Парный танец

– Ты хорошо подумал?
– сказал он наконец.
– Объявить себя геем это полбеды, но признать, что ты любовник Пожирателя? Моей-то репутации ничто не повредит, даже сожительство с гиппогрифом.

– Твоя фантазия меня немного пугает, но да, я хорошо подумал.

– Что ты скажешь десяткам репортёров?

– Что моя личная жизнь их не касается.

– А друзьям?

– То же самое, только более вежливо.

– А твои сокурсники и преподаватели в Университете? Ты ведь надежда нации, символ молодого поколения…

– Значит, найдут себе новую надежду и символ!
– Гарри разозлился и спрыгнул со стола.

– Я не понял: ты что, придумываешь отговорки?!

– А ты что, предъявляешь мне претензии?
– прищурился Люциус.

– Да, - сказал, подумав, Гарри.
– Да, предъявляю! Ты можешь хоть раз ответить прямо на вопрос?

– На какой из них?

– Опять??? Вопросом на вопрос? И убери уже этот чёртов пергамент, всё равно ты просто рисуешь на нём пикси. Не похож, кстати.

– Подкорректировал зрение?
– весьма кисло спросил Люциус, откладывая исчёрканный пергамент.

– Угу, - от такого редкого зрелища - смущённый Люциус - злость Гарри улетучилась.
– Так почему ты не поехал со мной?

Тот фыркнул и откинулся в кресле.

– Я что, должен был бросить все дела? То есть я мог бы, но нужно было предупредить заранее.

– А сказать?

– Ты не мог этого не понимать. Я подумал, ты хочешь таким образом прекратить отношения, - Люциус с таким вниманием разглядывал подлокотник кресла, что Гарри тоже невольно к нему пригляделся - ничего особенного.
– И я решил облегчить тебе задачу.

– Разве было похоже, что я хочу всё прекратить?

– А разве было похоже, что я хочу?

С минуту они молча смотрели друг на друга.

– Ладно, - сказал наконец Гарри.
– Ты, значит, решил уйти первым?

– Вроде того.

– Ага. Но я так и не услышал ответа на свой вопрос.

Люциус удивлённо поднял бровь.

– Разве?

– Люциус!

И тогда он рассмеялся.

– Иди сюда.

Насупленный Гарри не тронулся с места. Люциус подался вперёд, обнял его, притянул к себе, легко поглаживая по спине. От прикосновения тёплых рук Гарри стало физически больно - настолько ему этого не хватало, но он сдержался, не стал прижиматься к нему. Тогда Люциус выпустил его и серьёзно сказал:

– Я скучал по тебе. И нет, я не хочу, чтобы это заканчивалось, - он склонил голову на плечо и лукаво улыбнулся: - Так вам нормально?

– Пойдёт, - Гарри шагнул ближе и, опёршись на сиденье, уселся на колени Люциусу, лицом к лицу: - Может, со временем вытяну из тебя ещё что-нибудь.

– Надеюсь, ты не ждёшь мадригала(3) в свою честь?

– Ой, да не ругайся ты…

А их руки уже вели свой разговор. Нежные прикосновения, осторожные поглаживания - они вспоминали друг друга, зная, что некуда торопиться, что эти ласки не украдены, не взяты взаймы у времени. Гарри закрыл глаза и прижался к нему, обвивая руками шею. Он не отказался бы просидеть так всю оставшуюся жизнь. Люциус что-то забормотал ему в плечо.

– Что?

– Говорю: я пожилой человек…

– Пф!

– …и хочу покоя. Я заслужил. Надеюсь, не будет метаний между мной и друзьями, истерик и терзаний?

– Не будет.

– Точно?

– Я постараюсь, - Гарри улыбнулся.
– Только за своих поклонниц не ручаюсь, среди них встречаются буйные. Если официально объявить о таком…

– С поклонницами я как-нибудь разберусь, - заверил его Люциус.

– А что твоя семья?

– Всё в порядке. Нарцисса уже давно в курсе.

– О, - Гарри почувствовал себя и смущённым и обрадованным. Он давно рассказал ей, надо же.

– А Драко успокоится.

– Сейчас он не кажется спокойным.

– Поймёт, не маленький. И вообще, я никому не позволю давить на себя.

– Какой ты грозный, - Гарри тронул губами гладко зачесанные волосы и тут же ощутил ответный влажный поцелуй в шею.

– А ты - солёный, морем пахнешь. Прямиком с пляжа?

– Угу. Не помнишь, кстати, чего меня туда понесло?

– Кажется, ты хотел разобраться в себе. И выкупать дельфина, наверно.

– Кого?
– не понял Гарри, но рука Люциуса уже нырнула под футболку и кончики пальцев скользили по рисунку над пупком.
– А-а, да… - он нервно поёрзал.
– Слушай, если ты не прекратишь, я потеряю голову.

– Может, я этого и добиваюсь?

– Ну, не здесь же…

– Да, - Люциус спихнул его с коленей и мягко подтолкнул к камину.
– Иди, я сейчас. И не вздумай смывать с себя соль.

– Э-э… Хорошо.

– Отрадно видеть, что ты не разучился краснеть.

– Да ну тебя!
– Гарри, смеясь, шагнул в камин.

Много позже они лежали на развороченной постели в очень неудобной позе, но ни один не пытался отодвинуться. Люциус целовал Гарри в местечко, где шея переходит в плечо, а тот даже поёжиться от щекотки не мог, сил не осталось. Кожу обожгло горячим дыханием - Люциус что-то сказал.

– М?

– Я спрашиваю, тебя не огорчает, что ты всегда, хм, снизу?

Гарри изумлённо распахнул глаза и даже попытался обернуться.

– Что это на тебя нашло?

– Просто подумал. Так что?

– Конечно, огорчает, - Гарри всё-таки собрался с силами, повернулся к нему и сонно ткнулся носом в ключицу.
– Я прямо кричу всякий раз от унижения и горя.

– О, так это от горя?

– А ты что себе возомнил?

Засыпая, Гарри слышал его смех.

Вечером они выбрались в Эмералд-парк. Люциус поупирался для порядка («Опять тебя оттуда не вытащишь!»), но Гарри его уговорил. Парк, казалось, стал ещё прекраснее, словно лето решило в конце вложить все силы в тепло, краски и запахи. Когда стемнело, в деревьях и траве зажглись огоньки гирлянд. Гуляющие остановились и зааплодировали чему-то. Буквально через минуту зазвучала музыка, и они начали танцевать - все, включая совсем ветхих стариков и мамочек с детьми.

– Что это?
– Гарри удивлённо оглядывался.

– Как же я не подумал, - Люциус выглядел раздосадованным.
– В последний вечер августа всегда так. Пойдём отсюда.

– Хм…

– О нет. Ты шутишь?

– Пасуешь?

– Но это же глупо.

– Ещё как, - довольно кивнул Гарри.
– Но может всё-таки?..

– На нас все будут смотреть.

– На нас и так все смотрят - мы единственные, кто не танцует.

Тут музыка зазвучала громче, и спорить дальше стало невозможно. Да и не о чем.