Пасынки фортуны

Следователь осмотрел его дотошно. И вдруг узнал: Шеф. И хотя самого ни разу в глаза не видел, работу его знал. Вот и снова — «гусиной лапой» действовал. Сейф как консервную банку пытался вскрыть. И отодвинуть его пытался, но не сумел. Сил не хватило? Страх отнял их? Вот носком ботинка упирался в плинтус пола. Черный тупой след отпечатался чуть выше на стене. Ну и ноги! Цапля позавидует. А вот побелка на стене стерта рукавом. Пытался руку с ножом за сейф просунуть. Чтобы шнур сигнализации обрезать. Не смог. Вернее, не успел. Ведь она уже сработала. Вот он и ринулся напрямик к окну. Руслан повторял путь Шефа. Что-то зазвенело под ногой. Нагнулся. Часы. Старый будильник. Чей? Ах да, стоял на сейфе. Стекло выбито. Стрелки замерли на пяти утра. Да, как раз в это время сработала сигнализация. Руслан пошел дальше к окну. Его металлическая решетка раздвинута. Конечно, все той же «гусиной лапой», универсальное воровское приспособление: значит, и наружный замок дверей склада был сорван не ломиком. А тут… Взгляд Машукова скользнул по пятнам крови на асфальтовой дорожке. Здесь был убит сторож. Вероятно, его внимание привлек звон разбитого стекла, когда Шеф выпрыгнул в окно. Вот и встретились. Шеф бил ножом без промаха. Прямо в сердце. Эксперт уже дал заключение, что раневой канал такой же конфигурации, как и у прежних жертв Шефа. К тому же он — левша. Это уже известно. И направление удара всегда одинаково: снизу вверх, слева направо. Но почему Шеф не предупредил Кроху и Блоху, находившихся в зале, о сработавшей сигнализации сейфа? Времени не было, самому бы спастись? Но нет, видимо решил этих двоих оставить милиции, чтоб других не искали. На них и сторожа свалить. Знакомый прием. А Кроха и Блоха — старые воры. Знают, что такое групповое нападение да еще с «мокрым делом». Чем больше участников, тем хуже. Но ведь эти двое — не убивали. Взяли их в магазине. А сторож был снаружи. И убит после проникновения обоих в торговый зал. Значит, у них только покушение на кражу? Если не будет доказано, что они сознательно допускали убийство сторожа. И кто это сделает — для них не имело значения. Но оба утверждают обратное! Да и Дубина умел оглушать кулаком тех, кто мешал ему. А потому иметь нож считал для себя излишним. И никогда никаким оружием не пользовался. Влас был матерым вором. Но тоже — не убивал. Придерживался старого воровского правила: повезло — украл, не повезло — сел. К тому же стар был Влас. Вряд ли на этот раз решился изменить своему принципу. А вот Шеф… На его совести много чего накопилось. Сомнений нет: убит сторож его рукой. Тот же удар. Точный, единственный. А Кроху и Блоху решил сделать козлами отпущения. Хитер мерзавец! Надумал сбить следствие со своего следа: мол, отдавайте пойманных под суд как убийц и прекращайте дело. Вам же, дескать, меньше забот: не будет нераскрытого убийства… Руслан сцепил кулаки: «Нет, квалификация действий каждого будет строго индивидуальной. А материалы против Шефа — в отдельное делопроизводство». Не заметил, как сказал это вслух. Арамисов лишь кивнул одобрительно.

* * *

У родителей Дамочки появилась квартирантка. Полногрудая бойкая бабенка. Она ловко управлялась с уборкой квартиры, ухаживала за стариками. Сама ходила за продуктами на рынок и в магазины. И еще — работала дворником в этом же доме.

Старики объяснили соседям, что Зина, их квартирантка, вдова. Муж погиб. Детей нет. Ну, а жить ей негде. Вот и взяли. Она работящая. И паркет мастикой натрет, и поесть приготовит, сердечная. Да что ни говори, чуть меньше печаль по сыну. Хоть и чужая, а живет в его комнате. Как о родных беспокоится.

Вскоре дом и двор привыкли к женщине. А та жила спокойно. Никому не мешая. Однажды, когда прошло десять дней со дня прихода ее к старикам, ночью в дверь квартиры тихо постучали. Никто не отозвался. Стук повторился. Потом еще раз — сильнее. К двери подошел отец Дамочки:

— Кто? — спросил он удивленно.

— Открой. Свои. Старик открыл.

— Чужих нет в доме? — спросил голос из прихожей.

— Квартирантка, Зина. Но она своя, — дрогнул голос хозяина.

— А где она?

— Да спит. Ей на работу рано вставать.

— Вот как? Ну, пойдем в комнату. Поговорить надо. Да дверь закрой. Гость и хозяин прошли в комнату стариков. Скрипнул стул. Гость начал не сразу:

— Значит, не грабили? — простонал старик.

