Паруса, разорванные в клочья. Неизвестные катастрофы русского парусного флота в XVIII–XIX вв
Шрифт:
Сразу же по прибытии в английские порты русские корабли привлекли к себе пристальное внимание, в том числе и профессиональных разведчиков. «Смотрителей приезжает великое множество, — писал из Портсмута в Петербург посол И.Г. Чернышов, — в том числе много и из Лондона нарочно затем туда ездили».
Откровенно неприязненное отношение к русским морякам со стороны официальных британских властей признают и сами англичане. «Наше Адмиралтейство… не выказывало особой готовности в оказании помощи судам эскадры», — признавался один из британских моряков того времени. Английские чины не гнушались ничем «Хотя английское министерство, в числе коих и адмирал Гаук (первый лорд Адмиралтейства. — В.Ш.), соизволило иметь некоторое
Весьма показательно письмо самого Эльфинстона Н.И. Панину от 21 января 1770 года: «Не могу не упомянуть о не совсем хорошем обращении и угрозах, которые пришлось снести от английского адмирала… ради сохранения чести флага ее величеству и, ввиду моего настоящего положения, я был вынужден сообразоваться с их угрозами. Они произвели сами обыск, и бесчестие подобного поступка хотели сложить на меня, против которого, как английского офицера, и была направлена, по-видимому, их злоба… Тем временем, среди возникающих препятствий, я употреблю все усилия, чтобы привести эскадру в состояние выполнить то, чего я от нее ожидаю.»
Это письмо весьма красноречиво характеризует Эльфинстона, который, пытаясь замять получивший огласку скандал с обыском на русских боевых кораблях (инцидент сам по себе в истории российского флота небывалый!), старается исключить возможные подозрения в свой адрес со стороны Панина и неуклюже оправдывается перед ним.
Однако за весь период службы Эьфинстона под Андреевским флагом такой эпизод был единственным. В других же ситуациях, когда английский шпионаж не получал большой огласки, Эльфинстон неизменно становился на сторону Адмиралтейства, причем меры по отношению к русским матросам и офицерам принимал самые жестокие. «Мне прискорбно сообщить о крайне неосторожном поступке лейтенанта Скуратова, — доносил он в одном из своих посланий Панину, — который схватил… английского офицера… связал ему руки, прогнал с судна и вообще подверг его оскорбительному обращению по жалобе одного из матросов, работавших на этом судне». В тот же день приказом Эльфинстона лейтенант Скуратов (кстати, ставший впоследствии адмиралом и героем многих морских сражений) был списан с судна и отправлен в Россию, англичанину же были принесены извинения. Сами собой напрашиваются вопросы: что делал на русском судне британский офицер и за каким занятием он был застигнут, коли Скуратов расправился с ним так решительно? К сожалению, об этом сам Эльфинстон скромно умалчивает… По некоторым косвенным данным можно предположить, что новоиспеченным контр-адмиралом на Второй эскадре была создана целая негласная организация британских офицеров. Находясь на разных кораблях и судах, они подчинялись одному руководителю — некоему Томасу Эфингейму, взятому контр-адмиралом на русскую службу во время стоянки в Англии.
А что представляла собой практическая деятельность англичанина как командующего эскадрой и флотоводца? Ведь виды на него и императрица, и глава Иностранной коллегии имели весьма большие.
