Паучьи сети

В воздухе повис противный запах хлорки и чего-то еще, что нос определить затруднялся. Ганс запер за мной дверь и опустил ключ в карман джинсов. Здесь было так тихо, что слышно было даже дыхание. Казалось, еще немного и начнет отдаваться эхо от лихорадочно бьющегося сердца.

— Иди сюда, — мужчина потянул меня к душевому поддону.

Внезапно пришло осознание, что дальше он потребует снять одежду. Ощущения смущения и негодования даже на фоне реальной опасности нисколько не померкли. Можете резать, бить, убивать, но не заставляйте раздеваться перед незнакомцами! Но что я могу сделать? В ситуации, когда сила не на твоей стороне, можно лишь притвориться покорной и выждать подходящего момента, чтобы что-то изменить. Вот только предоставится ли оный?

— Я могу раздеться сама, — тихо предложила я, отчасти в попытке избежать окончательного унижения и отчасти в крошечной надежде воспользоваться ситуацией.

— Для этого мне бы пришлось освободить тебе руки, — проговорил Ганс, возящийся с молнией платья на спине. Та в конце концов поддалась и ткань соскользнула вниз, к ногам. — Прости, но я достаточно почерпнул из дневника, чтобы понять — ты не сдашься просто так. Так что придется потерпеть, — голос маньяка звучал почти мирно. Если бы не ситуация, можно было бы подумать, что мы сидим в кафе за чашкой кофе.

Я промолчала, понимая, что спорить бессмысленно. Лифчик без бретелек так же беспрепятственно отправился на пол. Кожи груди коснулся прохладный воздух. Ладонь Ганса легко огладила мое обнаженное плечо, спустившись ниже. Пальцы легко пощекотали сосок, а к ягодицам на секунду прижалась горячая выпуклость, все еще скованная тканью. От этих касаний меня передернуло и ужас нахлынул новой волной. Ганс издал тихий смешок, очень мужской и интимный, отчего стало еще хуже.

На мне все еще оставались колготки и трусики. Если учесть, что ноги скованы цепью, то есть только один способ снять их, не возясь с замками. Холодное лезвие на миг прижалось к коже и ткань трусиков поддалась под напором. То же самое случилось с другой стороны, так что белье превратилось в тряпку. Колготки разорвались по всей длине ног с легким треском и невесомой вуалью опустились к ступням, оставив полностью обнаженной.

— Вставай в поддон, — скомандовал Ганс. На миг мне захотелось взбунтоваться, но воспоминание об угрозе укола транквилизатора заглушило вспышку неповиновения.

Я послушно выполняла все указания и пыталась абстрагироваться от происходящего. Выходило плохо. Теплая вода лилась по телу, хотя бы немного согревая, но вот руки Ганса, скользящие по коже, то и дело задевающие груди и неуклонно стремящиеся к низу живота спокойствия не добавляли. Неужели еще вчера мужчина казался мне привлекательным? О чем я только думала? Уж точно не о том, что он может оказаться маньяком.

Пытка мытьем окончилась довольно быстро. Ганс на скорую руку меня вытер и даже накинул на плечи халат, висевший тут же на крючке. Халат был медицинским, из белого плотного хлопка и почти не грел.

— Ганс, пожалуйста, не надо, — тихо попросила я, глядя прямо в глаза своему мучителю. — Что я тебе сделала, чтобы заслужить такую смерть?

— Ты не понимаешь, — на секунду на его лице проявилась нежность. — Это не смерть, но вечность. Что значит простая человеческая жизнь на фоне неувядающей веками славы? Твое тело никогда не сгниет в могиле и останется навеки прекрасным. Обещаю, больно не будет.

Маньяк вновь потянул меня за собой, прямо к сверкающему столу. В этот момент нервы не выдержали. Я рванулась в сторону, забыв о цепи на ногах и тут же рухнула на пол. По щекам текли слезы, паника застилала глаза.

