Парменид

3. Причастность вещи своей идее хотя в некотором смысле и дробит эту последнюю, тем не менее оставляет её по её существу совершенно неделимой. Один и тот же день существует в разных местностях, и тем не менее он не дробится и не отделяется сам от себя. И вообще к понятию идеи неприменимы никакие вещественные или пространственно-временные различия.

4. Вещь подобна идее; но это не значит, что то, чем они подобны, есть нечто третье, помимо вещи и идеи. И это независимо от того, будем ли мы считать идею только мыслью о чём-то или объективным образцом вещи в самой природе. Устанавливая подобие вещи с её идеей, мы вовсе не уходим в бесконечность подобий, в соответствии с которыми каждая вещь уподобляется своей идее.

5. Точно так же идея не есть нечто непознаваемое, потому что идеи существуют только в своём взаимоопределении или взаимоотношении. Если бы данная идея существовала абсолютно обособленно, то её не с чем было бы сравнивать и, следовательно, она стала бы для нас ничем, т. е. чем-то непознаваемым. Но для признания её существования недостаточно и сравнивать её с её вещественными подобиями (мы бы сказали, дополняя мысль Платона, потому, что подобие идеи уже содержит в себе нечто идеальное, и на этом основании в данном случае пришлось бы сравнивать одно с ним же самим). Кроме того, подобия идей определяются в своей специфике не сравнением их с их идеями, но сравнениями их с подобиями других идей. Следовательно, если идеи абсолютно обособлены от вещей, то оказываются непознаваемыми ни они сами, ни их образы и подобия в вещах, потому что иначе нужно было бы обладать абсолютным знанием всех идей, что невозможно. Однако даже если и есть такое существо, которое обладает абсолютным знанием, а именно бог, то оно при условии обособленного существования идей тоже ничего не познавало бы и ни над чем не господствовало бы, потому что даже и в этом случае обособленные идеи не имели бы никакого отношения к вещам, а изолированные от идей вещи не имели бы никакого отношения к идеям. Итог рассуждений о недопустимости изолированного существования идей.

IV. Диалектика одного (единого) и иного

1. Вступление. Запутавшись в метафизическом дуализме и придя к невозможным выводам, собеседники диалога вступают на новый путь исследования, а именно на путь диалектики самых общих категорий, и прежде всего одного и иного. Тут же намечается и план исследования, причём говорится о необходимости исследовать многое в его значении как для самого себя, так и для одного и одно как в его значении для самого себя, так и для многого. План этот намечается пока в самой общей форме, потому что дальнейшая диалектика одного и иного проводится в другом порядке и с гораздо большей точностью.

2. Фактический план диалектики одного и иного.

I. Полагание одного.

A. Выводы для одного:

a) при абсолютном полагании одного и

b) при относительном полагании одного.

B. Выводы для иного:

a) при относительном полагании одного и

b) при абсолютном полагании одного.

II. Отрицание одного.

A. Выводы для одного:

a) при относительном отрицании одного и

b) при абсолютном отрицании одного.

B. Выводы для иного:

a) при относительном отрицании одного и

b) при абсолютном отрицании одного.

Рассмотрим эту диалектику несколько более подробно по отдельным пунктам.

3. Абсолютное и относительное полагание одного с выводами для этого одного. Абсолютное полагание одного с выводами для него самого предполагает, раз оно абсолютно, что, кроме него, вообще ничего не существует, т. е. нет ничего иного. Однако в таком случае его не с чем и сравнивать, т. е. нельзя приписывать ему вообще какие-либо признаки и особенности, которые бы возникали в результате его сравнения с иным. В таком случае ровно никакая категория не характеризует его, ни его качество, ни количество и проч., оно делается абсолютно непознаваемым и, следовательно, перестаёт быть для нас самим собой, исчезает. Кратко: если существует только одно и больше ничего нет, то не существует и этого одного.

