Парламент Её Величества

– Ванька – один, Катька – два. Третий вроде бы Николай?

– Верно, Ваше Величество, – согласился Остерман, сверяясь с бумажкой. – Есть еще сын – князь Николай Алексеевич, семнадцати лет.

– Капитан Преображенского полка, – добавил Бобылев. Уточнил: – Правда, в полку я его ни разу не видел.

– С этим-то что? С отцом вместе?

– Ну, государыня, так мы офицерами прокидаемся, – возразил Андрей. – Он, как-никак, капитан гвардии. Командор Витус Беринг, что в Петербурге сейчас, жаловался, что людей у него мало.

– Беринг? – нахмурилась царица. – Это который куда-то там далеко-далеко ходил? Вроде бы по морю Сибирь обогнул и там пролив нашел?

Карты под рукой не было, а объяснять на пальцах, куда и зачем ходил Витус Беринг, было бессмысленно. Посему Бобылев кивнул:

– Он самый, государыня. Ты его за плаванье к чину капитан-командора представила и деньгами наградила. Он сейчас новую экспедицию просит.

– Экспедицию? – удивилась Анна и посмотрела на Остермана. – А я почему не знаю? А, господин вице-канцлер и первый кабинет-министр?

Остерман не стал юлить или отнекиваться.

– Виноват, государыня. Капитан-командор прислал докладную записку – не успел прочитать, руки не дошли. Я только глянул – сколько капитан-командор денег просит…

– И сколько просит? – заинтересовалась императрица.

– Полмиллиона рублей, – с виноватым вздохом ответил Остерман.

Императрица ойкнула, а Андрей Иванович развел руками – вот потому-то до бумаг руки-то и не дошли…

– Дозвольте мне, государыня, – встрял Бобылев. – Я когда в Петербург ездил, с Лешкой Чириковым встретился. Он хоть помоложе меня немного, да имения у нас рядом. Почитай, росли вместе. Лешка, ну, он теперь капитан-лейтенант, у Беринга в помощниках ходит, карты рисует. Так он говорил, что надобно берега Америки – Новой Англии обследовать, чтобы с Камчатки нашей можно бы с тамошними эскимосами торговать. Он меня и с Берингом познакомил. Витус по-русски неважно говорит – сам из датчан, но понять можно. Говорит, в Сибири можно железную руду добывать, хлеб выращивать.

– Так денег-то все равно нет, – резонно возразила царица. – А железо у нас на Урале добывают.

– Так и экспедиция не завтра, – ответствовал Бобылев. – А люди-то Берингу уже сегодня нужны… Отправить капитана гвардии Долгорукова в распоряжение капитан-командора, а тот пусть сам решит.

Барон Остерман деликатно покашлял, привлекая к себе внимание.

– Виноват, государыня, что невнимательно с докладом командора Беринга ознакомился, но кое-что там успел просмотреть. Господин Беринг писал, что в Якутске и Тобольске желательно бы провиантские магазины для экспедиции обустроить… Так и пусть капитан в Якутск едет, провизию заготавливает.

– В Якутск? А что, в Якутск – очень даже неплохо, – высказал свое мнение Бобылев. – Чем князь Долгоруков лучше Лешки Чирикова? Пусть он тебе, государыня, в Якутске служит. Только не капитаном. Уж жирно будет, чтобы гвардейские капитаны провизию для флота заготавливали. Тут и сержант хорош.

– Пусть едет, – согласилась Анна. – Пиши, барон, – разжаловать из капитанов в сержанты, яко…

– Как по несправедливости пожалованного, – подсказал Остерман, а императрица поддакнула: – Вот-вот… Сержантом пусть едет. А титула мы его лишать не станем. Есть там еще кто?

– О, Ваше Величество, тут их еще много, – заулыбался Остерман. – Есть еще Алексей Алексеевич, четырнадцати лет. Правда, по реестру Преображенского полка князь Алексей уже капралом числится.

