Партизан: от долины смерти до горы Сион, 1939–1948

Советская пропаганда превратила его в легендарного героя.

Партизанский отряд находится в лесах Козиан, в 30 километрах восточнее нашего лагеря. Васька рассказал нам, что был старшим сержантом Красной армии. При отступлении летом 1941 его подразделение разбежалось, и он остался в этой округе. С начала 1942 он — партизан. После проверки нашего оружия, он заявил, что готов привести нас в его отряд в лесах Козиана.

Мы быстро разобрали наш лагерь, запаковали то немногое, что у нас было, и приготовились в путь. Должны были в первую ночь пройти 20 километров до леса Худоцишки, но следовало обогнуть город Худоцишки, что удлинит наш путь еще на пять километров. В пути надо было пересечь глубокую речку.

Во время проверки оружия, произошел выстрел из пистолета Бориса Йохая, и пуля ранила в ногу Ноаха Свирского, парня из городка Видз, который присоединился к нашей группе еще в гетто. Васька "Черный" перевязал рану Ноаха бинтом из своего индивидуального пакета. Пока мы выражали сомнение, как доберемся до лесов Козиан с раненым Ноахом, Васька "Черный" заявил, что возьмет телегу у крестьянина, и на ней мы повезем раненого. Васька и еще двое из наших товарищей вышли из лагеря, и через два часа вернулись на телеге, которой управлял ее хозяин. Мы уложили Ноаха в телегу, и с темнотой двинулись в путь.

Васька выбрал меня и еще двух моих товарищей — впередсмотрящими.

За нами, на расстоянии 50 метров от нас, шла вся группа и катилась телега с раненым. По дороге мы пересекали села. Из-за телеги с раненым Васька решил перейти речку по мосту, а не искать лодки. Мост был недалеко от небольшого села на западном берегу речки. Когда мы приблизились к селу, Васька приказал увеличить расстояние между нами и всей группой до ста метров. Село выглядело спокойным. В 50 метрах от моста по нам открыли огонь из винтовок и автомата. "Ложись!" — крикнул Васька и открыл ответный огонь из автомата по засаде около моста. Я извлек мой пистолет, но знал, что нет смысла впустую тратить патроны. "Прыжками назад!" — приказал Васька. Из засады продолжали вести огонь, но под покровом темноты мы не понесли никаких потерь. Лишь спустя час мы обнаружили наших товарищей. Вернулись по их следам, пока добрались до рощицы, где и встретились с ними.

Васька приказал освободить крестьянина с телегой. Соорудили носилки из двух палок и одеяла, и четверо ребят понесли раненого. Васька отлично ориентировался на местности и повел нас полями, на север. Около одной из ферм на берегу речки мы нашли две лодки, привязанные к небольшому деревянному причалу. Форсирование речки длилось около часа, ибо в каждой лодке могло уместиться лишь 4 человека, и один из них должен был вернуть лодку для следующих пассажиров. Утром вошли в лес Ходоцишки, далеко раскинувшийся за речкой, сделали привал до полудня, после чего двинулись на восток. На вторую ночь мы добрались до лесов Кузиан и лагеря отряда имени Чапаева.

Подразделение имени Чапаева входило в партизанский полк имени советского маршала Ворошилова. Командиром полка был Федька Марков, бывший преподаватель в Свинцяне. Летом 1942 Марков командовал группой из нескольких десятков бойцов. В течение года он организовал партизанский полк в составе 300 бойцов. В полку имени Ворошилова было четыре подразделения, называемые "отрядами". Штаб полка и три отряда действовали в лесах около озера Нарочь. База четвертого "отряда имени Чапаева" находилась в лесах Кузиан, в 100 километрах севернее озера Нарочь.

Отряд насчитывал 60 партизан. Командиром отряда был Сидякин, офицер Красной армии, чья кличка была "Ясное море". Партизанами были бывшие бойцы Красной армии, которые остались в тылу врага, когда их подразделения были рассеяны под внезапными ударами германской армии летом и осенью 1941. Часть из них попала в германский плен и сумела оттуда бежать. Часть была из местного населения, присоединившаяся к партизанам по разным причинам. Некоторые из них были активистами советской власти, и с момента прихода немцев скрывались, боясь за свою жизнь. Некоторые присоединились к партизанам по своему авантюристическому характеру или из страха быть посланными в Германию на работу. Были и такие, что были объявлены германской властью преступниками, и нашли убежище в партизанских отрядах. В отряде имени Чапаева было также пятеро евреев, которые сбежали в леса летом 1942, когда ликвидировали гетто в округе.

