Паруса души

Влад осмотрелся и замер. Вокруг него были магазины Duty Free. Такой роскоши и разнообразия он не видел даже в самых ярких снах! Он подходил с выпученными глазами к разным витринам и не мог поверить, что люди с такой тщательностью, так аккуратно, так красиво могут изготавливать вещи и упаковки к ним. В этих магазинах пахло каким-то пленяющим ароматом, он исходил даже от сигарет и спиртного. Этот аромат, наверное, специально создан, чтобы вскружить покупателю голову. Влад огляделся – никто на него не смотрит, нет милиции. Если бы у него были деньги, он мог бы купить любую вещь, и его бы не судили. Сзади подошёл дядя Яша. Он увидел реакцию сына и вспомнил, как сам не так давно прошёл через это.

– А в Америке всего этого ещё больше, и ты можешь покупать сколько хочешь, и тебя не осудят, а наоборот, поощрят.

Влад посмотрел на приёмного отца через плечо, не зная, верить ему или нет.

В те годы в нашем сознании многое выходило за рамки понимания. Желание вдруг оказаться в той среде было каким-то волнующим, непонятным. С одной стороны, здорово, а с другой – зачем это нужно, если никого не удивляет? Влад не переставал думать и верить, что он опять вернётся домой. Вся эта затея носила как будто лишь временный характер. Так уж сложилось, что, не находя полного объяснения происходящему, мы надеемся, что есть кто-то, кто точно знает, что будет дальше и как это всё разрулить. Этот кто-то всегда рядом, видит нас, контролирует, бережёт, помогает. Чем взрослее становится человек, тем это очевидней.

Началась регистрация и посадка. Волнение усилилось. Влад впервые почувствовал запах самолёта. Он запомнит его навсегда, и это станет запахом расставания. Наверное, у каждого он свой и, наверное, есть у всех эмигрантов.

К счастью, места им достались у иллюминатора, и можно было ещё раз проститься с Родиной. Комок подкатился к горлу Влада. Может, от скорости и резкого набора высоты, а может, и от осознания того, что он улетает от себя маленького, оттуда, где рядом Мама и Отец, где жива Бабушка, где запах и вкус моря, дом, друзья и знакомые, школа, учителя, одноклассники… Самолёт взял курс на север, и у Влада появилась возможность ещё раз с высоты осмотреть акваторию Балтийского моря. Может, он увидит то, что год назад не увидели спасатели… Жаль, о его планах не знали облака. Они скрыли от него основную часть морской поверхности, оставляя тайну тайной. Дядя Яша догадывался о переживаниях Влада, но понимал, что лучше так и лучше сейчас.

– Я тоже искал, но… увы, – Яков с грустью посмотрел в глаза Владу.

Тот, глубоко вздохнув, потупил взгляд и сжал губы.

Тем, кто летает по этому трансконтинентальному маршруту постоянно, он кажется изнурительно долгим. А вот Владу это нравилось. Это было перемещением по всем системам координат, включая время, расстояние, государства и системы.

Советские самолёты были не самыми удобными самолётами в мире, к тому же, в них можно было курить. Впереди Влада и Якова сидела молодая особа лет двадцати пяти, которая вдруг почувствовала свободу – в первую очередь, наверное, от родителей. Она постоянно курила, силясь подчеркнуть, что контроля над ней больше нет. На замечания дяди Якова и ещё одного соседа она не реагировала. Наверное, ей нужно было «выкуриться».

Первую посадку самолёт совершил в Ирландии. Пока там его заправляли, Влад опять прошёлся по магазинчикам, восхищаясь роскошью и изяществом товаров. Потом подошёл к окну и увидел нереально сочную и аккуратно постриженную траву. Шел мелкий дождь, но почему-то на улице не было мрачно. Необычная ухоженность создавала впечатление приближающегося праздника. Дядя Яков с интересом наблюдал, как Влад открывает для себя новый мир.

Следующая посадка была в Канаде, на острове Ньюфаундлен, и лишь потом – в Нью-Йорке. В Нью-Йорк они прилетели ночью. Можно было бы написать отдельную главу обо всех эмоциях и восторге, которые испытал Влад, увидев этот Океан огней! Уверен, что это зрелище не оставит никого равнодушным – особенно тех, кто впервые вырвался за пределы СССР. Ровные улицы между громадными небоскрёбами, битком забитые машинами, подсвеченный контур набережной, светящиеся скоростные дороги, как щупальца спрута, уходящие далеко за горизонт, десятки самолётов в небе… Одно дело видеть это на картинке или по телевизору, а другое дело – живьём, без ретуши и монтажа. Всё это выглядит как гигантский живой организм, который всё время в движении, и это единственное условие, при котором он будет жить и вегетативно плодиться.

