Паутина любви...

 – Да, но сейчас вроде все нормально, и тебя приглашают сегодня на семейный ужин к нам, – вздохнула я.

 – Меня? – удивился он.

 – Ты же мой парень, – усмехнулась я. – Конечно, если ты против, то я так и передам…

 – Нет, приеду, – перебил он меня. – Милана, ты назвала меня своим парнем? Я не ослышался?

– Все верно, – подтвердила я, а сердце кольнуло от этой лжи. – И если что, то я была с тобой все время. Не хочу, чтобы мы снова поругались с папой.

– Там был он? – зло спросил он.

– Кто он? – сделала вид, что не поняла его.

– Твой брат. Антон. – Даже через телефонную связь ощущала, как он раздражен.

 – Нет, конечно, зачем ему надо было быть там? – спросила я. – К тому же он мне не родной брат.

– Он звонил мне, спрашивал, где ты, я сказал, что со мной.Милана, если ты играешь со мной, только чтобы этот урод не имел проблем с законом…

– Да прекрати, Александр – оборвала я его. – А если скажу, что хочу выйти за тебя замуж, то есть обдумываю это, ты успокоишься? Антон был моей прошлой любовью, а точнее, каким-то увлечением, и все.

 – Правда? – с сомнением спросил он.

– Да, – передернула я плечами.– Расслабился?

 – Не совсем, – усмехнулся он. – Во сколько ужин?

 – В восемь, – ответила облегченно. – Хорошо, красавица моя, буду, – сказал он, и я закрыла глаза.

– Тогда до вечера. – Сбросила звонок, пока не началась новая волна ревности. Посмотрела на телефон и отбросила его на постель. Господи, да почему все так сложно? Почему я чувствую себя настолько грязной, как будто меня мариновали в земле? Даже привкус ощущается на языке. А что будет после? Я даже себе доверять не могу. Вдруг сорвусь? Ведь у меня теперь столько врагов: Кристина, отец, Александр. Захотелось спрятаться и больше никуда не выходить. Но это было глупо. Вот чем отличается детство от взрослой жизни, тебе приходится отвечать за каждое сказанное тобою слово и принятое решение. Мотнув головой, решила отгородиться от мыслей и встала, направляясь к шкафу, уже обдумывая, что бы надеть. Перемерив кучу всего, я натянула джинсы, блузку и подхватила кардиган с сумкой. Быть самой собой с Антонам – вот мое решение. Никакого притворства. С ним можно было расслабиться, потому что он, надеялась, любил меня такой, какая я есть. А не красивую упаковку с хорошими связями. Ровно через два часа вышла за ворота и огляделась, не заметив машины Антона, я нахмурилась. Но через несколько секунд передо мной остановилась черная спортивная «Ауди», и стекло опустилось. Я уже была готова сказать все, что думаю о нахале, желавшему подцепить меня, как проститутку, пока не услышала знакомый низкий голос:

– Малышка, у тебя слишком прозрачная блузка. Закатила глаза и улыбнулась, открывая дверь машины и плюхаясь на сиденье. Да, это был Антон в красном поло и черных джинсах, с блеском в глазах и широкой улыбкой. И как можно не любить его? Такого невероятного и желанного? «Его любили миллионы женщин», – напомнил внутренний голос, но я отмахнулась от этого замечания. Ведь важно то, что он тут со мной. Правда?

– А почему ты не на «Мерседесе»? – спросила я.

– Он разбит, в меня стреляли, и я вписался в столб, – будничным тоном объяснил он, а я опешила от такого заявления. Из воспоминаний начало проявляться, что уже об этом слышала.

– Господи, – в ужасе прошептала я.

– Милан это даже, возможно, был камень, вот и все. Не о чем волноваться, – прервал он мои мысли, в которых я уже придумала кучу вероятных последствий.

