Партнер для танго

— Они согласились перейти под их опеку?

— Подписали кое-какие бумаги, — уклончиво ответил Антон. — Но когда они это проделали, моей бабушки не было дома. — Он усмехнулся. — Вахрушевы отправили ее отдыхать. От собеса.

— Она согласилась? — Глаза Ирины снова потемнели.

— Это было официально, ей дали путевку в дом отдыха.

— Понимаю.

Ирина наклонила голову. Ей стало нехорошо. Она жила в семье Вахрушевых, даже восхищалась ими когда-то…

— Но бабушка вернулась, и подруги пали к ее ногам, зарыдали, стали проситься обратно.

— Вы их получите, Антон Данилович, — энергично кивнул адвокат. — Это без проблем. — Увидев коллегу, он развернулся и был таков. — Все будет о’кей! — крикнул он перед тем, как его темно-синий костюм скрылся за дверью.

Потом выглянул и пообещал:

— Я вам позвоню.

— Месть номер два, — тихо пробормотала Ирина. — Это мне, Антон.

— Тебе? Значит, у вас с ним было не просто деловое знакомство? — тихо спросил он.

Она кивнула, опасаясь взглянуть на него.

— Понял. Теперь я понял, за кого ты меня приняла тогда, в метро.

Они стояли и смотрели друг на друга. Из-за туч выглянуло солнце, оно пронзило пыльное высокое стекло оранжевым светом. Позолотило волосы Ирины. Антон смотрел и улыбался:

— Ты сейчас такая, как в коридоре Центра. Настоящая женщина-хаска.

Ирина тихо засмеялась.

— Поехали, — она взяла его за руку, — ко мне.

Антон крепко стиснул ее руку.

Такси быстро домчало их до дома. Молча они поднялись на четвертый этаж.

— Прошу, — сказала она.

— Ого, как здесь… просторно, — похвалил Антон. — Эту бы квартиру да в Москву.

— Не выйдет. Не отдам, — заявила она. — Мое.

— Понял и уверен — документы на нее в полном порядке.

— Точно так же, как на землю. Отец умел обращаться с бумагами и меня научил.

Она готовила бутерброды, он наблюдал за ней.

— Ты очень стильно одеваешься, — заметил Антон. — Это как-то называется?

— Конечно, — улыбнулась она. — Это пиджак. Это брюки. Никогда бы не подумала, что ты такой невежественный.

— Спасибо за науку. — Он слегка поклонился. — Никогда бы не подумал, что такие женщины, как ты, могут снизойти до невежд.

Она засмеялась.

— Так как называется твой стиль?

— Не мой это стиль. А британской портновской школы, — объяснила Ирина.

— Ох, не слабо, — пробормотал он. — Прямо вот так, да? Передо мной стоит… нет, это я стою перед молодой русской женщиной, которая одевается, как юная британка.

— Да нет, сейчас юные британки одеваются совсем не так. — Она махнула рукой. — Настоящая, классическая британская школа настаивает на облегающей одежде. Даже на узкой. Видишь, как плотно сидит пиджак? — Она повела плечами.

— Гмм… — раздалось в ответ. — А я люблю, когда ничего не давит.

Ирина кивнула.

— Мне нравится, когда одежда заставляет держать себя в форме. Нравятся и их ткани. Люблю шерсть, шелк. Их расцветку — полоску, клеточку, — говорила она, закрывая дверцу микроволновой печки.

— Я заметил. Смотришь на тебя, глаз не дергается, — усмехнулся Антон.

— Я всегда буду одеваться в этом стиле, Антон Дубровин. Так что имей в виду, особенной яркости для глаз не жди.

— Ты ничего не понимаешь, Ирина Русакова. Когда смотрю на тебя, я вижу не то, что вижу.

— У тебя плохо со зрением?

— У меня хорошо с памятью, — фыркнул Антон.

— Ох.

Он подошел, протянул к ней руки, обнял одной, а другой уцепился за верхнюю пуговицу серого пиджака.

— Никогда не думал, что британский стиль способен лишить мужчину сил, — слабым голосом произнес он.

— Ты о том, что одежда слишком обтягивает? — пытаясь изобразить насмешку на лице, пробормотала она.

— Да нет, эти пуговицы… никак не поддаются. Мешают добраться до того, что под ними.

— И что же? — шептала она, прижимаясь к его груди.

— Что… что… мучительно горячо, вот что.

— Где это? — фыркнула она, чувствуя, как тело обмякло, ему стало тесно в одежде британского стиля. — Ох, печка звонит.

— Ч-что? — не понял Антон.

— Бутерброды… сыр потечет…

Но «утекла» одежда. Она лежала на полу, у ее ног, шерсть и шелк перепутались. Она почувствовала свободу, но лишь на один миг. Потому что в следующий она едва не задохнулась — мужские руки плотнее, чем ткань, сдавили ее, подняли и понесли.

Она закрыла глаза, безвольно, как ей казалось, отдаваясь во власть этих рук. Когда почувствовала спиной твердую поверхность матраса, приоткрыла один глаз и удивилась — на Антоне уже не было рубашки. Светлые густые волосы на груди блестели капельками влаги. Она приподнялась и уткнулась лицом ему в грудь.

Жаркое влажное тепло Ирина ощутила не только здесь…

— Ох, — прошептала она, — скорее! — И тесно прижалась к нему.

— Вот такой британский стиль, — бормотал он.

А она смеялась:

— Мне нравится. Еще теснее… еще…

Она лежала на руке Антона, чувствуя крепкие, как камень, мускулы. Он спал. Она смотрела в окно, видела зеленый свет. Это светофор, догадалась наконец.

А когда она лежала рядом с Кириллом, свет всегда был красным. Она даже думала, что светофор сломался.

Снова увидела знак? — укорила она себя. Не догадывалась, что светофоры бывают не только на дороге? А если жизнь рассматривать как длинное шоссе? Ирина усмехнулась. Что ж, на этот раз ей светит зеленый.