Паутина лжи

– Заткнись! – багровеет Елена.

Пистолет в её руке опасно вздрагивает, и нож тоже. Машенька начинает кричать громче. Я уже ни жива ни мертва. Просто молюсь всем известным богам, вытянувшись в напряжённую струну.

– Тебе нужен я? – смотрит на Елену пристально Дан. – Я согласен быть с тобой. Я разведусь, и мы поженимся, – говорит он тихо. – Давай, отпусти Юлю, и ребёнка. Зачем нам семью начинать с трупов. Пусть она идёт, я больше не хочу быть с ней.

Я понимаю, что Дан врёт, и молюсь, чтобы Елена поверила в его ложь.

– Пусть она забирает ребёнка и уходит, а мы с тобой родим собственных детей.

– Не-е-ет, – качает головой Елена. – Детей у меня быть не может, – всхлипывает вдруг, – из-за этой! – переводит яростный взгляд на меня, подбородок у неё дрожит. – Она должна за всё ответить, и наказать её должен ты!

– Елена, успокойся, давай не будем тянуть в наши отношения мою бывшую жену. Подумай сама. Зачем нам эти разборки? Пусть она идёт, а ребёнка мы с тобой воспитаем. Она же всё равно ничего не докажет, по документам это вообще чужой ребёнок. Галина напишет отказную, усыновим малышку и уедем отсюда куда-нибудь подальше. У нас будет семья, Лен. Я буду с тобой, буду любить тебя, как ты мечтала.

Пока Дан говорит, Елена замерла, между ними сейчас точно происходит свой эмоциональный обмен. Но главное, я вижу, как Дан медленно подходит к этой змее, продолжая забалтывать её лживыми обещаниями.

Мне кажется, Елена ведётся, но в какой-то момент она как будто просыпается от дурмана.

– Нет! – орёт она. – Нет! Всё будет, как я сказала. Я хочу, чтобы ты сейчас выбрал, кто тебе дороже, я и наш ребёнок, или эта тварь, твоя жена.

Я замираю.

– Выбирай, кто сейчас умрёт. Твоя жена, – Елена взводит курок и переводит пистолет на меня, – или твоя дочь, – втыкает нож в грудь Машеньке. – Даю тебе на это пять секунд. Раз, два…

Глава 34.

Смотрю в глаза Елены и понимаю, что последние тормоза она давно потеряла. Скорее всего, живёт в своём придуманном мире. Вопрос только, как она в органы пролезла с такой пулей в голове. Видимо, умело скрывала шизу, я ведь тоже ещё недавно и подумать не мог, что рядом со мной настоящая маньячка.

На Юлю стараюсь не смотреть, иначе сорвусь и наделаю глупостей. А мне нельзя. Мы все сейчас идём по острому лезвию, и каждое неверное движение может стоить жизни.

Бросаю всё же взгляд на жену, стараясь на расстоянии передать ей сил.

Держись, родная, – мысленно кричу ей. – Ты же сильная, я знаю.

Юлька плачет, глаза – полные океаны боли. Все эмоции обнажены, и Елена наслаждается её страданиями.

Внутри меня давно кипит вулкан ярости, ненависти, жажды мести, и сейчас он в секунде от извержения. Но я тушу эмоции. Нельзя, не время.

Положение наше незавидное. Перехитрила нас эта ведьма.

Но не учла она одного факта. Ставка её была на то, что помочь мне будет некому, что никто из моих сослуживцев не попрёт против Елены и её крыши.

А вот про Серёгу она узнать не успела.

Конечно, мы тоже во многом просчитались, не знали, что у Елены есть шестёрка, который в больнице охранником работал. Именно он меня по голове тюкнул и сюда привёз.

И это очень плохо, потому что Серёге я ничего передать не успел.

Телефон мой этот упырь по дороге выбросил. Но у меня по случайности остался тот, что я отобрал у Верочки, и этот обалдуй его не заметил.

Непросто это было, да и номера Серёги я наизусть не помнил, поэтому пока мы ехали сюда, я изловчился и послал сообщение на телефон Славику с просьбой через людей, приставленных к их квартире, передать другу послание.

Понимаю, что схема ненадёжная, Славик может сделать назло, но… это наша единственная надежда.

И теперь я тяну время, забалтывая Елену лживыми обещаниями, стараясь приблизиться к ней на такое расстояние, чтобы выбить оружие у твари.

Стреляет она хорошо, надо признать, но, чем дольше она целится, тем сильнее устаёт рука. Делаю ещё шаг к ней, выдавая очередную порцию бреда о том, как мы будем счастливы.

В какой-то момент мне даже кажется, что Елена близка к согласию отпустить Юлю и уехать со мной.

Но, в последний момент её срывает, да так, что теперь я стою, как на минной растяжке, глядя в больные чёрные глаза Елены.

– Выбирай, кто сейчас умрёт, – скалится мне в лицо ведьма. – Твоя жена или твоя дочь. Даю тебе на это пять секунд. Раз, два…

Прошивает как иглой понимание, что эта ненормальная выполнит свою угрозу не дрогнув.

– Нет! – отчаянно кричит Юля, начинает плакать навзрыд. – Меня! Пусть стреляет в меня!

Под рёбрами сжимается, да так, что дышать становится трудно. Как можно выбрать? Это нереально. Жена или дочь? Да они обе дороги мне. Это как сердце разорвать на две части и сдохнуть тут же.

Время замедляется, растягивается, пульс долбит в виски.

– Три…

– Дан, – всхлипывает Юлька отчаянно, – пожалуйста… Пусть меня не станет, но ты останешься у Машеньки. Я знаю, ты будешь любить её… Пожалуйста…

Я вижу, как белеет палец Елены на курке, а дочка начинает плакать всё громче, как будто понимает, что ей грозит смертельная опасность.

Тварь, я же урою тебя, только бы добраться…

– Четыре…

И всё! Времени на обдумывание и принятия решения нет. Но есть дикое желание убить суку и освободить моих бедных девочек.

Схлёстываемся с Еленой взглядами. В её триумф, в моих – отчаяние.

– Ну! Решай, или я убью обоих!

– Дочь! Я выбираю дочь, – хриплю я.

– Отлично, – усмехается тварь, убирая нож от ребёнка. – Я была уверена, что ты примешь правильное решение.

Делает шаг в сторону Юли, перехватывает удобнее пистолет, а я только того и жду. Бросаюсь вперёд, выбивая ногой оружие из руки Елены, раздаётся выстрел, но пуля летит куда-то в сторону. Юлька кричит, пистолет отлетает на пол. Я заламываю эту тварь, но чувствую резкую боль в ноге. Елена всадила мне в бедро нож. Выкручиваю её руку, нож с грохотом падает. Отталкиваю его подальше ногой.

Елена хрипит, сыплет проклятиями, а я с маниакальным удовольствием зажимаю её в удушающий. Перед глазами проносится всё, что сотворила эта ведьма, Юлькины слёзы, мёртвое тельце ребёнка, которого я похоронил, могилка с крестом, наше с Юлькой общее отчаяние, слёзы и боль.

Море боли, которую эта сучка причинила нашей семье. Меня топит ярость, мой вулкан выплёскивает лаву через край, и я давлю всё сильнее и сильнее, наслаждаясь агонией проклятой паучихи.

Елена скребёт когтями по моей руке, хрипит, глаза её наливаются кровью, а потом рука её опадает, но я не останавливаюсь, давлю дальше.