Партизаны в Бихаче

— Ну и что же дальше?

— Через два дня в деревне Дубовик я в кустах натыкаюсь на еще одну могилу и на кресте читаю надпись: «Повар Лиян».

— Вот еще одна могила Лияна! — кричу я Станивуку, но тот только подозрительно качает головой и говорит:

— Дудки, я больше не буду плакать. Где это видано, чтобы у одного человека было две могилы? Этот старый Лиян и со смертью, и с нами шутки шутит.

Стоим мы над той могилой, обсуждаем эдакую невидаль, и тут из-за кустов слышим конский топот и чей-то голос:

Дядя Лиян, не зевай! Партизанам есть давай!

— Вот же он, Лиян, собственной персоной! — закричали мы в один голос и выскочили на тропинку, по которой шел певец, в самом деле оказавшийся Лияном.

— Ага, это что же такое, едешь на коне и еще распеваешь тут, у своей собственной могилы?! — закричал Станивук. — Разве так поступают серьезные пожилые люди?

— А что вы принесли, чтобы выпить за упокой души грешного Лияна? — спросил старик. — Небось забыли, что такой обычай был еще у древних славян?

— Ну ладно, ладно, найдется что-нибудь, раз уж ты оказался живой и здоровый, — примирительно сказал Черный Гаврило и, вытащив откуда-то бутылку с ракией, провозгласил: — За упокой души нашего грешного Лияна, дай бог, чтоб он и завтра был такой же мертвый, как сегодня.

— Вот это правильно, сразу видать, что ты поумнел с тех пор, как мы последний раз виделись в Бихаче! — довольно сказал Лиян, принимая из рук Гаврилы бутылку.

Задним числом мы установили, что в первой могиле Лияна лежит ящик с боеприпасами, который с гитлеровского самолета сбросили окруженному полку и который Лиян здесь закопал, пометив своим именем.

— А что в другой могиле? — спросил кто-то.

Оказалось, что в другой закопан колокол дубовицкой церкви, который в свое время радостным звоном возвестил всему краю о нашей победе в Бихаче. За это его назвали «красным колоколом» и закопали от немцев здесь по мудрому совету бывшего полевого сторожа.

— Вот ты, значит, как! — вытаращился Черный Гаврило на Лияна. — В одной могиле патроны, в другой колокол, в третьей еще что-нибудь, а тебя нигде? А ну-ка говори, где тебя закопают?

— Меня-то? — мечтательно протянул старый Лиян. — Мое имя будет написано на камне где-нибудь далеко-далеко, у самой границы нашей родины, и будет на том камне написано примерно так: «Здесь стоит имя бывшего полевого сторожа, партизанского повара Лияна, у которого нет на земле могилы, потому что он сражался в Бихаче и оттуда попал прямо в историю вместе со своим конем Шушлей, кухонным котлом и плоской солдатской фляжкой, которая, к сожалению, редко бывала полной. Потому, прохожий, выпей здесь, у памятника, в тишине, как полагается, стаканчик в память о нем и остальных бихачских героях — участниках славного сражения, которые остались лежать в земле у наших дорог, мостов, полей, ущельев и безымянных стежек-дорожек. Выпей, улыбнись, а может, и песню затяни, наши бихачские герои не рассердятся, они и сами в бой ходили с песней, шумом и веселыми криками».

— Лиян, да ведь эта твоя надпись на памятнике, наверное, лучшее окончание рассказа о наших героях в Бихаче! — воскликнул я. — Давай-ка так его и закончим.

— Я не против, — спокойно согласился старик. — Заканчивай, братец, потому, как кажется мне, в этой войне будет еще немало боев, и даже еще более славных, чем в Бихаче. Что поделаешь…

Пир кровавый не утихнет, Пока свободы свет не вспыхнет…

На этом по договоренности со старым Лияном я заканчиваю свое повествование о героях Бихача.