Паук раскинул сеть

– И после ко мне, господин ли Дакеш, нам предстоит неприятный для вас разговор. Не исключаю, что он закончится арестом или даже лишением дворянства.

Тучи сгущались, и Сольман не нашёл ничего лучше, чем спешиться и встать на одно колено, приложив руку к груди. Так приветствовали только короля.

– Даже так?
– удивлённо поднял брови герцог, пожевав губами.
– Спасаете свою шкуру?

– Да, ваша светлость, - не стал кривить душой Сольман и подчеркнул: - Вам без меня тоже не обойтись.

– Посмотрим, - нахмурился министр и нетерпеливо махнул рукой.

Сольман пристроился в хвосте скромного отряда, гадая, как герцог всё обставит. Прямых доказательств его причастности к убийству нет, только выводы Брагоньера, посланные перед самым исчезновением, сразу после допроса некромантки, с просьбой помочь, и ряд незначительных косвенных улик, на основе которых не построишь обвинения. Нет даже записной книжки соэра, в которой тот наверняка собрал ряд интересных фактов. Жаль, записка запоздала, попала в руки Сольмана только вчера. Из неё следовало, что Брагоньер писал и ранее, но его послание где-то затерялось. Начальник Тайного управления догадывался где, но опять-таки ничего доказать не мог. Люди герцога переиграли его агентов.

Министр хладнокровно осмотрел место преступления, тела растерзанных придворных и труп самого короля и приказал привлечь магов. Обернувшись к Сольману, он с нажимом спросил:

– Как думаете, виконт, к этому причастен Аварин?

– Возможно, - тут же уловив подтекст, поддакнул начальник Тайного управления, уловив ниточку спасения.
– Они готовили не одно покушение. Помнится, даже сотрудничали с метаморфом.

– Что-то дурно у нас работает разведка... Пора проверить ваше управление, серьёзно проверить.

Сольман склонил голову в знак согласия. Он не понимал, зачем герцогу маги, ведь они вычислят заказчика, и на свой страх и риск, всё равно терять больше нечего, спросил, пожелает ли герцог контролировать расследование.

– Контролировать?
– недовольно скривился министр.
– У меня слишком много дел, чтобы ещё тыкать носом в факты ваших служащих. Только надзирать. Первый доклад сегодня же, ли Дакеш, мне и её величеству. Свободны!

Герцог нетерпеливо махнул рукой, и Сольман, мысленно утирая пот со лба, поспешил удалиться. Собственное будущее казалось ему сейчас как никогда туманным.

Министр же кратко распорядился насчёт перевозки тел и галопом, не щадя коня, вернулся в лагерь. Там он сделал ряд заявлений, в частности, как само собой разумеющееся, отменил охоту, но запретил всем покидать палатки и охотничьи домики в ожидании допроса. По толпе прокатилась волна ропота. Кто-то попробовал возражать, собираясь вернуться в столицу. Герцог поставил эффектную точку, всего одной фразой заставив молчать:

– Уезжайте, господа, но вас в первую очередь сочтут убийцами.

– Теперь поговорим о власти, - министр гарцевал на коне перед притихшей толпой.
– Она переходит к Её величеству Алисии как к законному опекуну его высочества принца Гидеона. А теперь, господа, можете разойтись. Вас известят о дальнейшем.

Не дожидаясь, пока герцог переоденется, в его покои ворвалась раскрасневшаяся королева. Визжащим голосом она выставила вон слугу и охрану и набросилась на министра:

– Ты всё же это сделал!

– Алисия, - он ухватил её за подбородок, - к чему показное горе? Ты прекрасно знала. Назначишь меня регентом.

Королева сглотнула и кивнула, бессильно обмякнув в руках герцога. Тот осторожно усадил её на стул, постаравшись не запачкать грязной курткой. Её величество беззвучно плакала, утирая кулачком глаза. Плечи дрожали, причёска растрепалась.

– Ты можешь уехать. Я отпущу, - остановившись напротив королевы, герцог буравил её тяжёлым взглядом. Так и есть, опомнилась, раскаивается, а его не любила вовсе.
– Заберёшь сына и подпишешь за него отречение. Я устрою ему трон Ланжана. Чтобы купить, денег хватит.

– Я... я нет,- замотала головой её величество.
– Просто... Просто я до последнего не верила, что ты убьёшь Донавела.

– Не лично, успокойся. Исполнитель сегодня же умрёт, и концы в воду. Что ты намерена делать?

– Что ты прикажешь, - упавшим голосом ответила королева и подняла на него затравленный взгляд.

– Из страха, - криво улыбнулся герцог и, не удержавшись, погладил её по мокрой щеке.
– Не нужно, я не причиню тебе вреда. Никогда, Алисия.

– Ты меня любишь, - королева вздохнула и потёрлась о его ладонь, словно кошка, - и от этого я тоже... Наверное, люблю. Ты станешь регентом, я сегодня же подпишу указ. А потом моим мужем. Ведь ты женишься на мне, Арлан?
– она с надеждой заглянула ему в глаза и скороговоркой добавила: - Мне так страшно одной, приходи сегодня, пожалуйста!

Ещё ни одна женщина так откровенно и одновременно невинно не просила его о ласке, и герцог согласился.

– Хорошо, - он наградил её чередой быстрых поцелуев, - я приду. Только во время траура нам надлежит проявить осторожность. Очень хорошо, что ты на меня кричала.

– Опасаешься за мою честь?
– сквозь слёзы улыбнулась Алисия и уткнулась носом в его плечо.

Первая, самая сильная волна эмоций уже схлынула, и хоть смерть Донавела по-прежнему казалась чем-то ужасным, королева с ней примирилась. Тот, кто её любит, тот, к кому она сама неравнодушна, рядом, живой и здоровый, а муж... Если выбирать между двумя мужчинами, ответ очевиден.

Биение сердца герцога успокаивало. Слёзы высохли, только всё ещё ворочалась внутри несговорчивая совесть. Но она замолкла, когда королева потянулась к тёплым сухим губам.

Пару минут они стояли и целовались, как подростки, затем министр нехотя отпустил любимую и отряхнул от иголок и паутины: королева таки испачкалась. Легонько подтолкнув её величество к двери, министр ободряюще шепнул:

– Я всё сделаю, всё решу, не беспокойся.

– А сын?
– спохватившись, обернулась к герцогу королева.

– Женится на Натэлле, получит ланжанский трон. Извини, но он незаконнорожденный.

– Что?!
– у королевы перехватило дыхание, ноги подкосились.
– Неужели ты веришь?..

– Нет, но лучше живой незаконнорожденный, чем мёртвый законный. Ты его не рожала.

– Ничего не понимаю, - замотала головой её величество и, ухватив герцога за ворот рубашки, потребовала: - Объясни!

– Всё просто: это не твой сын.

– Но ведь я ходила беременной, я рожала, Арлан, это все подтвердят.