Паутина грез

Слова застряли у меня в горле. Я даже дышала с трудом. Сколько же он стоял у моих дверей? Может, видел, как я тут крутилась перед зеркалом? И зачем вообще мама послала его? Отцу она никогда такого не поручала…

— Я… я как раз иду к ней… я не могу застегнуть платье… — пробормотала я и шагнула через порог.

— Позволь, я помогу тебе. Вот почему красивые женщины не отпускают от себя мужчин… вот для такой черной работы. — Он взял меня за плечи и задержал, не позволив выйти. Я чуть не ахнула. В груди забился горячий ком. Но если он и видел мое смущение, то откровенно пренебрег им и просто развернул меня спиной.

— Так-так, сейчас посмотрим… о, ничего хитрого.

Он очень медленно поднимал «молнию», стараясь не царапнуть кожу, а когда все было сделано, я почувствовала, как он легко поцеловал меня в затылок.

— Готово! — объявил Тони. — Что еще прикажете, хозяйка? — улыбнулся он шаловливо.

— Ничего, — ответила я так быстро, что он негромко засмеялся. Однако его взгляд я сумела выдержать. — Мне еще нужно причесаться, — важно сообщила я и вернулась в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Села за туалетный столик, но за расчески взяться не могла, настолько была возбуждена. Взглянув в зеркало, я увидела, что руки мои до сих пор прижаты к груди, хотя придерживать лиф нужды уже не было. Беспокойство не проходило. Я снова подошла к двери, почти ожидая увидеть Таттертона.

Но его не было.

На ходу я пыталась разобраться в своих мыслях. Однако без особого успеха. Меня выводила из себя его манера говорить и держаться этак по-отечески, меня раздражали эти родственные, по его мнению, поцелуи, но когда его руки прикасались ко мне, я ощущала жутковато-сладкий холодок внутри. А глаза! Когда он впивался в меня взглядом своих голубых искр, возникало ощущение, что он насквозь видит мою душу. Да, с таким утонченным, непредсказуемым мужчиной надо быть предельно осторожной, чтобы по глазам он не прочитал моих секретов. В конце концов, Тони завоевал сердце моей матери, сердце истинной красавицы, требовательной и упрямой, сердце женщины, у ног которой мог бы оказаться любой, кого она пожелает. Конечно, мне и тягаться нечего с таким противником, как Таттертон.

И, несмотря ни на что, его лицо все еще мелькало передо мной. Глаза умоляли о снисхождении и доверии, упрашивали признать его отцом… Но разве могла я представить в этой роли такого молодого человека… Он сам, должно быть, почувствует себя глупо, когда узнает настоящий мамин возраст.

Жизнь, которая была простой и радостной, как детская книжка с картинками, вдруг стала сложной и мучительной. И мне все это противно, мерзко! Эта глупая репетиция, это нелепое платье, в конце концов, сама мысль о том, что я буду в свадебной свите родной матери, была мне ненавистна. Ненависть вызывали и этот дом, и бесчисленная прислуга, и усадьба, и…

— Привет! Готова?

Вулкан ненависти угас. Я увидела малыша Троя, одетого по всем правилам: смокинг, бабочка, фамильное колечко на пальце, аккуратно зачесанные волосы… миниатюрная копия красавца-брата. Ярости моей как не бывало.

— Почти готова, — сказала я.

— Тони говорит, что сразу после репетиции можно будет одеться «нормально»! — в восторге сообщил мальчик.

Меня рассмешил его энтузиазм наоборот.

— Что значит «нормально»?

— Я должен ходить медленно, ничего не трогать, ничего не есть, чтобы не испортить этот костюм. Это что, нормально? — как взрослый проворчал Трой и даже наморщил нос. Он был так мил, что мне хотелось затискать его, как любимого плюшевого медвежонка.

— Ты прав. Мне тоже не терпится надеть нормальное платье, — призналась я, встала и последний раз оглядела себя в зеркале.