– Пусть вместе с братом едет, – сразу же решила царица. – Отпиши только – в солдаты. Будет у сержанта Долгорукова хоть один подчиненный… Ну, с сыновьями все?

– Никак нет, государыня… – грустно отозвался Остерман, будто бы сам был виноват в том, что у князя много детей. – Есть Александр Алексеевич. Может, его тоже в экспедицию присовокупим? Правда… – пожевал губами барон. – Тринадцать лет мальчишке. Нижний чин того же Преображенского полка.

– Ниче, в дороге подрастет, – отмахнулась царица, но тут же встревоженно оглянулась на Андрея.

Тот кивнул, одобрив затею. А что такое? Он, почему-то, в гвардейском полку с самого низа начал, а князья Долгоруковы сразу в сержанты да офицеры? Нет уж, после сопли на кулак помотают, послужат.

– Кто там еще?

– Еще княжны – Анна, Елена…

– Да сколько же их всего-то, Долгоруковых этих? – удивилась государыня. – Расплодились, как тараканы. Ты, полковник, девок жалеть будешь?

– Так что их жалеть? – пожал плечами Андрей. – Девки пусть с папкой да с мамкой будут. Не на край света едут, а в Сибирь. Помрет ежели Алексей Григорьевич, девок можно обратно вернуть, замуж выдать. А может, сразу их замуж-то и выдать?

– Вот пусть они в Сибири себе женихов и ищут, – отрезала Анна. – Чай, офицеры там есть из дворян. А нет – так и в старых девах посидят. Неча еще Долгоруковых плодить. Значится, – еще раз принялась считать государыня, загибая пальцы. – Сам князь с княгиней, дети его – Иван, Катька, Николка с Алексашкой да с Алешкой, да девки еще – Аленка с Анькой. Девять душ, не считая Наташки Шереметевой. Никого не забыли?

– Никак нет, государыня, – по-военному отрапортовал вице-канцлер. – С семейством Алексея Григорьевича у нас все, – подвел итог барон. – А с остальными?

– Василия Владимировича трогать не надо, – сказал Бобылев, насупив брови. – Человек он невредный и для государства еще много сделать может. Попал на старости лет, как кур во щи…

– Так то – для государства, – хмыкнула Анна. – А для меня?

– А ты, государыня-матушка и есть наше государство! – твердо отозвался Андрей, понимая, что не просто с бабой говорит, не просто с любовницей, а с императрицей всея Руси, попросил: – Ну, хошь, государыня, я перед тобой на коленки встану?

Андрей упал на оба колена и уже приготовился стукнуться лбом об пол, как Анна тут же подскочила к своему фавориту. И, едва не плача, начала поднимать своего полковника:

– Ну, вставай, глупый… Никто твоего фельдмаршала трогать не станет… Да и не собиралась я его трогать. А вот Василия Лукича – не взыщи…

Про себя Анна подумала, что ежели ее Андрюшенька начнет сейчас еще и Василия Лукича жалеть, то придется немножко поорать. И, не будь тут Остермана, сказала бы полковнику своему, что уж больно он слезы да сопли распускает… «Ладно, – утешила себя государыня, – опосля я ему все скажу!»

Но Андрей, на удивление царицы и барона, заступаться за старого интригана не стал. Наоборот, твердо сказал:

– Вот ему, государыня-матушка, надобно козью морду сделать! За одно то, что он тебя к народу не пускал да еще и в надсмотрщиках над царицей был – если не плахи, то остуды царской и ссылки куда подальше.

Анна Иоанновна чуть не пустила слезу. Не удержавшись и не обращая внимания на Остермана (ничего, барон еще и не такое видел!), подошла к Андрею и поцеловала его прямо в губы, взасос… С трудом оторвавшись и вытерев ладошкой раскрасневшиеся уста, царица так посмотрела на вице-канцлера, что тот сразу понял – пора ему выйти, оставив влюбленных одних.