Парижский шлейф

– Ну, и какие условия аренды?

– Как везде, – маклер внимательно посмотрел на Настю, явно изучая степень ее готовности к сделке, – арендная плата – четыреста долларов в год за квадратный метр. Всего здесь шестьсот метров. Предоплата за полгода вносится сразу. Что еще? Энергозатраты включены в стоимость аренды. С согласованием вашего проекта мы, как владельцы здания, поможем…

– Подождите, – Настя поняла, что дальше пойдет перечисление деталей, а ее пока не устраивала основная часть: сто двадцать тысяч долларов предоплаты. – Нет, четыреста слишком дорого! Средняя цена в Москве не больше трехсот.

– Ну, это если под офис, – не растерялся ушлый маклер, – а ресторан или клуб – совершенно другое дело.

– Объясните своему руководству, – в ее голосе послышались железные нотки, – что мы заключим контракт, если в качестве предоплаты за первые полгода я вношу шестьдесят тысяч. Не больше.

Настя, не прощаясь, развернулась и спустилась по лестнице вниз. Маклер отстал, чтобы поговорить по телефону.

– Мы согласны, – судя по голосу, маклер был страшно недоволен таким решением: слишком неприятной оказалась эта клиентка, – дать скидку пятьдесят процентов на первые полгода. Делайте спокойно ремонт.

– Понятно, – Настя старательно не выказывала никакого восторга, хотя внутри у нее все трепетало от счастья, – тогда мы готовы подписать контракт.

– Хорошо, – маклер сделал страшное лицо, – но мы оставляем за собой право пересматривать стоимость квадратного метра два раза в год. Если вы не согласны – более сговорчивые клиенты у нас уже на примете.

– Это грабеж! – Первой реакцией было отказаться. Но как только Настя представила себе, что кто-то другой может снять ее клуб, то тут же осеклась. – Ладно. Высылайте договор.

Три месяца промчались, как невнятный и безумный ураган. Настя нанимала подрядчиков, до хрипоты спорила с дизайнером, гоняла рабочих, смотрела материалы – от паркета до краски, носилась по магазинам электроники и музыкального оборудования, ни черта не понимая, что к чему, и чуть ли не до кровавых мозолей на языке насиловала ни в чем не повинных продавцов.

Первое собрание акционеров прошло в июне посреди полной разрухи, в декорациях из мешков цемента, паркетной доски и прочего строительного хлама в основном зале будущего клуба. Настя специально для этой встречи заказала мебель: стол и несколько кресел, которые думала потом поставить в свой кабинет. Валерий Ильич – хозяин сети московских супермаркетов – явился первым. Это был весьма обаятельный мужчина лет сорока пяти. Вымуштрованный бодигард невозмутимо довел его до только что распакованного кресла и отошел к дверному проему – Настя еще не решила: ставить на входе в зал какие-то двери или ограничиться аркой. Вера Михайловна опоздала. У этой смешливой и чересчур активной дамы тоже был собственный бизнес, доставшийся в наследство от престарелого мужа, который давно счастливо переместился в мир иной. Супруг был на сорок лет старше своей обожаемой половины и в советские времена работал директором огромного завода по производству бумаги. Завод за период перестройки, благодаря невесть каким ухищрениям, оказался в его частной собственности. Но ненадолго. Владелец умер, завод перешел к жене. Но Верочку, как кокетливо она представилась, гораздо больше, чем целлюлоза, волновали целлюлит и депрессия. Верочке нужно было развеяться. От Лидии Сергеевны явился Павлик – тот самый нерадивый племянник, которого Настя должна была перевоспитать. По инициативе Пановой было решено, что Павлик участвует во всех внутренних процессах, контролирует работу клуба и бывает тут когда угодно ему. Впечатление он производил самое пакостное: худой до остроты костей, которых не мог скрыть даже свитер, постоянно трясущийся от холода и с безумно бегающими глазами. Настю не отпускало ощущение того, что с этим «управляющим делами» она еще намучается.

Заседание получилось коротким. Валерия Ильича интересовали затраты, финансовые отчеты, проекты и разработки, Верочку Михайловну – персонал, а Павлика только день открытия клуба. Так что первому были предоставлены документы, второй – обещание пригласить на кастинг, третьему – предположение относительно начала октября. Павлик укоризненно покачал головой и презрительно уставился в потолок. Настя от этой его пантомимы чуть не взбесилась: хочешь быстрее – приди, помоги хоть в чем-то, вместо того чтобы закатывать глаза. Так ведь нет! Не появился ни разу, пока не пригласили официально. Ладно, этого козла так или иначе придется терпеть. Поэтому лучше не распаляться. Нервов не хватит.

