Паромщик

Она быстро кивнула и неуверенно вздохнула, чтобы успокоиться.

— Я войду в дом и скажу, что мы идем, — сказал он. — Тебе что-нибудь нужно взять там?

— Куртку мою, пожалуй.

— Я захвачу ее с собой. Подожди здесь!

Она снова кивнула. Проглотила комок, но горло словно что-то сдавило. Она быстро стерла с лица все следы слез.

Он вышел наружу и протянул ей руку, Бенедикте поспешила за ним.

Она запуталась. Она была неописуемо счастлива, но внутри по-прежнему сидела маленькая заноза по имени Аделе и терзала бедную ее душу.

Но Сандер оживленно рассказывал что-то приятное и нейтральное, так что ей удалось расслабиться. И хотя она была благодарна ему за эту ни к чему не обязывающую легкую беседу, но хотела бы все же поговорить о более личных вещах. Хотела рассказать ему, что он значил для нее.

Но этого она, естественно, не могла сделать. Она бы тогда разрушила чуткое взаимопонимание, сложившееся между ними.

В березовой роще ветер почти стих. Они слышали его только как далекий шум. Сандер шел быстро, но ей не составляло труда поспевать за ним.

— Собственно, нам больше нечего делать в Ферьеусете, — сказал он. — Мы нашли жениха Аделе. И хуже того, мы потеряли Ульсена, это было трагично, но этого уже не исправишь. Но я не отступлю перед обстоятельствами, и Свег тоже, я знаю это точно. Он пообещал не ходить в Ферьеусет, пока мы не вернемся, ни вместе с немцами, ни в одиночку. Впрочем, немцы и Мортен Хьортсберг весьма напуганы, так что не отправятся туда без основательных причин.

— Что ты думаешь о них? — спросила Бенедикте.

— Точно не могу сказать. А что тебе кажется?

— Я тоже не знаю, — медленно ответила она. — Они выглядят мило. Да, не считая Мортена, его пусть Аделе заберет себе.

— Кажется, она не очень-то горит желанием это сделать, — сказал Сандер.

«А что ты об этом думаешь?» — хотела спросить Бенедикте, но не осмелилась.

По дороге в нижнюю деревню Сандер еще немного рассказал о себе. В настоящий момент у него не было никакой подруги, так он сказал, и давно не было. Казалось, что для него было важно, чтобы Бенедикте стало известно об этом. Сама она не знала, каким образом воспринимать это признание.

— А ты, Бенедикте? У тебя есть друг?

— Нет, ты в своем уме? — внезапно вспыхнула она. — Наверное, никто на свете не заинтересуется мной!

— Ты не должна себя недооценивать, — сказал он серьезно и сжал ее руку, они как раз выходили из леса и увидели деревню в долине. — А если я спрошу так: у тебя есть парень, о котором ты мечтаешь и хочешь быть рядом с ним?

Бенедикте молчала довольно долго.

— Мне бы не хотелось на это отвечать, — тихо произнесла она наконец.

Он попытался поймать ее взгляд, но она упорно смотрела вниз на цветущую лесную дорогу, по которой они шли.

— Ты мне очень нравишься, Бенедикте, — тихо сказал он.

Она невольно замедлила шаг.

— Аделе такая красивая, — ответила она совершенно невпопад.

Но он понял цепочку ее мыслей.

— Аделе немного легкомысленна, изящна. Хоть она и обручена с Мортеном, она невероятно навязчива. Мне до нее нет никакого дела, но она не хочет этого понять.

— Но ты весьма любезен с ней, — робко сказала Бенедикте. — Отвечаешь взаимностью на ее объятия и все такое…

— Это потому, что в моей натуре заложено рыцарское отношение к женщинам, я никогда не обижаю их, Бенедикте. Это не имеет никакого отношения к чувствам.

— Может быть, она просто не понимает?

— Она и не сможет никогда понять, этого нельзя не заметить.

Она не отвечала, но Сандеру послышалось, что она всхлипнула.

Он сразу же остановился и взял ее безвольно висевшие руки в свои. Он стоял к ней близко и Бенедикте показалось, что от него исходит притягательная сила. Она не смела поднять глаза.

Он выпустил одну ее руку и осторожно приподнял ее подбородок. Его глаза были наполнены такой нежностью и любовью, что у Бенедикте закружилась голова. «Не смотри на меня так, — подумала она. — Иначе я выдам свои чувства к тебе».

Но Сандер и так прочитал их полностью, ей не удалось, наверное, скрыть их от него!

Когда он увидел, как сильно она была смущена, он быстро и сердечно обнял ее, а затем отпустил, а потом начал спускаться по тропинке и болтать, как будто бы совсем ничего не произошло.

«Ему не надо было делать этого со мной, — звучало в голове у Бенедикте. — Разве он не понимает, что моя любовь к нему усиливается до штормовой силы, и что он заставил меня поверить в невероятное?

Никогда не обижать женщину? Может быть, поэтому он казался таким нежным? Ах, разве он не понимает, что ранит меня таким образом вдвойне? Дарит надежду — которая никогда не может осуществиться!

Сандер, Сандер, никто кроме тебя не делал меня такой счастливой и такой отчаявшейся! Ты волнуешь меня, разбиваешь мне сердце, и я совершенно беззащитна против твоего невероятного обаяния.

Сколько продлится это, когда закончится? Где мне взять силы, чтобы жить — потом, когда наше путешествие завершится, и мы пойдем каждый своей дорогой? Моя жизнь никогда уже не станет прежней.

Потому что я люблю тебя так, что сердце может разорваться. Я думала, что это лишь банальная фраза, но теперь, когда на меня саму обрушились все эти напасти, я чувствую, что ничего банального тут нет. Это тяжелая, горькая реальность».

После продолжительных расспросов в деревне их направили к пожилому человеку по имени Эмиль. Он сидел возле своего маленького дома, опершись руками на корявую палку, под носом висела маленькая прозрачная капля. Зубов у него больше не осталось, взгляд был затуманенный, но слышал он по-прежнему хорошо и мог довольно внятно объясняться.

— Чтоб тебя, — сплюнул он в сторону, что означало его мнение о Ферьеусете. — Это проклятое место, и оно было таким все время своего существования!

— Да, мы понимаем, — сказал Сандер, который действительно мог разговорить любого. Его обаяние и врожденная любезность заставляли каждого встречного чувствовать особое расположение к нему. — Но никто не может нам толком рассказать о том, что случилось давным-давно там, наверху. Мы спросили Ливора с соседнего хутора, но он…