– А если…

– Нет, – резко ответил он. – Не думай, не забивай свою голову ерундой. Пристегивайся, и мы поедем. Он не хотел обсуждать это. Но страх уже зародился внутри, и я ничего не могла с ним поделать. Кто может так его ненавидеть? Отец. Пришел ответ, и воздуха стало катастрофически не хватать. Голова наполнилась грозными высказываниями папы, и я облизала пересохшие губы. Стараясь не показать своей догадки, я дрожащими руками пристегнулась и отвернулась. Антон молча начал движение, пока я пыталась обуздать холод внутри. Господи, неужели он решил, что лучше убрать Антона из-за глупой мести? Но… но… Паника внутри нарастала, заставляя закусить губу и ощутить во рту привкус крови. Это же не может быть правдой? Мой отец – убийца. И теперь я должна тщательнее следить за ним, за Антонам и быть крайне острожной. Да что за «Ромео и Джульетта»? Это просто бесчеловечно! Нет, не так, это смешно, до идиотизма смешная жизнь и ее правила!

– Милан, – подал голос Антон и остановил машину у обочины. Я повернула голову и натянула улыбку, не показывая внутренней борьбы. Не нужно. Лишнее. – Малышка, хочешь это обсудить? – предложил он, я отрицательно мотнула головой.

 – Хочу узнать, куда мы едем, – нежно ответила я, чтобы стереть складку между бровей.

 – Скоро узнаешь, – улыбнулся Антон и вновь выехал на дорогу. Я вглядывалась в дома, и отчегото это вернуло меня в далекое прошлое. Вот маленький парк, где гуляют мамы с колясками, а неподалеку есть площадка для любителей скейтборда. Антон с ребятами часто катались, а я, как хвостик, ходила за ними. И пока они были настолько увлечены занятиями, выводила в блокноте сердечки с нашими инициалами, иногда ловя его улыбку и немой вопрос: «Все ли хорошо?» Кивком головы и девичьей улыбкой во весь рот подтверждала, что это лучшее время. А вон там было место, похожее на искусственный пруд, где ребята ночью купались, а потом бежали сломя голову от полиции и только на нашем заднем дворе переводили дух и разрывали тихий воздух громким хохотом. Неожиданно догадка вспыхнула в голове, и я раскрыла глаза шире.

 – Антон, это же… мы, – пролепетала я, наблюдая, как мелькают за окном уже знакомые фасады домов.

 – Все верно, малышка, это то место, где все началось, – вздохнув, ответил он. Господи, только не плакать! Но глаза уже наполнились слезами от щемящего чувства внутри. Нежность. Он привез меня в наш район, где все наши семьи обосновались и создали что-то вроде империи «Сильных мира сего». К ним прислушивались, завидовали и открыто лебезили, пока несколько взбалмошных подростков выкидывали не самые пристойные номера. Это были мы: Стас, Антон, Рома, Алекс, Макс и я. Хотя мне всегда казалось, что я для них обуза. Не бегала так быстро, как они, не употребляла запрещенные препараты. Была у них вместо совести, и они постоянно напоминали мне об этом. Но даже тогда меня это не волновало. Машина остановилась у одного из домов, и Антон быстро вышел, обогнув автомобиль, открыл мне дверь. Я, еще пораженная эмоциями, вложила свою руку в его ладонь и вышла из салона автомобиля.

– Невероятно, как будто не было этих лет, – прошептала я, оглядывая дорогу и дома.

 – А разве они были? – усмехнулся он, заблокировав машину, и повел меня за собой. Мы подошли к тропинке и быстро обогнули дом, практически добежали до дерева.

 – Антон, нас же увидят, – испуганно сказала я, осматриваясь.