В аэропорту снова была таможенная проверка. Первое, что бросилось в глаза, – дружелюбие и улыбки. В СССР всё время говорили об агрессивности капиталистов, на самом же деле Влад не увидел ни одного злого или воинственно настроенного человека. Все ему говорили добрые слова, старались шутить и приглашали в страну. Невольно вспомнились лица советских таможенников, милиционеров, густо накрашенных женщин в кассах «Аэрофлота». Наверное, жизнь на выживание превратила всех людей в злобных циников с огромным запасом ядовитых ответов. Было, конечно, много добрых, хороших, улыбчивых людей в жизни Влада, но их не брали в службу сервиса и услуг. Наверное, туда брали только работников с железными нервами и ледяной душой.

Владу ужасно хотелось остаться в Нью-Йорке. Когда ещё у него будет такая возможность? В Орегон он ещё успеет. А здесь… такой дух, такая энергетика! Но билеты на руках, и менять рейс никто не будет.

После небольшой проверки документов и багажа им предложили пройти по коридору до кольцевой железной дороги, чтобы на электричке доехать до другого терминала, откуда они должны полететь в Орегон. Они шли по широким коридорам среди странных людей всяких национальностей, одетых в удивительные разнообразные одежды. Наверное, только сейчас Влад понял, что это не сон и он действительно в Америке. Так много людей с разным цветом кожи он не видел никогда. Вдруг где-то в глубине души зашевелился страх. Влад посмотрел на Якова. Тот спокойно с улыбкой наблюдал за приёмным сыном, одновременно считывая с мимики и эмоций всю палитру его ощущений. Его всё происходящее немного веселило, ведь он сам не так давно прошёл через это.

Что ещё сильно удивило Влада – так это полицейские. Огромного роста, атлетического телосложения и вооружённые «до зубов». Невольно в памяти всплыл образ их участкового. Капитан Седых. Мужчина лет пятидесяти, с большим животом, в замусоленной фуражке, с пустой кобурой и мешками под глазами. Он ездил на старом мотоцикле, и о его приближении догадывались все в радиусе нескольких километров. У него была толстая красная папка, в которой лежали какие-то бумаги и бутерброды. Первыми бутерброды учуивали бродячие собаки. Везде, где появлялся участковый, тут же появлялись и собаки: наверное, им что-то перепадало, раз они за ним следовали. За всю свою жизнь Влад ни разу не слышал о каких-то серьёзных преступлениях в его районе. Были, конечно, бытовые ссоры и пьяные драки, но преступлений – никогда. Возможно, это была и заслуга капитана Седых. Наверное, он умел работать на опережение, не давая преступлениям развиваться. В памяти Влада ещё не раз будут всплывать образы разных людей, на которых раньше он не обращал никакого внимания.

Яков с Владом на электричке переехали на другой аэровокзал. Там отец купил приёмному сыну самую вкусную «Кока-колу» на земле и бутерброд – тоже самый вкусный в его жизни. Единственное, что его насторожило, – для того, чтобы этот бутерброд откусить, надо очень широко открывать рот. А родители с детства учили его, что это некультурно! Многое в Америке будет отличатся от привычного, но человек привыкает ко всему.

Первое время каждый день будет днём новых открытий. Подчас радостных, а подчас и разочаровывающих. Америка – не рай! В ней есть как свои прелести, так и недостатки. Будет в жизни Влада и восторг, и то, с чем он никогда не сможет смириться.

Но всё это будет потом, а сейчас они прошли на самолёт до Портленда. Влад был немного в шоке, поняв, что тот английский язык, который он так старательно учил, отличается от того, на котором здесь говорят. Его попытки поговорить с обслуживающим персоналом заканчивались переспрашиванием и обоюдным непониманием. Вот и последнее объявление он тоже не понял. Дядя Яков его успокоил, сказав, что придётся переквалифицироваться на американский манер, и это займёт время. Разница между британским и американским есть, и с этим надо смириться.

Полёт из Нью-Йорка до Портленда длится более пяти часов. Вылетели они под утро. Солнце всё время старалось догнать самолёт, но серебристый «Боинг» был быстрее. Он был комфортней, больше, тише, а самое главное – в нём нельзя было курить. От этого салон смотрелся ещё и чище.

Влад решил не спать, а всё время смотреть в иллюминатор. Но пейзаж под крылом скрыли тучи. Сам того не заметив, он уснул – усталость сделала своё дело. Ему снился родной дом, родной берег и бабушка. Она погладила его по голове и с улыбкой сказала: «Слушайся Якова, внучек. Он теперь тебе за папку. Всё у тебя будет хорошо. Бог тебя любит. Люби и будешь любим». Сказала, погладила своей горячей ладошкой и ушла, захлопнув дверь. Этот звук совпал с касанием шасси о взлётную полосу. Влад даже и не сразу понял, где он находится и почему все хлопают. Он посмотрел на Якова, тот, улыбаясь, по-английски сказал: