Патруль вызывали? (сборник)

– Но в чем здесь смысл? – растерянно развел руками Иунан. – Чего ради Посланник должен погибнуть, прибитый к столбу рядом с двумя душегубами?

– Быть может, нам еще предстоит узнать ответ на этот вопрос, – сказал Драш и задумчиво провел пальцами по щеке.

Стражники, стоявшие по краю лестницы, развернули свой строй и, раздвинув толпу, проложили проход от дверей Храма к помосту со столбами – последний путь, который предстояло пройти приговоренным к смерти.

– Можно идти? – спросил у стоявшего рядом с ним стражника Джи-Си.

Стражник странно посмотрел на Джи-Си из-под края кожаного шлема и молча кивнул. За годы службы ему приходилось видеть, как осужденные плакали, моля о пощаде, падали на ступени Храма, после чего их приходилось за руки тащить к помосту, как в одно мгновение люди седели или лишались разума, но никогда прежде ему не доводилось слышать, чтобы приговоренный к смерти спрашивал о том, не пора ли пройти к месту казни, столь безмятежным тоном, словно речь шла о званом обеде, на который неудобно опаздывать.

Улыбнувшись удивленному стражнику, Джи-Си медленно зашагал вниз по лестнице. Голову он держал высоко и гордо, а походка его была легкой, словно он и не провел всю ночь в душном подвале Храма, связанный по рукам и ногам. После почти часовой беседы с храмовиками Джи-Си уяснил, что главная его ошибка заключалась в том, что он использовал для рекламы своей торговли имя Небесного Отца, которое являлось зарегистрированной торговой маркой какой-то другой крупной и влиятельной фирмы, давно уже открывшей свой филиал на Самаре. Совершив оплошность, Джи-Си готов был признать это и понести соответствующее наказание, предусмотренное местным уголовно-процессуальным кодексом. Тем более что и наказание оказалось не особенно суровым: Джи-Си опасался, что его временно отключат, а ему всего-то предстояло постоять несколько часов зафиксированным возле столба. Правда, ему казалось немного странным, что та же мера наказания была выбрана и в отношении двух убийц, преступления которых были куда более ужасными, нежели то, что совершил незадачливый коммивояжер.

Один из убийц, имя которому было Фатлах, запрокинул голову к небу и дико, не по-человечески завыл, когда стражник толкнул его тупым концом копья в спину, чтобы заставить следом за Джи-Си шагнуть вниз по лестнице. Неожиданно он извернулся всем телом так, словно вместо позвоночника у него был резиновый шланг, и изо всех сил ударил стоявшего рядом стражника головой в челюсть. Удар был настолько сильным, что стражник на время потерял ориентацию в пространстве, упал и покатился вниз по лестнице.

Одновременно с этим второй убийца Ташрик попытался ударить ногой другого стражника. Но тот успел увернуться и врезал Ташрику древком копья по голой голени. Согнувшись в поясе, Ташрик завыл от боли. И сразу же получил еще один удар копьем по спине. Он едва не упал, но двое стражников подхватили его под руки и поволокли вниз по лестнице. Смирившись со своей участью, Ташрик безвольно обвис в их руках. Уронив голову, он смотрел в землю и время от времени громко всхлипывал, роняя крупные слезы в пыль под ногами.

Получив несколько крепких ударов копьями по туловищу и ногам, на время прекратил сопротивление и Фатлах. Но, когда, подхватив под руки, стражники поволокли его вниз по лестнице, он начал отчаянно выворачиваться, упираясь пятками в камень ступеней. При этом он на чем свет стоит поносил стражников, храмовиков и самого Трапара Кислого. Фатлах с невероятной скоростью крутил головой по сторонам, посылая плевки в лица державших его. Впрочем, продолжалось это недолго. Стражник, которого первым ударил душегуб, поднялся на ноги и, взбежав вверх по лестнице, с ходу врезал Фатлаху тупым концом копья в живот с такой силой, словно собирался проткнуть тело приговоренного насквозь. Сдавленно захрипев, Фатлах обвис в руках удерживающих его. Коротким кистевым движением стражник чуть повернул копье, и следующий удар древка пришелся по правому углу челюсти душегуба. Омерзительно треснула расколовшаяся кость. Голова Фатлаха откинулась назад. Изо рта вылетел кровавый плевок вперемешку с осколками выбитых зубов. Стражники удобнее подхватили бесчувственное тело душегуба и быстро потащили его к месту предстоящей экзекуции, догоняя тех, кто двигался впереди.