— Еще одна выходка и я погружаю тебя в сон, — предупредил Ганс, рывком поднимая на ноги. — Удачно упала, ни царапины.

В последней фразе звучала откровенная озабоченность. Так волнуется автовладелец, не появилась ли на новой машине первая царапинка. Господь, есть ты существуешь, помоги!

— Пожалуйста, — вновь прошептала я, пока сильные руки укладывали меня на стол лицом вниз. — Меня будут искать и придут сюда. Просто отпусти и я никому ничего не расскажу.

— Искать тебя некому. С Марией покончено, а больше близких у тебя нет, — равнодушно проговорил Ганс.

— Это ты убил Марию? — упоминание имени подруги навело на подозрения. Если ее не убивал Паук, то в свете открывшихся обстоятельств мотив мог быть лишь у Ганса.

— Никаких больше разговоров, дорогая. Мне нужно настроиться, — оборвал беседу маньяк.

Мужчина зафиксировал мои ноги на столе с помощью ремней, а затем расцепил руки и привязал их к специальным креплениям. Совершенно обнаженная, я лежала на животе и не могла ни пошевелиться, ни увидеть, что делает Ганс. С моего угла обзора можно было понять, что он отошел к полке. Металлический лязг по полу — и в поле зрения оказался высокий металлический столик на колесиках, с разложенными на нем инструментами.

Ганс оказался одетым в халат, а на руках его красовались голубые хирургические перчатки.

— Сейчас будет немного больно, — сладким, словно у врача в педиатрии голосом, произнес он, доставая большой шприц. — Введем тебе анестезию и немного очень хорошего препарата, который притупит чувствительность всего тела.

Вид иголки заставил тихонько пискнуть. До меня наконец окончательно дошло, что все это не кошмарный сон, а ужасающая реальность. Правда, укол на спине оказался не таким болезненным, как я боялась. За ним последовал еще один, потом еще и еще. Последний был сделан уже из другого шприца и пришелся на шею.

— Шшш, не бойся, Кристи, — прошептал Ганс, склонившись к уху. — Открой рот.

Между зубами внезапно оказался резиновый шарик — кляп. Мужчина застегнул его на моем затылке, тем самым лишив возможности кричать. Отчаяние стало глубже, словно с каждой минутой костлявая над плечом становилась все материальнее.

Лежать, распластанной, словно звезда на холодном столе было неудобно. Постепенно я ощущала, как по коже спины разливается онемение и параллельно с этим начинала кружиться голова. Ганс чем-то звенел за спиной и эти звуки с каждой секундой нервировали все сильнее. Когда не можешь видеть, что происходит, это хуже всего. Воображение всегда страшнее любой реальности, хотя возможно в этом случае правило и не сработает. Никогда не знаешь, что еще учудит маньяк. Попробовав пошевелить лопатками, я поняла, что тело уже не совсем слушается. Еще через несколько минут стал уходить холод, сменяясь приятным теплом. По всей видимости непонятный препарат, введенный Гансом начинал действовать.

Кляп невообразимо мешал во рту. От ужаса, захлестнувшего целое существо, хотелось кричать и биться на месте, на худой конец просто потерять сознание, чтобы не ощущать грядущего кошмара. Но мой мучитель решил, что одурманенная, но в сознании я ему нравлюсь больше. Наконец, твердые шаги прозвучали по бетонному полу, мужчина приблизился к столу. Ногу задело что-то металлическое и я догадалась, что Ганс раскладывает инструменты.

— Ты готова, милая? Прекрасно.

На протестующее мычание мужчина не обратил внимания. Он склонился надо мной и только по легкому ветерку на ягодицах, да едва заметному давлению на кожу в некоторых местах я поняла, что мужчина ощупывает мою спину. Прикосновения не чувствовались абсолютно. Это немного радовало, но в то же время безмерно пугало. Как понять что происходит, когда полностью лишаешься чувствительности?