Пассажир Седьмого Класса

Земли, конечно же, надо подниматься над этим, освобождаться, приобщаться к

Единому, к Галактике… Ну, а ему-то, вселенскому бродяге, наприобщавшемуся досыта,- почему бы и вправду не осесть здесь? Жить с людьми, понимая их двойственной мыслью - земной, развившейся из ощущений, и галактической.

Слиться с их природой и ноосферой, впитывать ее воздействия кожей, глазами, ушами, носом, языком, усилием мышц. А то и вправду - жениться?

Комиссар вспомнил о ночи с Лили, вздохнул.

– Ладно,- сказал он,- погорим, тогда видно будет. Но прежде давайте сделаем все, чтобы как-нибудь не погореть. Служба есть служба.

И они принялись делать все. Спецкостюмы, пневморанцы, постоянное патрулирование, контроль над антеннами и пультовыми входами в Кимерсвилькую

(пси)-ВМ - это еще было так, техника. Но сверх того сотрудники ОБХС прошли курс знакомства с пси-машиной под руководством самого академика X. X. Казе.

Для лекций Христиан Христофорович воплощался в пожилого, крепко сложенного гражданина с рыжей бородой, усами и волосатостью на груди, одевался в шорты и тапочки, развешивал на "стене плача" схемы, диаграммы, таблицы, водил по ним указкой и излагал предмет рявкающим баском. Потом принимал зачет. (Вася в первый раз от сознания, что его спрашивает академик, да еще и кристаллоид, настолько оторопел, что, хоть и знал, не мог слова молвить.) Затем была и практика: "студенты" оставляли свои тела, отправлялись в сутях в пси-машину в сопровождении сути X. X. Казе, блуждали от ЗУ к ЗУ по каналам связи, изучали работу блоков дифференцирования, наблюдали прохождение пси-сутей от пультов к антеннам и обратно, даже переключали сами разные схемы управления… И поняли, в частности, что знающая машину и достаточно сильная пси-личность может, оказывается, перемещаться и действовать в ней весьма свободно.

2

Мегре помог Васе надеть и закрепить -пневморанец, после чего они вместе взмыли на пятидесятиметровую высоту, зависли - Долгопол повыше, комиссар пониже - и, сориентировавшись, устремились туда, где над крышами маячила фигура Звездарика. Догнали, пошли самолетным звеном: Мегре слева от начальника отдела, Вася справа.

Донор, видимо, не предусмотрел, что его обнаружат с воздуха, и допустил тактическую ошибку. Вместо того, чтобы нырнуть в ближайшую подворотню, а там дворами, дворами - и был таков, он добежал до пожарной лестницы пятиэтажного дома, уцепился, подтянулся и полез по ней на крышу. Шум реактивных детективов он, вероятно, принял за звуки двигателей самолетов в вышине.

Выбрался на крышу, быстро огляделся, заметил чердачное окно и двинулся к нему. Но тут между ним и окном, громыхнув ногами по железу, опустился Семен

Семенович. Донор метнулся обратно, но, отрезая ему путь к пожарной лестнице, с неба низверглись Долгопол и Мегре.

– Доброе утро, Спиридон Яклич!
– улыбнулся ему Звездарик.

– Привет циркачам!
– огрызнулся Спиря, и, наклонясь вперед, побежал по коньку крыши.

В воздухе преследователи были короли, но в гонке по крыше преимущество оказалось явно на стороне легко снаряженного Донора. Он - где бегом, где на четвереньках - устремился к месту, где крыша подходила близко к стене соседней двенадцатиэтажки: там тоже висела пожарная лестница. Долгопол сгоряча побежал за ним, но покачнулся на наклонной плоскости, едва не загремел вниз - ранец весил килограммов сорок и поднимал центр тяжести.

Звездарик и комиссар даже и не пытались преследовать, стояли, смотрели, как

Спиря с разбегу бесстрашно прыгнул на лестницу, уцепился и заспешил вверх по железным ступеням.

– Стой, стрелять буду!
– для острастки крикнул Вася.

