Партизаны. Судный день.

Повисла тяжелая пауза. Терентий, почувствовав, что на сей раз пущенная им отравленная стрела попала в цель, вкрадчиво сказал:

— Решайся, Михалыч. Отпишем бумагу — и заживем, как жили. Плохо ли?

— Да нет, неплохо, — согласился Бодун. — Только хозяйство бы достроить… — тоскливо произнес он, не в силах сразу расстаться с радужными планами. — Может, я с твоими бабами поговорю? Пусть день у меня, а день с ними…

— Да разве ж они тебя послухают? — продолжал увещевать старик. — Ты меня слухай…

Неожиданно за окном послышался звук приближающегося мотоцикла.

— Чего это? — насторожился Терентий. — Никак служивые?

Бодун встал, радостно улыбаясь.

— Да, нет. У них такой техники нет. Дочка это моя.

— Олеська, что ли?

Бодун выглянул в окно.

— Она самая. Видно, каникулы в институте начались.

Не успел фермер выйти из дома, как дверь шумно распахнулась, и в избу вихрем влетела девушка лет двадцати совершенно городского вида — в короткой маечке, из-под которой выглядывал соблазнительный фрагмент стройной фигурки, в джинсах и кроссовках.

— Папка! — девушка бросилась на шею Бодуну.

— Здравствуй, доча, — растрогался фермер.

— Здравствуй, дядя Терентий, — вырвавшись из отцовских объятий, девушка подбежала к старику и чмокнула его в щеку.

— Здорово, егоза.

— Папка, дай чего-нибудь поесть, — попросила Олеся. — Умираю, как есть хочу.

— Конечно, конечно, — тут же засуетился Бодун. — Садись за стол, сейчас я тебя угощать буду.

Терентий поднялся, чувствуя, что хозяину теперь не до него.

— Пойду я, Михалыч. У вас тут дело семейное.

— Что за глупости, — запротестовал Бодун. — А ну-ка, садись. Какой же гость уходит, когда в доме радость? Сейчас вместе и отпразднуем. — Бодун выставил на стол бутыль самогона.

— Ну, разве чтоб не разбивать компанию… — немедленно согласился Терентий.

Экипаж вертолета «Ми-8Т», бортовой номер 716, готовился к полету. Полетное задание экипажа состояло из двух частей. Первую задачу пилотам поставил командир звена. В соответствии с ней они должны были выполнить учебно-тренировочный полет по заданному маршруту. Второе, куда более серьезное, задание летчики получили от прапорщика Москаленко. Согласно ему, им следовало несколько отклониться от предписанного командиром маршрута и сбросить груз в квадрате 14. Груз — внушительных размеров ящик — стоял в грузовой кабине, на всякий случай прикрытый ветошью.

Пилотировал вертолет экипаж в составе командира майора Титова и второго пилота старшего лейтенанта Быкова. Старлей, лишь год назад выпустившийся из училища, заметно нервничал. Его летная подготовка в основном ограничивалась симуляторами и тренажерами — в училище хронически не хватало учебных машин и горючего. В части на это скидок не делали. Здесь жизнь била ключом. За шесть месяцев службы Быков уже третий раз поднимался в воздух.

Командир смотрел на него покровительственно. Он придерживался устойчивого мнения, что научиться летать можно только на собственном опыте, ценой проб и ошибок. Как только вертолет набрал высоту и лег на курс, он передал управление Быкову.

— Дуй в квадрат 14, поможем прапорщику.

Старший лейтенант скосился на командира.

— Все будет нормально, — успокоил тот. — Чуток в сторону прыгнем — никто и не заметит. Место-то найдешь?

— Так точно, товарищ майор.

— Ну-ну, — скептически отозвался командир, откидываясь в кресле и прикрывая глаза. — Веди машину.

Это покровительственное «ну-ну» решило судьбу «партизанов». Через десять минут полета второй пилот потерял ориентир. Предписанный им официально маршрут он знал назубок, а насчет квадрата 14… Если б была возможность посмотреть по карте заранее, но прапорщик Москаленко привез свой ящик перед самым вылетом. Прошло еще пять минут, и старший лейтенант встал перед выбором: или признаться командиру в том, что он заблудился, или… В конце концов, груз предназначался не своим.

— Товарищ майор, квадрат 14, — решился Быков на второй вариант. Прапорщик ничего не говорил о том, что груз будут встречать. Может, и пройдет.

Командир открыл глаза и посмотрел за борт.

— Чего-то я здесь ничего не вижу, — удивился он. Впрочем, Москаленко не вдавался в подробности, а лишь попросил выкинуть ящик в квадрате 14. И раз это квадрат 14… — зависни-ка… — дал команду майор.

— Ох, и обожралась же я, — выдохнула Олеся, сыто потягиваясь.

Действительно, еды на столе заметно поубавилось. Уровень самогона в бутылке тоже сильно отличался от первоначального, хотя тут обошлось без участия Олеси.

— Еще бы, — улыбнулся Бодун. — В городе-то, небось, таких продуктов нет. Все эти… как их… чипсы да гамбургеры?

— В городе сейчас все есть, — беспечно ответила Олеся. — Были бы деньги, а купить все можно.

— Вот-вот, — кивнул фермер. — Скоро вы там деньги есть и будете.

— Папа, не начинай, — поморщилась Олеся. — Тебе, кстати, еще не надоело робинзонить-то? Может, кончишь валять дурака и вернешься?

Терентий нахмурился.

— Олеська! Ты как с отцом говоришь?

— Нормально, дядя Терентий. Это ж у нас не первый раз такая дискуссия.

— А если не первый раз, так чего начинаешь? — недовольно спросил Бодун.

— Привет. Это я начинаю? Ты первый сказал.

— Олеська! — патриархальный Терентий не выдержал и хлопнул кулаком по столу.

— Да ладно, Терентий, — успокоил его фермер. — Дочку мою не знаешь? На нее стучи — не стучи…

— Вот именно, — подтвердила Олеся. — Дядя Терентий, я просто никак поверить не могу. Каждый раз приезжаю — и каждый раз не могу. Думаю, может, на этот раз образумился. Нет, я как понимаю? Построил себе дачу — хорошо. Приезжай на лето, живи. Но чтобы годами, в полном одиночестве?!

— Чего это вдруг — в одиночестве? — фермер показал на Терентия. — А это кто ж, по-твоему? Привидение?

— Нет, дядя Терентий, вы не подумайте чего, — оправдалась девушка, — я к вам очень хорошо отношусь, но, вы меня извините, променять город…

— Олеська, все, — прервал ее Бодун. — Кончай агитацию. А то мы сейчас с тобой опять разругаемся. Я психану, ты психанешь… И потом, если тебя мое одиночество беспокоит, — можешь успокоиться. Уже не один.

Олеся с интересом подняла брови.

— Не один? Это что-то новое. Нет, правда, это действительно сюрприз. И кто же она? Хорошенькая поселянка?

Теперь уже Бодун гневно нахмурил брови.

— Олеська! Что ты несешь?!

— Не угадала? А кто?