Парящие над океаном

Они этот номер репетировали в простойном спортивном зале, оба были в затрапезных штанах и майках; в перерывах, сидя на матах, Валера читал стихи одесских поэтов и говорил кому-то (я запомнил): "С точки зрения с техни-спихни-с толкалогической, образов у тебя в стихах нет" (не знаю, что это такое), а Виля покрикивал им из своего уголочка: "We live in the country оf the slave's! Откуда, салажата, произошло всенародное слово "хавать"? Где вам знать, сосунки! Я вам про это скажу! От английского глагола "to have". Вот учит меня сосед-диверсант с нижней конки: скажи, мол, "I have my dinner". Я говорю: "Ну, это… хаваю, значит, мою баланду…" "I have! — он сердится. — Пишется по-русски ха-вэ! И какая баланда? Dinner! — он кричит. — Dinner! Dinner!" Я ему в ответ: "Хавэ, а я что говорю? Хаваю. А на обед у нас не стэйк, пентагоновский ты хмырь, а как раз баланда…В общем, все лажа, ребятишки, главное — не забыть вовремя зашабить [5] !"

5

Шабить — курить "травку".

Ко мне они привыкли и меня не замечали.

Этого номера так никто и не видел — только я, он был уникален, но в первобытном своем варианте, а не в том, каким он бы выглядел в цирке. В цирке он бы выглядел просто: шикарные костюмы, отрепетированные до блеска движения, продажа [6] …

Зрелищем я должен поделиться, это как раз та столовая ложка коньяку, которую нужно принимать три раза в день.

Три раза? В следующий раз я вам расскажу притчу о том, как Чайник и Кукушка-часы спорили о Смысле Жизни — это будет вторая ложка…

6

Продажа — раскланивание циркового артиста после окончания номера.

Так вот: я тогда куда-то вышел, а когда вернулся…

"Номер" я увидел такой… Партнеры стояли "голова в голову": то есть Валера держался в стойке на макушке (через "бублик" [7] ) напарника и балансировал ногами. Верхнего поддерживал "лонж" [8] (на конце лонжа висела, тоже болтая ногами, беременная его жена Валюха), но все равно от Валериной тяжести планакеша [9] Вилю перекосило — скажем, как резиновую куклу под рукой младенца…

7

Бублик — сшитый в форме бублика матерчатый, туго набитый ватой "буфер" на голове "нижнего" акробата.

8

Лонж — страховочный и тренировочный пояс у гимнастов и циркачей.

9

Планакеш — курильщик анаши, планчика.

Дядя Миша, разойдясь в рассказе, иногда говорил как по писаному.

— Вилина рожа, и без того дьявольская, разъехалась, как пластилиновая, и ходила вдобавок от непривычного напряжения ходуном, а глазами он ворочал, будто его поджаривали на костре. Валеру на таком шатком нижнем, понятно, мотало…

— Как повешенного на ветру, — подхватил я сказ дяди Миши.

— Вы как будто это подсмотрели, — похвалил меня старик. — Но вы не видели всего. Оба "циркача" держали гитары, били кое-как по струнам и пели гнусавыми, как полагалось тогдашним наркоманам, голосами первую попавшуюся по руку песню, наверняка Вилину:

Когда я чалился на зоне,

Где ветер режет, как монгол…

Минута… другая… Я тогда понял, что второго такого зрелища за свою жизнь я больше не увижу.

Старик тут замолчал, а я подумал: "Это было, верно, то, что должно было стать цирковым номером, это выглядело бы на манеже в конце концов красиво и были бы аплодисменты… но что делать — наверно, искусство (книжные страницы, холсты художников, скульптуры, даже музыка) иногда так и рождается — в страшных и порой уродливых муках, у которых нет даже свидетелей…"

— Минута… другая… — продолжил дядя Миша. — Валюха не выдержала и отпустила конец лонжа — пирамида посыпалась: Валера рухнул на пол, держа гитару над собой, Виля сел… Помотал головой.

— "Вы что, ребята, — сказал, — это же slave's work! Пора хватануть дури, есть у меня заначенный баш [10] …"

— Скажу вам: циркового номера у этой пары не получилось — Виля зачастил на "малину" на Мясоедовской, где снабжали дурью [11] , и спортивную форму окончательно потерял, Валюха родила, начались пеленки… — дядя Миша махнул рукой и на несколько минут замолчал. Потом продолжил:

10

Баш — одноразовая порция анаши, скатанной в шарик.