– Не обращайте внимания, Спиридон Яклич, не пугайтесь, он шутит!
– вмешался начальник отдела.- Это он у нас так шутит. не будем мы стрелять, вы нам живой нужны, целенький. Упражняйтесь на здоровье!.. Ну вот, а теперь и мы,- закончил он, увидев, что Спиря одолевает последний пролет, включил ранец.

На плоской, залитой битумом крыше дома-башни они оказались почти одновременно с преследуемым, пошли на него шеренгой. Донор метнулся к одному краю крыши, заклянул вниз, метнулся к другому, тоже заглянул, побежал к третьему.

– Да высоко здесь с любой стороны, Спиридон Яковлевич, миленький,- нежно сказал Звездарик, доставая наручники.- Давайте лапочки-то ваши.

– Фиг тебе, а не лапочки!
– и Спиря, разбежавшись, махнул с крыши вниз.

Будто в воду.

Долгопол ахнул, побледнел. Мегре выдвинул антенну карманной рации, сказал:

"Витольд, внимание!" Начальник отдела подбежал к краю, следил, как

Математикопуло по параболе приближался к земле: перекрутился в воздухе раз, другой - и пластом, всей спиной грянулся на лужайку по ту сторону парковой ограды; дом этой стороной подходил к ней. Донесся чавкающий звук удара.

Спиря и не дернулся, застыл с раскинутыми руками и ногами.

– Удачно, - молвил Семен Семенович,- не зря разбегался. Он повернулся к комиссару:

– Что Витольд?

– Молчит,- недоуменно ответил тот.

– Как молчит?- начотдела подошел, взял рацию.- Адамыч, ну что?

– Ничего,- после паузы сообщил тот.- Ни по одной антенне сути не проходили.

– Вот это да!
– Звездарик посмотрел на коллег.- Что же он, выходит, всерьез?! Все вниз!

…И, пока опускались, притормаживая реактивными струями, начальник ОБХС смотрел на распростертое на траве тело, думал:

"Да, недооценил я тебя, Спиридон Яковлевич!"

Сильно недооценил. Думал, раз сдает тело напрокат - да не туристам, а для проб "некомплектов", на измывательство,- значит, забулдыга, конченый человек. А для него кратковременный прокат тела был лишь удобным способом проникнуть в (пси)-машину. Оказавшись в ней, он направлялся не куда-нибудь, а в ЦКБ - Центральный Контрольный Блок, в гости к академику X. X. Казе, который встречал его с открытой душой.

Не врал по пьянке Математикопуло целинозавру Васе, что-де он с Христианом

Христофоровичем на дружеской ноге, что его даже на Проксиме помнят и ценят,- так и было. С того еще времени, когда видный математик С. Я. Сидоров (позже сменивший свою ординарную, уставную фамилию на сомнительный псевдоним) возглавлял группу "привязчиков" - ученых-землян, подгонявших типовой проект пси-станции к конкретным земным условиям, выбиравших место, организовывавшим работы. Были тогда и длительные командировки на Проксиму, творческие общения с существами иного мира, были захватывающие дух замыслы, идеи, дела.

Наполненность жизни. Удовлетворенное - от уважения кристаллоидов, от их восторгов его познаниями и решениями: белковый, а нам не уступит, глядите-ка!
– самоутверждение.

Может, это и свихнуло с пути: обычная жизнь земного ученого и преподавателя показалась Спиридону Яковлевичу после завершения работ и контактов нудным прозябанием. Чем прозябать, так лучше вдрызг… бывают такие натуры. Да еще и обошли его в наградах и премиях после открытия пси-станции "администраторы от науки", обидели.

Во всяком случае в (пси)-ВМ у кристаллоидов он был повсюду свой человек, желанный гость - и при полной открытости хозяев мог досконально выяснить, где, что, когда и как. Где что лежит, грубо говоря. В дни и часы, когда в машине проходили сути высоких гостей с Суперграндии, Спиря как раз сдавал свое тело в ОБХС для проб, это установили точно.

Правда, Христиан Христофорович в беседе со Звездариком категорически отверг допущение последнего, будто бы Донор мог таким образом и утянуть из накопительных ЗУ ценные сути, присоединив их к своей личности. Это невозможно, открытость кристаллоидов носит математический, счетный характер: недохватка даже доли балла - сигнал ошибки, сбоя, он мгновенно привлекает внимание всех.