— Да нет же, говорю тебе! Нет! Милиция хочет концы спрятать. За наш счет. Так ты того, не очень с ними. Пока мы на свободе своего добьемся. Докажем, кто виноват.

— Вот оно что! — послышался голос хозяина.

— К тебе лягавые приходили? — спросил гость.

— Приходил один.

— Кто?! — подскочил гость.

— Заура велел из морга взять, — осекся старик.

— О чем спрашивал?

— Про сына.

— И что ты сказал?

— Что знал. Говорил, что рыбаком был. На севере работал. Зарабатывал хорошо.

— Дурак! — грохнул гость по столу.

— Что?! — крикнул хозяин.

— Кто тебя просил? Хотя… Ну и что дальше?

— Убирайся вон отсюда! — распахнул старик дверь комнаты.

— Заткнись! — рванули его в комнату злые руки, и голос гостя забубнил — Что о нас сказал, старая курица?

— Пусти, — хрипел хозяин.

— Кого выдал?

— Пусти его, — завизжала старуха, но вдруг гулко ударилась о стену.

— Продал нас? Про Севера трепался? Кто просил? Никто в комнате ничего не успел сообразить, понять.

Вмиг погас свет. И в кромешной тьме не своим голосом взревел Дубина. Завернутые за спину руки были прочно взяты в наручники. Он лежал на полу, не в силах встать или пошевелиться…

Было далеко за полночь, когда милицейская машина с погашенными фарами тихо, совсем неслышно, въехала во двор и, забрав Дубину, так же незаметно исчезла. Старики, родители Дамочки, оторопело смотрели на спешно переодевавшуюся квартирантку. Вот она уходит.

— Зина! Погоди! Куда же ты? — схватил старик за руку.

— Какая Зина? — повернулся Арамисов к хозяину и засмеялся.

— Ох, прости меня. Ну зачем уходишь?

— Теперь спокойно живите, — ответил Сергей и добавил: — Ни один зверь не вернется туда, где хоть раз был поставлен на него капкан.

— Спасибо тебе, — мать Дамочки уткнулась заплаканным лицом в жесткое сукно милицейского мундира.

В кабинете у Машукова было шумно с самого утра. Сергей Арамисов делился опытом домохозяйки. Сознался, что когда приготовил по просьбе стариков хинкали, то едва не лишился квартиры. «Особенно старуха бранилась, — рассказывал парень, — дескать, кто же так их делает? Только продукты переводишь! Руки у тебя не с того места растут, что ли? Так, мол, до стари во вдовах останешься. Никто тебя замуж не возьмет…» От дружного хохота оперативников вздрагивали стекла.

— А если честно, ребята, — заметил он и вмиг посерьезнел, — то мне это перевоплощение нескольких лет жизни стоило. Главное, разуверился было,

что придет кто-нибудь от Шефа…

_{* * *}

Допрос шел медленно, тяжело. Дубина не торопился с ответами. В его громадной голове мысли ворочались трудно. Он собирал их в пучок, но они разбегались и тогда вор сжимал в гири пудовые волосатые кулаки. Старался говорить меньше, отвечать короче.

Следователь внимательно следил за его выражением лица, реакцией на вопросы. А их было много:

— Давно в «малине»?

Дубина крутнул головой. Подумал.

— Не помню, — ответил, прищурясь.

— А сколько самому исполнилось? — спросил Руслан.

— Не считал. Ни к чему. Мне на пенсию не идти, — тот хохотнул нервно.

— До пенсии вам, Кудрин, двенадцать лет. А рабочего стажа и года не наберется.

— Вы мою жизнь лучше родной мамы знаете.

— Приходится. Часто встречаемся.

— Подарил бы эти встречки… — стиснул вор кулаки.

— Кому?

— Вашим кентам.

— У нас таких нет.

— Знаю, одни мусора. Ох, извините, гражданин начальник.

— Вот видите, хоть один толк от наших встреч есть. Извиняться научились.

Дубина, хмыкнув, в пол уставился.

— Все с Шефом работаете?

— Чего?

— Да хватит, кольцо смыкается. А слух, как мне известно, у вас превосходный. Не стоит глухим притворяться, Кудрин.

— Никакого Шефа не знаю.

— Ну, а деньги, которые вы должны были передать отцу Дамочки, где взяли?

— Подсунули мне их, — усмехнулся вор.

— Кто?

— Ваши. Эти — му… Ну, мильтоны.

— Вас обыскивали в присутствии понятых…

— В машине подкинули. Когда везли.

— И прямо за пазуху? — улыбнулся Машуков.

— Не знаю.

— Так почему старику деньги не отдал? Пожадничал? Себе решил оставить?

— Не знаю ничего про деньги. Не было. Подсунули— отрицал вор.

— А деньги эти у вас еще в квартире у стариков из-за пазухи вылетели. Это родители Заура видели.