11

Дурь — анаша. На Мясоедовской была "хата", "хаза", где можно было получить любой наркотик или ширануться.

— Я вам говорил, что Валера человек без дна? Что он человек, которого Бог осыпал золотым песком, и от этого мой одессит только чешется? Через какое-то время я увидел его в зоопарке, куда ходил с сыном, дрессировщиком льва. После он играл по вечерам в ресторане на пианино и аккомпанировал даже Высоцкому. Тот зашел поужинать, а публика подняла его к микрофону. А остановился он знаете на чем? И даже не остановился — наоборот. Он наконец полетел, о чем, может быть, мечтал всю жизнь. Он полетел под парусом. Валера в какую-то хорошую минуту глянул на яхту, загорелся, освоил парусное дело, купил "дубок" и стал ходить по Черному морю от Одессы до Батуми. И отрастил пиратскую бороду. И воевал на своей скорлупке со штормами. И тонул. И орал, как скаженый, когда удавалось выровнять страшенный крен дубка, когда парус был уже в воде. И пил потом вино в кабачке поселка Новый Свет между горами-утесами Орел и Сокол, куда он пристал после шторма…

Один из его почитателей, не знаю, акробат или поэт, Стасик Рассадин, сказал о нем, что Валера из своих хобби сделал профессии.

Бывшая "верхняя" акробатка, тоненькая, как спичка, его жена располнела, сидела дома и выращивала детишек…

Из-за Валериной прекрасной безалаберности дубок у него скоро отобрали пограничники, но и тогда он не отчаялся и стал наниматься к "новым русским" капитаном яхты и с ними побывал даже в Средиземном море.

Валера был знаменит на всю… Москву (в Одессе, кроме него, знамениты все). Писатели, что приезжали в Одессу на отдых, так или иначе узнавали про него, и на Валеру ходили, как на концерт. Что там по сравнению с ним филармония или тот же Привоз! Он представал перед именитым гостем во всей красе: тельник, борода, заразительное ржание — а говорил он одновременно на пяти, примерно, языках — одесситов, циркачей, музыкантов, наркоманов и парусников, искусно сплетая все говоры в один гибкий канат и присыпая его словечками, каких не найдешь ни в одном словаре. Писатели, слушая его, хватались за голову — о таком языке можно было только мечтать… но как овладеть им, не поработав два года цирковым акробатом? Не подержав стойку на голове отпетого наркомана Вили Гиличинского? Не посидев тапером в одесском ресторане годика этак три? Не походив на собственном дубке с командой похожих на него матросов от Одессы до Батуми?

Что вам сказать! — Дядя Миша обычно заканчивал свой рассказ именно этой фразой. — Господь осыпал голову этого человека золотым песком…

Один поэт из его компании — из тех, что приносили ему стихи, чтобы Валера написал на них песенную музыку, он таки получился — этот поэт сказал как-то про него, что тот ни в чем не состоялся.

А я думаю, что тот поэт, привязанный к своему стулу и к своей небольшой славе, которая, как флажок, зависит от ветра, это он не состоялся. Валера же — счастливый человек. Тот песок, что когда-то осыпался на него, он выбрал весь, не оставил ни песчинки.

Ну, может, еще пять-шесть искрятся в его поседевшей голове. Я слышал, что Валера пишет сейчас совсем неплохие рассказы. Ему есть о чем писать!

А теперь скажите честно, что вам интереснее слушать — мой рассказ про Валеру или если бы я полчаса жаловался вам на свой артрит? Нет, только честно!

Вместе с дядей Мишей мы составили после словарик слов, которые он услышал, сидя на стремянке. Вот он.

Планакеш — курильщик анаши, планчика.

Шабить — курить "травку".

Ширяться — колоться наркотиком.

Продажа — раскланивание циркового артиста после окончания номера.

Бублик — сшитый в форме бублика матерчатый, туго набитый ватой "буфер" на голове "нижнего" акробата.

Лонж — страховочный и тренировочный пояс у гимнастов и циркачей.

Баш — одноразовая порция анаши, скатанной в шарик.

Дурь — анаша. На Мясоедовской была "хата", "хаза", где можно было получить любой наркотик или ширануться.

РАДИ ПРЕКРАСНОГО МОМЕНТА