– Что за дикость! – с омерзением передернул плечами Морин.

– Можно подумать, что тебе самому ни разу не доводилось заехать кому-нибудь в челюсть, – искоса глянул на командира Тротт.

– Я не о том, – досадливо дернул углом рта Морин. – Ты посмотри, с каким восторгом наблюдают за всем этим собравшиеся на площади люди.

– Относись к этому как к игровому историческому фильму, – подумав, посоветовал командиру Тротт.

На помосте Фатлаха окатили водой из кожаного ведра. Душегуб ошалело затряс головой и попытался подняться на колени, но, поскользнувшись на мокрых досках, снова упал, ударившись виском о помост. Двое стражников подхватили его за локти и притянули спиной к столбу. Третий быстро обернул два широких кожаных ремня вокруг груди и пояса Фатлаха. Третий ремень сдавил душегубу шею.

Точно так же поступили и с Ташриком, который вновь попытался было оказать сопротивление, но быстро сдался, когда ремень сдавил ему горло.

Джи-Си оказался возле среднего столба. Справа от него находился столб, к которому был привязан Ташрик, слева – тот, у которого предстояло встретить смерть Фатлаху.

– Мне кажется, что вам будет удобнее, если вы развяжете мне руки, – обратился Джи-Си к стражникам, начавшим привязывать его к столбу.

Один из стражников, на которого в этот момент смотрел приговоренный, скривив губы в ухмылке, процедил сквозь зубы:

– Ничего… Мы и так управимся… Не впервой…

– По-моему, ремень на груди чуть слабоват, – заметил Джи-Си, переведя взгляд на другого стражника.

Самаритянин молча подтянул ремень.

– Благодарю вас, – улыбнулся ему Джи-Си.

Озадаченно поджав губы, стражник отошел в сторону от приговоренного, у которого явно с головой было не все в порядке. Он состоял на службе при Светлом Храме Небесного Отца и был доволен этим. Но, вопреки тому, что говорили храмовики, он, как и всякий простой самаритянин, верил в приметы, одна из которых гласила, что тот, кто обидит убогого, тем самым навлечет на себя гнев Небесного Отца. Возможно, все это было пустым суеверием. Но к чему простому человеку искушать судьбу, которая и без того далеко не всегда бывает к нему благосклонна? Совершенно ни к чему!

Оставшийся стоять на ступенях Светлого Храма главный толкователь Наставлений Небесного Отца вновь вознес руки над головой. На этот раз слова его были обращены к троим осужденным, привязанным ремнями к столбам:

– Душегубы и еретик! Прежде чем приговор будет приведен в исполнение, у вас есть возможность обратиться с последними словами к гражданам Волвара! Говори первым ты, душегуб Ташрик!

Названный душегуб покрутил кудлатой головой, чтобы хоть немного ослабить ремень, сдавивший шею. Взгляд его скользнул по толпе, обратился в сторону Светлого Храма и остановился на главном толкователе Наставлений. Набрав полные легкие воздуха, Ташрик хрипло прокричал:

– Будь ты проклят, чирий смердящий! Чтобы слимп, покрытый лишаями и коростой!..

На этом речь душегуба была прервана стражником, ударившим его кулаком в живот.

– Говори ты, душегуб Фатлах! – недрогнувшим голосом назвал имя второго душегуба храмовик.

Но Фатлах еще не до конца пришел в себя после того, как его избили на лестнице. Взгляд его бесцельно блуждал по сторонам, ни на чем не задерживаясь более чем на одно мгновение. Похоже было, что душегуб все еще плохо понимал, где он находится и что с ним происходит.