Патруль
Шрифт:
– Тут убитых человек шестьдесят, не меньше... – я прикинула на глазок количество погибших, а заодно и то, как они были умерщвлены. Хорошо, что мы с утра поесть не успели, ведь от подобной картины вывернет любого...– Не понимаю, отчего эти люди так покорно шли сюда, да еще и позволяли себя убивать?! К тому же не могу отделаться от впечатления, что их убивали по-очереди, на глазах друг у друга!
– Это верно, при жертвоприношении людей убивают поодиночке, чтоб жертвы знали, что их ждет – считается, что страх жертв и та боль, которую эти несчастные испытывают перед своей смертью, особо нравится Вухуду, и в этом случае он более склонен к исполнению просьб своих верных почитателей. А вот что касается покорного и безропотного поведения тех несчастных, что ведут на заклание, то причин для этого хватает... – подосадовал инквизитор. – Прежде всего, на Черном Континенте бытует мнение, что тот, кого принесли в жертву,
– Извините, не верю!.. – махнул рукой Себастьян. – Вы только посмотрите, сколько людей сюда привели для жертвоприношения! Чтоб все они так покорно шли на заклание, и никто не попытался сбежать... Нет, тут должно быть еще что-то...
– Верно, что бы ни говорили жрецы, но далеко не все согласны покорно приносить себя в жертву, пусть даже за какие-то немыслимые блага в будущей жизни... – согласился брат Владий. – Вернее, таковых сущие единицы. Именно потому тех, кого намереваются доставить к жертвенному камню, заранее поят водой, в которую добавлено некое особое снадобье, без вкуса и запаха. Человек, естественно, ни о чем не догадывается, но после такой вот водички с добавкой полностью теряет волю, смиренно подчиняется приказам (хотя прекрасно понимает, что происходит), так что жрецам ничего не стоит отвести такого беднягу к месту жертвоприношения. Более того: если даже на его глазах убивают других, и понятно, что следующим будет как раз он – даже тогда человек не может убежать...
– Не знаю, показалось мне это, или нет, но я почти уверена, что во время этого кошмара до меня несколько раз доносились слова, произнесенные на языке нашей страны.
– Мне тоже это послышалось... – согласился Себастьян. – Кто-то взывал к милости Небес...
– Да жрецам без разницы, человека из какой страны и с каким цветом кожи приносить в жертву... – проворчал брат Владий. – Хотя надо признать, что белых людей они куда охотнее приносят на заклание. Наверняка захватили кого-то из искателей золота или алмазов, благо тут хватает как авантюристов, так и ловцов удачи. Я вам так скажу – это просто счастье великое, что нас не заметили! Уходить надо отсюда, и поскорей!
– Погодите... – я направилась к площадке, хотя, если откровенно, к истерзанным мертвым телам даже приближаться не хотелось.
– Куда?! – только что не рявкнул инквизитор. – Что ты там забыла?
– Надо кое-что уточнить... – я не стала оборачиваться, но понимала, что Себастьян идет за мной. Конечно, нам сейчас не следует терять время, и надо как можно быстрей покинуть это место, но мне отчего-то хотелось посмотреть на погибших соплеменников, и, если удастся, то запомнить их лица. Кто знает, может впоследствии обстоятельства сложатся таким образом, что я встречусь с родственниками этих людей, и передам им весть о том, что их родич погиб, и отныне не стоит ждать его возвращения...
Конечно, ходить по окровавленным каменным плитам, между еще теплыми, изуродованными трупами – это дело, скажу я вам, требует больших усилий и немалой выдержки. Ничего, задерживаться здесь я не собираюсь, тем более что людей с белой кожей здесь, по счастью, не так и много – всего четверо. Или можно сказать по-другому: здесь аж целых четыре человека из числа тех, которых местные жители называют белыми чужаками из-за моря...
У первого из погибших лицо было разбито настолько, что казалось одним сплошным месивом, еще двоих – мужчин средних лет, ранее я никогда не видела. Правда, Себастьян куда дольше меня вглядывался в лица этих двоих, но ничего не сказал, но у меня и желания не было о чем-то расспрашивать напарника. Когда же я подошла к последнему их убитых, молодому человеку возрастом немного старше меня, то остановилась. Глянув на его искаженное мукой лицо, мне внезапно показалось, что ранее я его где-то видела. Память у меня хорошая, так что ошибиться я не могла, только вот никак не могу вспомнить, кто он такой. Так, нечто скользит по памяти, и не более того, причем воспоминания не относятся к числу приятных...
– Что такое?.. – Себастьян сразу понял, что я задерживаюсь возле этого человека не без причины.
– Если честно, то пока что не поняла...
– Святые Боги, да он все еще жив!.. – только что не ахнул Себастьян, наклонившись над мужчиной. Ну, не знаю, с чего вдруг напарнику пришла в голову такая странная мысль, ведь у человека, на которого мы сейчас смотрели, был полностью распорот живот, и сейчас его внутренности высыхали под жаркими лучами безжалостного солнца.