Другое дело относительное полагание одного, когда одно трактуется не просто как одно, но как существующее (или сущее) одно. В этом случае одно уже отличается чем-то от бытия, раз мы говорим, что оно именно «есть». Следовательно, ему свойственна категория различия. Но то, что отлично от чего-нибудь, во всяком случае остаётся самим собой, т. е. одному свойственно тождество, оно самотождественно. Но и когда оно отличается от иного, это значит, что оно имеет с ним границу, которая одинаково принадлежит и ему самому, и иному. Следовательно, в понятии границы одно и иное совпадают. А потому если одно отлично от иного, то это возможно только при том условии, что существует момент и полного их тождества. Таким же образом выводятся и все прочие логические категории, т. е. все они и различны и тождественны между собой. Кратко: если что-нибудь одно действительно существует, это значит, что существует всё. При этом выдвигается весьма важное понятие диалектического мгновения, или мига (exaiphnes — «вдруг»), поскольку различие и тождество одной категории с другой возникает вне всякого времени и пространства, без всякого промежутка или постепенности, но только сразу и одновременно: в тот самый момент, когда мы провели различие между одним и иным, — в этот же самый момент мы произвели и их отождествление.

4. Относительное и абсолютное полагание одного с выводами не для него самого, но для иного. При относительном полагании одного, когда оно должно чем-нибудь отличаться от иного, делается ясным, что это иное во всяком случае есть, так как иначе одно не с чем было бы и сравнивать. Но раз это иное есть, то из его бытия вытекают и все прочие категории. Следовательно, при относительном полагании одного всё иное тоже есть, т. е. иное может быть каким угодно. Кратко: если одно действительно существует, то существует и всё иное помимо этого одного.

Совершенно другую картину представляет собой то иное, которое мы характеризуем при абсолютном полагании одного. Ведь если одно есть только одно и нет ничего иного, то иное во всяком случае лишено признака бытия. А раз нет в нём никакого бытия, то это значит, что и вообще в нём ничего нет, т. е. нет также и самого иного. Поэтому если при абсолютном полагании одного это одно исчезает, то при таком положении дела исчезает и всё иное. Кратко: если существует одно и оно есть только это одно, и больше ничего, то это значит, что нет ничего иного, кроме этого одного.

5. Относительное и абсолютное отрицание одного с выводами для этого одного. Далее вместо полагания одного рассматривается его отрицание при симметрическом соблюдении той же последовательности основных диалектических позиций, которые выдвигались и в диалектике полагания одного.

Сначала отрицается одно в относительном смысле, т. е. ставится вопрос, что получится, если одного не будет. Ясно, что если одного не будет, то тем самым мы уже устанавливаем какое-то отличие, и притом отличие чего-то иного от нашего отрицаемого одного. Но, установив категорию различия, мы тем самым приписываем нашему одному те или иные особенности, т. е. качество, количество и т. д. Следовательно, если одного нет в относительном смысле, то в нём есть и всё иное, т. е. все категории вообще. Кратко: если одного нет, но не вообще, а в каком-нибудь специальном смысле, то это одно есть всё. Однако это наше «если одного нет» можно понять и в абсолютном смысле. Это значит, что одно не есть ни то, ни другое, ни третье и вообще ни что-нибудь. Следовательно, при такой диалектической позиции никакого одного вообще нет. Кратко: если одно отрицается абсолютно, то отрицается и всё то, что в нём могло бы быть.

6. Относительное и абсолютное отрицание одного с выводами для иного. Что же делается с иным при отрицании одного? Тут тоже, как мы видели выше, соблюдается разница между относительным и абсолютным отрицанием одного.

Допустим сначала, что мы отрицаем одно относительно. Это значит, что кроме одного мы допускаем и иное. А всматриваясь в это иное, мы видим, что в нём есть всё, что угодно, так как то одно, которому оно противопоставлено, взято не абсолютно, а относительно, т. е. оно не мешает иному быть. Кратко: если одно отрицается только в каком-нибудь специальном смысле, то всё иное помимо этого одного существует.

И опять совершенно противоположная картина при абсолютном отрицании одного. Если одного начисто не существует, то о каком же ином для такого одного может идти речь? Если одного действительно не существует, то ничего иного тоже не существует, поскольку оно возникает только в результате противоположения ему одного. А потому и приписывать ему что-нибудь, т. е. находить в нём какие-нибудь категории, тоже бессмысленно. Кратко: если одно отрицается целиком, то отрицается в нём и всё иное, что могло бы быть.