ПАУК. Смерть врагам!

Я тяжело вздохнул, но спорить не стал и начал обдумывать задание. Спустя пару минут сдался и глухо спросил:

— Как мне сделать ночь?

— Сначала представь, как будет всё здесь выглядеть ночью, а потом произнеси заклинание.

Я усмехнулся, сказать-то легко, попробуй сделай. Оглянувшись, я остановил взгляд на бане из свежевыструганного дерева. Та-а-к, как это баня будет смотреться ночью? Темная крыша полностью растворится во тьме, светлые стены будут видны, но дубовые и березовые веники, висящие на стене, превратятся в темные овалы. Маленькое окошко станет черным квадратом.

Вот так, шаг за шагом, я представлял себе, как будет выглядеть гараж, кусты, забор и все остальное. Затем посмотрел на Отшельник и отметил его светлые штаны, белую кружку, темно-синие тапочки и вообразил, что вдруг выключили свет.

Мне потребовалось больше десяти минут, чтобы мысленно окунуть во тьму весь двор, постройки и лес. Короче всё, что попадает в поле зрения.

— Готов? — спросил Отшельник.

— Готов, — кивнул я и, затаив дыхание, произнес заклинание Наваждения.

Тьма. Непроглядная густая темнота, которая не имеет никакого отношения к ночи. Огляделся — хоть глаз выколи.

— Переборщил, наверное, — усмехнулся я и вытянул руку, чтобы взяться за перила, но их не оказалось. — Отшельник, это твои проделки или я такой сильный?

Я все еще пытался сообразить, что же произошло, поэтому был спокоен и собран.

— Думаю, хватит на первый раз. Снимаю заклинание?

Но в ответ тишина. Я сделал шаг, другой, третий, но до кресла не дошел. Вернее, его не было. Вот тут-то мне стало не по себе. Я попытался снять Наваждение, но сколько ни старался, темнота не отступала.

— Отшельник, ты меня слышишь?

Вытянув руки, пошел вперед. Если бы я до сих пор был на крыльце дома Отшельника, то уже уперся бы в перила, но сколько ни шел, препятствия не встретил. Мне это не нравилось. Я присел на корточки и потрогал пол: гладкий и холодный.

— Что это такое? Где я очутился? — внутри зарождалась паника, но я как мог себя успокаивал. — Так, мне надо подумать.

Сначала мне пришло в голову, что это испытание Отшельника и я должен как-то его пройти, но по ощущениям, прошло уже больше часа, но ничего не происходило. Потом я подумал, что сам что-то натворил, ведь мой источник увеличился в два раза. Еще через несколько минут мне пришло в голову, посмотреть все «другим зрением». Я сел на холодный пол и «переключился».

Первое, что я увидел — Отшельник в кресле. Его голова была запрокинула назад, кружка кофе лежала рядом в луже коричневой жидкости, остатки блинов разбросаны под ногами. Я хотел подняться и попытаться разбудить его, но тут увидел черную радугу.

— Так это опять ты, Воронов?!

Я встал, но тело осталось лежать, раскинув руки. Он нас усыпил! Но как? Я (или мое сознание, я так и не понял, как это у меня получалось) полетел вдоль черной радуги, но не в сторону столицы, а на север. Вскоре, среди деревьев показались большие палатки маскировочного цвета. Ускорился, готовясь к нападению, но вдруг радуга пропала, а я очнулся на крыльце.

— Кхе-кхе-кхе, — закашлял Отшельник, приподнял голову и с удивлением посмотрел на меня. — Ты что сделал?

Я с трудом сел и почувствовал, как раскалывается голова. Потрогал и нашел большую болезненную шишку. Значит упал, а не лег полежать.

— Ничего не делал. Хотел Наваждение наложить, а потом очутился в темноте.

— Так у тебя получилось? — удивился он.

— Нет, это был Воронов. Этот гад что-то сделал с нами.

Отшельник тут же вскочил на ноги и бросился в дом. Отдышавшись и немного успокоившись, я последовал за ним. Из глубины дома слышались удары и звуки, падающих вещей. Я нашел Отшельника в небольшом кабинете. Он просматривал книгу за книгой и с раздражением бросал на пол.

— Что ты ищешь?

— Заклинание, которое он использовал. Я тоже хорош, совсем расслабился и забыл об осторожности. Больше такого не допущу. Знаешь что? — он остановился и посмотрел мне в глаза. — Если будет большая заварушка — ты можешь на меня рассчитывать!

Я кивнул и чуть улыбнулся. Большая заварушка будет — гарантирую, но только тогда, когда я буду к этому готов. А когда я буду готов — помощь понадобится мои врагам.

Он еще долго шарился по своим книгам, но, как я понял, так ничего путного и не нашел. Затем мы снова вернулись к занятиям по Наваждению. Отшельник больше не отважился просить меня создать ночь, поэтому начали с посуды.

— Убери самовар со стола.

— Совсем убрать или прикрыть чем-нибудь?

— Как хочешь, — махнул рукой Отшельник и принялся есть варенье.

Я сделал так же, как и в прошлый раз. Представил, что самовара нет и место на столе пустует. Наваждение сработало на отлично — самовара будто и не было. Я даже сам удивился. Следующим заданием было поменять изображение на картине. После пары минут тщательного обдумывания, я произнес заклинание и вместо темной улицы появился воздушный шар с мешками песка и тепловой пушкой.

Остаток дня я только и делал, что упражнялся. То шкафы с книгами прятал, то клумбу с цветами засеивал отрубленными вражескими головами, то виселицу ставил на крыльце. Один раз Отшельник даже вскрикнул от испуга, когда увидел в отражении зеркала не себя, а утопленника, которого несколько лет назад при мне вытащили из Волги. Я хорошо запомнил раздувшееся синее лицо и поеденные рыбами глаза, нос и губы.

— Если и дальше будешь упражняться, то скоро меня догонишь. Лет так эдак через двадцать.

— Так уж и двадцать. Пару дней и все.

— Не-е-ет, — отмахнулся он. — Ты долго настраиваешься, а я за доли секунды могу не только ночь сделать, но и лето зимой. Или зиму летом.

Ужинать мы решили на террасе. Правда, прислуги не было, поэтому пришлось готовить самим. Я пожарил мясо и картошку на мангале, а Отшельник помыл и нарезал свежие овощи. Когда ужин был готов и мы сели за стол, ненавязчивая музыка из громкоговорителя пропала и послышался голос диктора:

— Внимание! Объявление для Максима Богословского! Внимание! Объявление для Максима Богословского!

Я замер с куском мяса в руке и уставился на серый громкоговоритель, установленный на самом верху столба.

— Внимание! Объявление для Максима Богословского! — как попугай повторял диктор.

Мне даже захотелось этот кусок мяса засунуть ему в рот, чтобы замолчал.

— Объявление для Максима Богословского! — последний раз сказал он и на пару секунд наступила тишина.

Я замер, будто боялся спугнуть это объявление.

— Богословский, надеюсь ты меня не забыл, — узнал я высокомерный голос Воронова. — Уверен, что нет. Иначе не бегал бы от меня, как сайгак по прериям.