Пастушка Анка

КОРЧМА «У ТРЁХ ОСЛОВ».

Завидев вывеску, дед вытаращил глаза:

— Это как же?! Написано: «У трёх ослов», а нарисованы только два. Где же третий?

— Заходи, будешь третий, — пробурчал себе под нос корчмарь Винко и тут же любезно проговорил: — Третьего осла я за вином послал. Сейчас вернётся.

Дед положил своему ослу охапку сена и, оставив мешок в повозке, вошёл в корчму.

— Вот выпью малость, разгоню печаль, а тогда и брошу поганца в реку…

Уселся старый мельник за стол, и принялись они с хозяином за водку. Славная была попойка! Так нагрузились, что обоим вдруг почудилось, будто луна с неба им подмигивает. Выскочили дед и корчмарь во двор и ну кричать что было мочи:

— Эй, ты! Спускайся к нам, мы и тебя угостим!

Но луна лишь лукаво ухмыльнулась в ответ.

— Наглость какая! — рассердились старики. — А не за лезть ли нам на небо, не отлупить ли её как следует?

Притащили они длинную лестницу, приставили её к большому ореховому дереву, из-за макушки которого выглядывало светлое лицо луны.

— Подержи-ка землю, чтоб она не качалась, — попросил корчмаря пьяный Триша, — а я мигом залезу на дерево и схвачу эту проказницу!

Взобрался дед на орешину и ахнул:

— Что же это, брат?! Вторая луна из реки глядит!

— А третья в корчму забралась, я её через окно вижу! — закричал корчмарь, показывая на лунное отражение в оконном стекле. — Слезай, дружище, скорей, не то она всю водку выпьет!

Старики влетели в корчму, но луны и след простыл. Бросились они к реке, что текла возле самого двора, но луна уже успела спрятаться за гору, и её не было видно ни в реке, ни в небе.

— Нету! Все три сбежали! — вздохнул дед Триша. — Пойдём назад в корчму. Засвети-ка лампу, надо ещё выпить.

И долго бы они ещё выпивали, если бы дед Триша вдруг не вспомнил:

— Постой, брат, я ведь должен бросить в воду мешок с котом. Или это мешок собирался меня бросить? Вот так раз! Совсем забыл, кто кого бросать должен…

Дед, пошатываясь, заковылял к повозке, взвалил мешок на спину, спустился к берегу и горестно возопил:

— Мешок, брось меня в воду! Тоша, старый дружище, брось меня!

Но ни мешок, ни кот не пошевелились.

— Значит, пощадил меня Тоша, — рассудил дед. — Ну, раз так, то и я обещаю никогда больше не красть твоё сало, а теперь пойду выпью!

— Ура! Твоя правда, брат наш! — закричали ему ослы с вывески.

К полуночи корчмарь и дед так напились, что позабыли, кто из них корчмарь, а кто дед Триша.

— Я-то корчмарь, а ты, наверно, мельник, — твердил дед.

— А может, мы оба — мельники? — сомневался корчмарь.

— Давай спросим кота, — предложил Триша. — Он скорей разберётся.

Оба направились к берегу, где дед оставил свой мешок, но… Вот так чудо! Мешок пропал!

— Вот мы и попались! — запричитал дед. — Кто нам теперь скажет, который из нас — корчмарь, а который — дед Триша, старый мельник?

ГЛАВА ПЯТАЯ

Поиски. Что сказал Сом. Полная подвода полных мешков. Две меры проса за три королевства. Водочный дождь. Объявление и обращение

Чуть свет отправился дед Триша на поиски своего кота. Брёл он вниз по течению реки, заглядывал в каждый омут и жалостным голосом расспрашивал рыбок, не встречали ли они в воде мешок с котом. Но рыбки мудро помалкивали, поблёскивая на солнце своими серебряными одеждами. Старый усатый Сом высунулся из воды и, выслушав дедов вопрос, отрицательно повёл хвостом. На его безголосом рыбьем языке это означало примерно следующее:

«Ах, дед, дед, неужели ты думаешь, что я, сам Сом, настолько глуп, что стану связываться с каким-то котом в мешке! Был бы порядочный кот — тогда ещё ладно. Но ведь этот твой Тоша сущий висельник! Ведь он что делает? Влезет на вербу, пялит свои бесстыжие глаза на рыбу и… облизывается!»

— Нет его, значит, в воде, — горестно вздохнул дед Триша. — Бедный я, несчастный! А может, он на земле где-нибудь?..

Дед спрашивал каждого встречного, не видел ли кто кота в мешке. Но ему не везло. Одни шарахались от него в сторону: «Не спятил ли старик?» Другие отвечали, что, мол, случалось им видеть котов, однако без мешка, и мешки тоже попадались им на пути, но все были либо с мукой, либо с зерном, либо с шерстью. А ещё бывало шило в мешке. Но ведь шила, как известно, в мешке не утаишь.

— Наверно, его птицы украли, если нет его ни в воде, ни на земле, — сокрушался дед Триша. — Может, на дереве где-нибудь застрял, а то, чего доброго, и вообще повис в воздухе!

Легкомысленные воробьи божились, что в жизни не видели кота в мешке. Ну, а если бы увидели, то, конечно, показали бы ему, почём мера пшена и почём фунт лиха.

— Это и без вас известно, — отвечал дед. — Мера пшена стоит восемь динаров, фунт лиха с приплатой не берут, а вот кота моего Тошу я и за три королевства не отдам!

— За жулика кота три королевства! — загалдели воробьи. — Да за такую цену можно получить не меньше двух мер пшена да ещё конопли в придачу!

Простодушные воробьи всё же утешили деда. «Жив, жив!» — прощебетали они. А вечером каждый наставлял своих птенцов:

— Дети, глядите в оба! Как только заметите, что на дерево мешок лезет, удирайте без оглядки. Этот мешок не простой — в нём кот Тоша!

Дед Триша возвратился в корчму хмур, невесел, нос повесил, с руками пустыми — все ему постыли; ноги сбивши — горя не избывши, устал без толку — тоска, да и только!

— Что делать, приятель? Нету кота!

— У нас с тобой, дружище, мозги нынче набекрень. Пока мы их на место не поставим, ничего путного не придумаем, — ответил хозяин «Трёх ослов».

Он вытащил откуда-то пыльный мешок и хватил им разок-другой себя и деда Тришу. И что ж? Вправились мозги!

— Придумал! — воскликнул корчмарь. — Надо объявление написать: мол, пропал кот в мешке. Ко мне людей много ходит. Может, кто-нибудь его и видел.

— А есть у тебя ещё какие-нибудь такие объявления?