Первый кастинг состоялся только в августе, но зато в полностью отделанном помещении. Несмотря на истерические крики Алешеньки, что, пока они собираются, все нормальные парни убегут, Настя не торопилась. Во-первых, куда им летом идти – везде затишье, да и попробуй еще вытащи этих бездельников в разгар сезона с пляжей в пыльную Москву, во-вторых, ей хотелось произвести неизгладимое впечатление на будущих сотрудников. Мальчик должен захотеть здесь работать, начать об этом мечтать. А для этого юным, охочим до денег парнишкам нужно показать клуб во всей его красе. Поразить в алчное сердце. И пусть не спят по ночам, ожидая приговора будущей хозяйки.

К концу лета ремонтные работы продолжались только наверху. Первый этаж был полностью закончен и декорирован. Холл, в котором расположились ресепшн с гардеробом и небольшая зона отдыха, утопал в зелени. Насте он очень нравился и казался похожим на уютное лобби частного европейского отеля. Дальше – арка, ведущая в зал. Ярко освещенная сцена, по которой блуждали загадочные огни, была скорее похожа на подиум в шикарном Доме мод. Роскошные бежевые диваны и столы с ножками под позолоту располагались вдоль стен, скрываясь в тени. Вокруг сцены было оставлено свободное пространство под танцпол.

В следующем помещении клуба – баре – царил магический Обри Бердслей: на стенах висели огромные репродукции его графики. Черно-белый интерьер усиливал сходство с безумной галереей искусств. Здесь было любимое место Насти. Особенно радовало ее ощущение, которое создавалось у человека, неожиданно попадавшего из имперской роскоши золота, кожи и дерева в довольно аскетичный модерн. Необычной формы стеклянная стойка бара, высокие стулья и картины на стенах – вот и все убранство, не считая огромного, упершегося в потолок прозрачного стеллажа для бутылок. Разумеется, в заполненном виде он будет смотреться просто волшебно за загорелой спиной бармена. В следующем помещении Настя, не удержавшись от соблазна, сделала-таки бассейн и сауну: не могла представить себе, что лучше расслабит женщину и снимет усталость. У входа в бассейн разместилась дополнительная лестница на второй этаж – минуя бар и центральный зал, можно было попасть в один из двух номеров. Бассейн был гордостью Насти, памятником ее презрительного отношения к деньгам: эта проклятая купальня упорно не желала умещаться ни в какие сметы, и Насте пришлось задействовать сумму, оставленную ей Эдгаром Дювалем. Конечно, разумнее было бы сохранить ее «на черный день»: мало ли что станется с клубом. Но Настя махнула на эти опасения рукой, а с Элен они договорились, что та приедет на открытие и тайком провезет через таможню Настину часть наследства – при официальном переводе денег со счета на счет серьезную часть пришлось бы отстегнуть на проценты, налоги государству. А Насте, которая из вложений акционеров использовала больше, чем рассчитывала, сейчас нужны были сто тысяч евро целиком.

– Анастасия Петровна, – Настя вздрогнула и обернулась – Алешенька неслышно подкрался сзади, – может быть, пора начинать?

Армия потенциальных дамских угодников топталась во дворе здания уже тридцать минут, пугая бледных офисных сотрудников диким гоготом и внезапным чувством собственной неполноценности: загорелые торсы в полупрозрачных майках недвусмысленно намекали на то, что не стоит гробить здоровье за компьютером с утра до ночи. Надо жить!

– Да я обещала, что мы Веру Михайловну дождемся, – с трудом возвращаясь из собственных мыслей, ответила Настя и улыбнулась, – уважаемый Алексей…

– Анатольевич, – с готовностью и улыбкой подсказал тот, – и на нашу Веру Михайловну с запасом хватит. Сегодня двадцать человек и столько же завтра.

– Господи, куда нам столько?! – Настя ужаснулась, представив, какое количество времени уйдет на просмотр. А у нее еще так много дел!

– Вот и я говорю, пора начинать, – новоявленный Алексей Анатольевич, одетый в строгий костюм и даже галстук, расправил плечи, – а там разберетесь, кого стоит брать.

– Хорошо, приглашай, – Настя кивнула и прошла в глубь зала, сев за самый дальний столик, рядом со Стасом, которого принудила присутствовать на кастинге. Он категорически не хотел на это смотреть, но дело дошло до ссоры, потом до скандала, и в итоге он сдался.

Пока потребности клуба вертелись вокруг строительных и мебельных вопросов, Стае стоически терпел. Сейчас же, когда стало ясно, что открытие неизбежно, он окончательно сник. Уйти и бросить Настю на произвол судьбы не позволяли страх за нее и закаменевшее чувство вины, оставаться и потакать ее прихотям стало невыносимо. Время от времени он в отчаянии вопрошал: «За что?», но тут же осекался и давал себе приказ терпеть и быть рядом. Во искупление.

– Стае, закрой рот, – Настя одернула его раньше, чем он собрался зевнуть, – и смотри внимательно.