Пассажирка из Кале (сборник)

– Как и мои поступки, я полагаю? – вставила она совершенно безразличным тоном.

– А также их последствия, мадам. – Однако моя попытка оправдаться не увенчалась успехом. Миссис Блэр только презрительно покачала головой.

Неужели она была таким прожженным, огрубевшим преступником, что ее не пугали ни разоблачение, ни арест, ни порицания, ни закон, ни наказание? В Кале она несомненно боялась, ею владели какие-то опасения, какой-то навязчивый страх. Но теперь, стоя передо мною, после полного разоблачения и практически в моей власти, она могла улыбаться, легкомысленно и спокойно, и не придавать значения своему положению.

Если я рассчитывал на то, что теперь, когда ее тайна открылась, мне удастся отделаться от нее, то я очень ошибался. У нее на меня имелись более далеко идущие планы. Она хотела использовать меня, как и для чего, я понять не мог, но вскоре осознал, что она хочет со мной подружиться. Эта женщина находилась в расцвете, и, как мне думалось тогда, вечное женское начало, стремящееся привлечь и покорить мужчину, все равно вызвало бы у меня восторг и изумление, что бы я о ней ни думал, кем бы ни считал.

Неожиданно, хотя я не давал к этому никакого повода, она снова села рядом со мной.

– Послушайте, полковник Эннсли, давайте разберемся. – Сказано это было совершенно дружелюбным тоном, в ней не осталось ни тени страха, в ее голосе не было слышно ни стыда, ни раскаяния. Настроение ее изменилось полностью. Теперь она была d'ebonnaire [6] и даже игрива, ее переполняло веселье. – Что вы собираетесь сделать? Отправить меня за решетку? На следующей станции позвать жандармов, чтобы меня взяли с поличным? Хотите поискать в моих вещах то, что я… украла?

6

Добродушна (фр.).

– Я не полицейский, и это не мое дело, – огрызнулся я. Ее несерьезность показалась мне весьма неуместной.

– Вы можете телеграфировать в Англию, в Лондон, в Скотленд-Ярд: «Женщина по фамилии Блэр на Энгадинском экспрессе. Сообщить всем полицейским отделениям по пути, французским и швейцарским. Найти и задержать».

– Я бы хотел прекратить этот разговор, миссис Блэр.

– Я не миссис Блэр, – воскликнула она и рассмеялась так, будто услышала отменную шутку. – Это один из моих псевдонимов. Меня больше знают как Скользкая Сью, графиня Плантагенет, Американская проныра, миссис Мортимер…

– Прошу вас, избавьте меня от этого. Мне совершенно все равно, как вас зовут, и я бы не хотел выслушивать весь список, – прервал ее я, но унять строптивую женщину так и не удалось.

– Выслушаете. Вы должны все узнать обо мне и моих подвигах. Ту знаменитую кражу в Букингемском дворце организовала я. На государственном балу я собрала неплохой урожай драгоценностей. Я обчистила десяток поместий. Я залазила в карманы на улице и выносила из магазинов старые кружева, я мошенничала и подделывала…

– А еще пиратствовали и ограбили Английский банк, – подхватил я и рассмеялся, когда она встала в полный рост. Ее настроение снова необъяснимо переменилось. Она высокомерно посмотрела на меня сверху вниз и холодным, бесстрастным голосом произнесла:

– Почему бы и нет? Я же воровка. Вы считаете меня обычной воровкой.

Глава IV

От неожиданности я смог лишь беспомощно, безнадежно пролепетать заплетающимся языком несколько слов о том, что она сама в этом призналась. Ничто не могло разрядить неожиданно накалившуюся обстановку, и все же упрекать ее в содеянном, бросаться обвинениями в ее адрес было решительно невозможно.

Она увидела это в моих глазах, в смущенной мине, в руках, поднятых в попытке смягчить ее гнев, и в следующих словах ее послышались примирительные нотки.

– Есть разные степени проступков, разные оттенки вины, – сказала она. – Преступления, злодеяния, правонарушения, называйте их, как хотите, не всегда являются совершенным злом. Иногда их можно простить, если не оправдать. Вы согласны?

– В вашем случае мне бы очень хотелось согласиться, – осторожно ответил я. – Я по-прежнему ничего не знаю.

– Вот и хорошо, – твердо произнесла она. – Я ничего не могу вам рассказать. Я не имею на это права, мы с вами совершенно чужие люди, и я не обязана ничего вам объяснять, даже если вы попросите.

– Я ничего не просил и не собираюсь просить.

– Значит, вы согласны понять, забыть мои слова, отбросить подозрения?

– Если вы скажете, что я могу доверять вам, что когда-нибудь вы объясните мне то, что сейчас кажется таким непонятным.

– Мне очень хочется сделать это прямо сейчас, – на миг глубоко задумавшись, произнесла она, а потом, бросив на меня долгий, внимательный взгляд, покачала головой. – Нет, пока что нельзя. Вы должны заслужить мою откровенность, должны доказать, что не станете злоупотреблять ею. Со мной связаны другие люди, и я говорю не только за себя. Вы должны поверить мне, довериться мне или забыть обо мне.

– Как скажете. Я подчинюсь вашему решению. Хотите – расскажите все, а не хотите – не рассказывайте ничего. Если расскажете, я вам помогу, если не расскажете, все равно помогу, насколько это будет в моих силах.

– Безо всяких условий? – И когда я кивнул, ее лицо озарилось такой улыбкой, что все сомнения и тревоги, еще терзавшие меня, вмиг рассеялись. Но, околдованный магией ее ярких глаз, я смело произнес:

– Согласен. Я к вашим услугам. Делайте со мной, что хотите.

– Обещаете? – Она протянула ко мне обнаженные белые, теплые руки, и я на миг прижал их к своим губам в знак верности и подчинения. – Вы будете моим рыцарем и защитником. Я говорю серьезно. Я могу призвать вас сражаться за меня или хотя бы защитить меня в моем нынешнем положении. Что может случиться за время этого путешествия, предугадать я не могу. Есть риск, есть опасность, и я могу попросить вас разделить их со мной. Вы уже жалеете, что согласились?

Она пристально наблюдала за мной, ожидая увидеть малейшие признаки неуверенности, но, что бы ни творилось у меня в душе, внешне я остался тверд.

– Я не разочарую вас, – сказал я и уверенно добавил: – Значит, вы все же решили не сходить с поезда.

– Я должна ехать, у меня нет выбора. Я не могу задерживаться. Но я больше не чувствую себя одинокой и незащищенной. Если случится беда, скажу откровенно, я попытаюсь переложить ее на вас.

– С какой стороны вы ее ждете? – невинно спросил я. – Если я правильно понимаю, вы опасаетесь преследования?

Она предупреждающе подняла палец.

– Так мы не договаривались. Вы не должны меня расспрашивать. Пожалуйста, не задавайте вопросов, просто ждите развития событий. Пока что довольствуйтесь этим. Я больше ничего не могу добавить.

– Надеюсь, я увижу вас снова? – спросил я, когда она встала, собираясь уходить.

– Конечно, если хотите. Почему бы нам попозже не пообедать вместе в вагоне-ресторане? – с обезоруживающей простотой предложила она, улыбнувшись, что ей так шло. – Там будет официант, и на мили вокруг ни одного сплетника.