Вся деятельность Эльфинстона в период перехода до Средиземного моря и в ходе Чесменского сражения, на первый взгляд, кажется совершенно авантюрной и бессмысленной. Поставленная в тупик его выходками, Екатерина Великая в своих письмах охарактеризовала действия английского контр-адмирала как несуразные, самого же его объявила сумасшедшим…
Но нет, с головой у контр-адмирала все было в порядке! Более того, это был чрезвычайно грамотный и энергичный моряк, вот только задачи перед ним стояли особые…
Все несуразности и бессмысленности в поведении англичанина бесследно исчезали, если предположить лишь одно — контр-адмирал Эльфинстон являлся главой британской разведки на русских Средиземноморских эскадрах и действовал, исходя из интересов британской короны. Учитывая характер его практической деятельности, попытаемся проанализировать характер
распоряжении, получаемых контр-адмиралом от секретной службы британского Адмиралтейства.Главной задачей британца могло быть прежде всего ослабление русских военно-морских сил на Средиземном море. Это намерение вполне отвечало всему смыслу тогдашней внешней политики туманного Альбиона. Согласно ее логике, требовалось втянуть Россию в средиземноморские дела, а втянув, сделать все зависящее от Англии, чтобы Россия, не добившись решающих успехов на Средиземном море, находилась там как можно долее. Выгода от этого для Лондона была двойная. Во-первых, постепенно увеличивалась зависимость России от Англии по всем направлениям. Во-вторых, усиливалась враждебность к Петербургу со стороны Версаля, всемерно стремившегося сохранить влияние на Средиземном море и в Леванте. А это, в свою очередь, обеспечивало Лондону надежного союзника в возможном столкновении с королем Людовиком Пятнадцатым.
На что могла быть направлена при этом деятельность Эльфинстона? Видимо, для раздробления сил необходимо было ни при каких обстоятельствах не соединяться с эскадрой адмирала Спиридова. Следовало любой ценой избегать оказания Спиридову помощи в боевых действиях по овладению Мореей (полуостров Пелопоннес). Исходя из этого, уничтожить находящийся на кораблях Второй эскадры сухопутный десант. В крайнем же случае подставить относительно слабую Вторую эскадру (три корабля и два фрегата) под удар главных сил турецкого флота.
Выгодно ли было британскому Адмиралтейству в то время создавать для русских моряков тяжелую обстановку на Средиземном море? Анализ политической ситуации позволяет ответить на этот вопрос утвердительно! Прежде всего потому, что Россия уже полностью развернула свою Архипелагскую экспедицию и отступать ей было поздно.
Вся деятельность Эльфинстона полностью укладывается в данную схему. Прибыв с эскадрой в Средиземное море, он бросил на произвол судьбы у греческого местечка Рупино малочисленный десант и устремился на поиск турецкого флота.
Первое боевое столкновение русских моряков с главными силами неприятеля произошло 27 мая 1770 года и едва не закончилось трагически. Спасла случайность: турки приняли нападавшие на них корабли Эльфинстона за авангард объединенной эскадры. А.Г. Орлов писал Екатерине Второй: «Если Эльфинстон хоть чуть проиграл, могли бы все в порту (имеется в виду Наварин, который был к тому времени осажден турками. — В.Ш.) быть заперты и неизбежно погибнуть».
Однако цели английский контр-адмирал не достиг, и он вновь пытается остановить турецкий флот у крепости Наполи-де-Романи, и ведет себя еще более преступно: в самый разгар сражения, когда уже наметился успех, спешно отходит!
Чего же добивался Эльфинстон, то атакуя турецкий флот, то, наоборот, спасаясь от него бегством? Если исключить «сумасшествие» контр-адмирала, то объяснение здесь может быть только одно: британский контр-адмирал всеми силами стремился устрашить капудан-пашу и принудить его отвести свой флот в глубь Архипелага, обрекая тем самым русских моряков на изнурительную многомесячную борьбу за господство на море! Что ж, задачу свою Эльфинстон исполнил с блеском! Вскоре турецкий флот исчез в лабиринте греческих островов и был обнаружен русскими с помощью греческих корсаров лишь через месяц в Хиосском проливе.
Столь явное преступное поведение командующего Второй эскадрой не могло остаться незамеченным и привело к беспрецедентному для русского флота событию. На военном совете капитаны кораблей отказались выполнять приказания командующего, если он не подчинится их требованиям. «…Русские держались в этом случае совершенно иного мнения, а командир (капитан корабля „Саратов“ И.Я.Барш. — В.Ш.) имел даже смелость довести до сведения адмирала, что он решил отделиться от эскадры, если адмирал не намерен идти на соединение с отрядом адмирала Спиридова», — вспоминал один из британских офицеров, бывших на Второй эскадре.