Парусная птица

Он снял туфли у двери. Ряд мельчайших примет показывал, что в этом доме обязательно снимают туфли.

Он безошибочно нашел в шкафчике свои тапочки. Хорошо, что их не успели еще спрятать или выбросить.

Он прислушался к молчанию квартиры.

Потянул носом воздух — пахло сердечными каплями.

Двинулся по коридору. Остановился на пороге комнаты.

Женщина, когда-то носившая соломенную шляпу, постарела. И выглядела плохо — тени под глазами, затравленный злобный взгляд.

— Зачем ты ему открыла? Ну зачем?!

Его глаза увлажнились, но Москва не верит слезам.

Он стоял в дверном проеме и смотрел, не говоря ни слова. Осознание вины, и горечь, и боль утраты, и преклонение перед женщиной, с которой прожил жизнь, осознание, что прощения — не будет.

Она постарела, но он помнил ее молодой. Его сознание раздвоилось — он действительно помнил эту женщину, желтый купальник, тень шляпы на глазах. Раздражение и чуть ли не злость — чуть не утопился, скотина малая, и ведь Витька, муж, из-за него мог утонуть… А потом вдруг просветление и почти нежность: ну что ты, малый, ну ребенок, что с тебя возьмешь… Бедняга…

Он любил ее. Несмотря на седые волосы, оплывшее лицо и сварливо опущенные уголки рта.

Ее злоба сменилась растерянностью. Происходило небывалое — ведь он ушел навсегда, кому, как не ей, знать его характер… И вот он — перед ней.

— Витя… Что случилось? Зачем ты пришел?

Он наклонил голову, будто уронил ей под ноги весь груз своего раскаяния.

— Лена, — сказал прерывающимся голосом. — Прости меня, старого дурака. Я не могу без тебя жить. Прости.

В половине девятого зазвонила мобилка на краю ванны. Калибан едва успел подхватить ее за секунду до падения.

— Доброе утречко, — сказала трубка бодрым старушечьим голосом. — Клиент у нас, на сегодня, на одиннадцать. И знаете кто? Ира Грошева!

— Понравилось, — Калибан сдернул с крючка полотенце. — А чего она хочет, не сказала?

— Представьте, Коля, сказала! — Тортила рассмеялась. С того времени, как «Парусная птица» возобновила работу в полном объеме, старушка смеялась вдвое чаще обычного. — Она хочет расстаться со своим Максимовым, но так, чтобы это было наиболее эффектно! Представляете?

— Елки-палки, — сказал Калибан разочарованно.

Через полчаса его «Хонда» рванула с места, оставляя узорчатый след на выпавшем за ночь первом снежке.