Отряд имени Чапаева, как и все остальные партизанские подразделения в районе, испытывал недостаток в оружии и, главным образом, в оружии автоматическом. В отряде были автоматы и два легких ручных пулемета "Дегтярёв". Остальные были вооружены винтовками различных систем: советскими, германскими, польскими и литовскими, а часть была без оружия. Противотанкового оружия не было вообще. Лагерь составляли восемь деревянных строений, часть из которых была покрыта землей. В каждом строении было десять спальных мест. Строение, в котором размещался штаб, было более обширным и отстояло на некотором расстоянии от остальных. За штабным строением стояли привязанными к деревьям кони.

На следующий день вся наша группа выстроилась в две шеренги на утреннюю поверку. Сидякин произнес речь. Он похвалил подразделение, как один из успешных боевых "отрядов", отметил мужество бойцов и сказал, что мы должны быть горды тем, что присоединились к такому отряду. Мы должны доказать, что достойны носить имя "чапаевцев". Главной проблемой на пути расширения отряда является недостаток в оружии, которое мы должны добыть у врага силой и немедленно. От местного населения надо отобрать оружие хитростью. Завершил речь словами, что наша главная цель добыть дополнительное вооружение, и в ближайшие дни мы выйдем на боевое задание.

В этот же день наши ребята были назначены в охрану лагеря, сооружение жилья для нас и работу на кухне. Всё это мы приняли с пониманием. Как молодые бойцы в отряде мы должны всё это выполнять, пока не будем включены в боевые акции отряда.

Спустя два дня нас опять построили. Перед нами предстали Сидякин и его адъютант. Сидякин сказал, что пришло время нам выступить, как настоящим партизанам, на выполнение боевой задачи. Семеро наших товарищей пойдут в район Свинцяна. Как ему доложили, у нас есть связи с крестьянами. Группа должна добыть оружие у местного населения. Командиром группы был назначен Борис, а в группу вошли — Бошканиц, Гражол, Флексер, Хайат и две девушки из нашего "отряда". Оружием группы, постановил Сидякин, будет один карабин, и один "обрез". Три пистолета будут взяты у группы для безоружных ветеранов отряда имени Чапаева, "чтобы им было чем сражаться", по определению Сидякина. На этом он завершил свою речь.

Мы были потрясены до глубины души. Не так представляли себе акцию по добыче оружия, каким ее описал Сидякин на первом нашем построении. Мы полагали, что добывать оружие мы будем вместе с другими партизанами, и вооружение у нас будет самое лучшее, какое есть в отряде. Но задание, возложенное на группу наших товарищей, лишенных опыта партизанской войны и достаточного знания местности, у которых, к тому же, отобрана часть оружия, было просто сверх нашего понимания. Но мы обязаны были подчиняться приказу. Неподчинение командиру отряда в организованном советском партизанском движении каралось смертью. Мы беспомощно переглядывались, когда адъютант Сидякина прошел между рядами и отобрал у ребят из группы пистолеты, которые были добыты нами с таким риском и усилиями в гетто.

Я мучительно переживал такую вопиющую несправедливость, как и все остальные наши ребята. Командир отнесся к нам так, потому что мы евреи. Солдат, бежавших из плена и местных жителей, пришедших к партизанам, не посылали добывать оружие, О них позаботился отряд. Это была наша первая встреча с советскими партизанами. Мы тогда еще не знали об антисемитизме во многих советских партизанских соединениях, об их оскорбительном отношении, а порой и откровенных гонениях евреев. К вечеру мы простились с нашими товарищами, выходящими в путь, полный опасностей, на нелегкую акцию: семеро с одним карабином и одним "обрезом". Уход наших наиболее взрослых товарищей, по сути, командовавших группой, отношение к нам командира основательно ударили по нашей морали. Наш восторг от присоединения к советским партизанам сильно охладел. Двое из наших — Ишика Гертман и Израиль Вольфсон — попросили у Сидякина разрешение перейти к Маркову, в леса у озера Нарочь. Ишика объяснил, что знаком с Марковым по Свинцяну, и хочет служить у него. Сидякин согласился. Моше Шотан и Ицхак Форос рассказали Сидякину о том, что в гетто Вильно существует вооруженное подполье, и они бы хотели добраться до Вильно и предложить подполью в гетто уйти в лес с оружием, к партизанам. Сидякин вначале сомневался в возможностях двух ребят пройти путь, более 200 километров до Вильно, но, в конце концов, согласился, написал письмо в ОПО с предложением уйти в леса. Ребята ушли в дальний путь. План их был — добраться до станции в Ново-Свинцяне и попытаться доехать на поезде до Вильно тем же способом, благодаря которому я вернулся из Вильно.