Трой взял меня за руку, и мы заторопились вниз. Репетиция начиналась.

Всю церемонию мне казалось, что я нахожусь в царстве грез. Кругом было много незнакомых лиц, все поедали глазами маму и Таттертона, которые старательно исполняли свои роли, а я все вертела головой в поисках отца. Мне хотелось, чтобы распахнулись тяжелые двери и на пороге возник папа… Фантазия моя распалялась, и я представила, что смолкнет музыка и все повернутся к нему. А он воскликнет:

— Джиллиан! Как ты можешь! А ты, Энтони Таттертон, немедленно сними заклятие с моей жены!

В моих грезах отец был крупнее, сильнее, внушительнее, чем в жизни. Он грозно указывал пальцем на Таттертона, который даже подался назад, благоговея перед величием Клива ван Ворина. Мама зажмурилась, потом раскрыла глаза и смотрела то на отца, то на Тони.

— Клив? О, Клив, какое счастье, что ты пришел! Что со мной было? Я не знаю, почему оказалась здесь…

Мама ринулась в папины объятия, я за ней. Отец, придерживая за плечи, повел нас за собой, и так втроем мы покинули чужие стены и пошли домой, счастливые и умиротворенные…

Видение исчезло, как лопается мыльный пузырь, в тот момент, когда Трой требовательно подергал меня за руку. Я в толпе «подружек» ждала, когда «священник» обвенчает молодых. Репетиция близилась к концу, поэтому мальчик решил напомнить мне об обещании поиграть на улице.

— Через час ленч, — сказал Тони, разрешив брату погулять. Нам оставалось только одеться. Трой сменил праздничный костюм на «нормальный» просто молниеносно.

— Мне тоже идти с вами? — поинтересовалась миссис Хэстингс с откровенной надеждой услышать отрицательный ответ.

— Нет-нет, миссис Хэстингс, мы сами справимся, — обрадовала я няню. Она так и просияла, будто ее с каторги освободили. Маленький мальчик вполне может быть сущим наказанием для почтенной женщины, подумала я.

Мы с Троем сразу побежали к снеговику. На улице было еще светло, но небо затянуло и снова пошел снег. Я с удовольствием наблюдала, как малыш колдует над пальцами снеговика, и слушала его щебетание. Он сначала перечислял, какие игрушки обещали ему на Рождество, потом пересказал историю о мальчике с волшебной дудочкой, которую поведал ему Райс Уильямс, потом доложил мне, как повар жил раньше в Новом Орлеане, при этом все время называл его Рай. Я удивилась, а Трой пояснил, что его так зовут все слуги.

— Рай Виски, а не Райс Уильямс.

— Рай Виски? Но ты, надеюсь, так не обращаешься к нему?

— Ну-у… — неуверенно протянул Трой и, быстро оглянувшись, добавил: — Только если Тони нет рядом. Он не одобряет этого.

— Все ясно. Тогда, может, и не стоит так говорить?

Мальчик пожал плечами. В его глазах засветилась очередная идея. Он отбросил серебряную ложечку.

— Нам нужны всякие ветки, чтобы «одеть» его, Ли. Очень нужны.

— Ветки?

— Ну, маленькие веточки. Я знаю, где взять. Борис все время стрижет кусты в лабиринте. Там много. Ну, пожалуйста, Ли. Мы быстро, а?

Я вздохнула. Стоять на одном месте было холодно. Снег валил все гуще. Пробежаться нам обоим будет невредно, решила я.

— Ладно.

Мальчуган тут же потащил меня за собой.

— Я покажу. Не бойся. Я все покажу.

— Хорошо, Трой, хорошо. Только не так быстро. Твой снеговик не растает. Это я тебе обещаю.

Мы бежали по аллее, а совсем близко от нас шли к машине две женщины. Они тоже были в «свите» на репетиции и сейчас делились впечатлениями. Я замедлила шаг и прислушалась.