– Не важно, – отмахнулся он и ткнул пальцем на крону дерева. – Смотри, – настойчиво предложил он, а я подошла поближе. «А&М», – было высечено на дереве, но буквы уже стерлись и потеряли яркость, пришлось догадываться. Я непонимающе посмотрела на Антона, и он осторожно улыбнулся. – Я написал это перед четырнадцатым февраля пять лет назад, а зачеркнул после него, потому что был зол, ты не пришла на свидание. А я ждал, оставил тебе записку и ждал, как придурок. Потом напился, сделал новую татуировку. – Антон закатал рукав поло, обнажая левое плечо и указывая на черное сердце. – Ты написала мне письмо, а затем просто проигнорировала мое приглашение, а в дальнейшем категорично меня не замечала. Разозлился еще больше и поэтому прочитал его… И не только, на вечеринке тебя обхаживал Филип, а ты улыбалась ему. Он лапал тебя, а ты поощряла. Тогда я ревновал, напился и вспомнил о твоем послании. Но не ожидал такого эффекта, совсем не ожидал. Стояла и моргала, не понимая вообще, о чем он говорит. Мой палец непроизвольно дотронулся до горячего сердца и очертил контуры. Ведь я считала, что это татуировка означала, что он никогда никому не подарит свою любовь, что эта для него неведомо. А оказывается… ошибалась. Подняла на него голову. Он смотрел на меня с каким-то страхом, закусив нижнюю губу.

 – У меня было отравление, и я не получала твоей записки, – прошептала я, пока сердце перестало биться ровно. – Я не знала, Антон. Мое письмо пропало, хотела его сжечь, избавиться от него… оно исчезло. Я подумала, что это Стас решил таким образом проучить меня, он постоянно смотрел на меня со злостью и раздражением. Перестал брать с вами на ночные вылазки, и меня это достало. В одну из таких ночей я согласилась пойти с Филипом погулять, и мы зашли в кафе, увидела тебя, ты целовался с девушкой, а затем ты увел ее. Понятно для чего. И это напомнило мне, кто ты, а кто я. Я отняла руку от его татуировки и шмыгнула носом от воспоминаний, от разочарования и боли в тот момент. Но Антон перехватил мое запястье и прижал ладонь к своей щеке.

– Глупо, было так все глупо, – улыбнулся он, кладя другую руку мне на талию и прижимая меня к дереву. – Теперь ты можешь поверить, что не вру? Не хотел, чтобы все вышло так дебильно. Я был всегда без ума от тебя, от маленькой девочки, краснеющей и такой милой, что хотелось сбросить с себя внутреннюю тяжесть. Но ты была несовершеннолетней, и я злился на тебя за то, что чувствовал к тебе желание.

– Но сейчас я выросла, – напомнила я ему.

 – Это я заметил, – хохотнул он, забрасывая мою руку себе на плечо и склоняясь надо мной. – И теперь не чувствую себя извращенцем, а так, всего лишь ненасытным самцом рядом с тобой. Смотрела на него и не могла поверить в реальность происходящего. Волшебно. Даже пасмурное небо, казалось, благословило этот момент, и солнце показалось из-за туч, освещая его лицо.

 – Я люблю тебя, Антон, – под полным опьянением от этой минуты прошептала я, смотря в его глаза. – Только…

– Ш-ш-ш, а вот остальное – это лишнее. – Он приложил палец к моим губам. – Не думай, все хорошо. Все будет просто сногсшибательно. Его палец очертил контур моих губ, и рука опустилась на подбородок, в то время как большой палец надавил на него, оттягивая нижнюю губу. Между нами было что-то большее, чем то, что все называют любовью. Это сильное притяжение, которое нельзя объяснить даже научным способом. Я точно знала, когда он входит, смотрит на меня, сразу же я ощущала легкое покалывание в затылке, желание улыбнуться, а внутри все натягивалось, как струна. Это было определенно выше, чем любовь. Падение будет очень болезненным… Печальные мысли оборвал жадный поцелуй Антона, его язык ворвался в мой рот, и я не могла не ответить. Обнимая его за плечи, проводя руками по шее и сжимая волосы, я со всей своей любовью отдавалась этому поцелую. Потерялась в потоке сладости, окатившей меня, и совершенно не контролировала свое тело. С губ сорвался громкий вздох, когда Антон провел губами по скуле и сжал зубами мочку уха, посасывая ее. Его руки сжались вокруг моей талии, и я ощутила его возбуждение.