Однако я не успела ничего ответить Себастьяну, потому как лежащий открыл глаза, и от неожиданности я едва не отпрянула в сторону. Не знаю, что сумел увидеть умирающий человек, но он чуть слышно прошептал:
– Спасите меня...
– Как ваше
имя?.. – Себастьян присел возле лежащего.– Спасите... Вы мне поможете?
– Сделаем все возможное... – напарник говорил таким тоном, что не поверить ему было невозможно. – А сейчас скажите, кто вы такой?
Не знаю, что этот человек, едва шевеля почерневшими губами, почти неслышно шептал склонившемуся к нему Себастьяну, но я внезапно вспомнила, где видела его раньше. Это же один из друзей Николса! Вообще-то мой бывший жених (хотя, если говорить правду, настоящим женихом он никогда не был) особо не стремился знакомить меня со своими друзьями-приятелями – мол, всему свое время!, но несколько раз мы с ними все же пересекались, и Николсу поневоле пришлось представить меня своим знакомым. Помнится, меня еще тогда несколько насторожило, что в их обращении ко мне ощущалось некое снисхождение, а то и едва уловимая насмешка, словно эти люди позволяли себе участвовать в какой-то забавной игре, хотя всеми силами скрывали подобное. Когда я сказала об этом Николсу, он лишь улыбнулся – это, дескать, тебе только кажется, в нашем кругу просто принято такое обращение с новыми людьми, а они тебя еще не знают, так что не заостряй внимания на таких мелочах!.. Только позже я поняла, что приятели Николса едва ли не с самого начала были в курсе происходящего, и все это их немало развлекало... И вот уж чего я меньше всего ожидала, так того, что один из этих высокомерных бездельников может оказаться здесь! Подобное совсем не в их характере и привычках! Почему я запомнила этого человека? Говорю же – память у меня хорошая, и к тому же он очень не понравился мне с самого начала – легкая издевка в его голосе говорила сама за себя... Так, теперь бы еще вспомнить, как звать этого хамоватого приятеля Николса...
Меж тем разговор Себастьяна с умирающим не занял и пары минут, а потом голос этого человека оборвался на полуслове – просто несчастный разом перестал дышать, и неподвижно застыл на земле. Отмаялся, значит...
– Вы чем тут занимаетесь?.. – рядом с нами появился брат Владий. – Долго еще время тянуть будете? Что, не понимаете, где находитесь?
– Этот человек только умер... – вздохнул Себастьян. – Он так долго мучился...
– Жрецы Вухуду хорошо знают свое дело... – в голосе брата Владия проскальзывали нотки обреченности. – Только если мы с вами сейчас же отсюда не уйдем, то здесь появятся еще три бездыханных тела. Надеюсь, вы понимаете, что сейчас не время читать над телом этого человека отходную молитву! Я могу сказать только одно: Святые Небеса, простите все его согрешения, вольные и невольные, аминь! Все, уходим... А, чтоб их! Дождались! Пришли любители поживиться...
И верно: едва ли не одновременно на площадке появилось несколько больших зверей, похожих на огромных кошек, и воздух огласился страшноватым рычанием. Э, да от запаха свежей крови у этих зверюг шерсть на затылке поднялась дыбом, а уж зубы они скалят так, что сердце невольно уходит в пятки.
– Стоим спокойно, не дергаемся... – негромко произнес брат Владий. – Одно резкое движение – и они накинутся на нас...
Ну, это я и сама видела. Ясно и то, что наше спасение – в неподвижности, хотя если учесть, что сейчас возле разрушенного храма зверей становится все больше и больше, то нам необходимо в самое ближайшее время покинуть это место.
По счастью, одна из этих огромных кошек, закончив рычать, схватила зубами ближайшее тело, и потащила его в заросли. Ее примеру последовали остальные, так что мы медленно, шаг за шагом, пошли прочь, аккуратно ступая между трупами. Беда в том, что кое-где камни были сплошь залиты кровью, которая стекала в небольшие углубления, так что нам приходилось идти прямо по подсыхающим красным лужицам, и, по-возможности, я старалась не смотреть по сторонам – это слишком тяжело. Одно дело – поле боя, где люди погибают во время сражения, а то, что я вижу тут – это жертвы страшного убийства...
Я перевела дух только после того, как мы вновь оказались в джунглях. Повезло, что нам удалось уйти, потому как на жертвенную площадку возле развалин храма, сейчас, и верно, сбегается все хищное зверье, какое только есть в округе.
– Куда мы сейчас направляемся?.. – спросил Себастьян.
– Сами, что ли, не видите?.. – неохотно ответил брат Владий. – Куда дорожка протоптана, туда и шагаем. Кстати, по сторонам смотрите внимательней – не в парке гуляете!
А ведь и верно – я только сейчас обратила внимание на то, что мы идем по смятой траве, по которой совсем недавно прошло немало чьих-то ног. Впрочем, и без того понятно, кто по ней шел совсем недавно. Еще я с удивлением отметила про себя, что мы идем по чему-то, очень напоминающему старую каменную дорогу, сложенную из больших плит. Правда, сейчас эта дорога была почти полностью скрыта под слоем земли, и поросла кустарником, травой и даже деревьями, которые росли через разломанные стыки этих самых плит.