Паутина

–  Мне это твердят все кому не лень. Я начинаю склоняться к мысли, что это правда.

–  Выпустить информацию на свободу - это храбрый поступок. Людям понравилось играть с камерами. Кроме того, у твоего правительства серьезные проблемы.

–  Пока они не залатают дыру в АРЭСН.

–  Говорят, что систему скоро отключат, чтобы заменить все чипы. Большая неприятность для компании, которая их произвела.

Я следил за новостями по телевизору в углу моей маленькой палаты. Там имелось несколько сотен каналов, большей частью местных либо из США, но был и новостной канал «Би-би-си уорлд сервис». Акции «Моботехнологии» резко упали. Шли разговоры о передаче компании государству, о правительственном расследовании. Энтони Бут предпочел отпустить на свободу убийцу Софи, чтобы спасти свое детище. И за это я вынес смертный приговор холодному, безразличному разуму.

–  Человек, который владеет компанией, заслуживает всего, что на него обрушилось, - сказал я Маркосу.

–  Тебе тоже грозят неприятности, - отозвался он.
– Но, наверное, я смогу тебе немного помочь.

–  Вряд ли ты признаешься, на кого работаешь? У него хватило приличия покраснеть.

–  Маркос, ведь тебя даже не арестовали. Ты явно работаешь на кого-то, у кого есть влияние. И не ври, будто ты вычислил Наццаро по его мобильному телефону. За ним непрерывно велось наблюдение, верно? На случай, если он приведет к Барри Дину.

–  Но ведь так оно и вышло.

–  Кто ты, Маркос? Ты работаешь в полиции или разведке?

–  Я всего лишь скромный правительственный служащий. Ваши компьютерные гении любят хвастаться контактами с дикими сумасшедшими кубинскими хакерами, а мы храним информацию, предоставляем им доступ к серверам, к системам шифрования данных, ко всему, что так по-дурацки запрещает ваше правительство.

–  Наверное, я должен злиться на тебя за то, что ты меня использовал.

Маркос одарил меня своей мирной и приветливой улыбкой.

–  Ты использовал меня, я использовал тебя. Мы оба получили то, что хотели.

–  Милая ситуация! Знать бы об этом раньше…

Мне не хотелось спрашивать, не надеялся ли он, случайно, что Барри Дин меня шлепнет.

–  В любом случае теперь все это ничего не значит. Дело сделано. Все стороны удовлетворены. Вот, - сказал Маркос Панама и водрузил на кровать пластиковый пакет.
– Я принес тебе книги.

С полдюжины древних, пожалуй, дореволюционных книг. В бумажных переплетах, с оторванными корешками - детективы, полные романтического обмана, истории со счастливым концом и нравственным содержанием. Я рассмеялся. Стало больно. Тут же пришлось объяснять Маркосу, почему я смеюсь.

У дверей моей отдельной палаты нес вахту полицейский, и через несколько часов после ухода Маркоса я услышал, как дежурный с кем-то разговаривает. Человек, которого ко мне пропустили, был молод, высок и белокур, с развязными пошлыми манерами и челкой, спадавшей на голубые глаза. Его фамилия была Хоторн. Он назвался атташе торгпредства Евросоюза. Сказал, что пришел поболтать.

–  Почему бы и нет?
– ответил я.
– Мне нечего скрывать. Хоторн сел у постели, поглядел на меня и покачал головой.

–  Полагаю, вы знаете, что чудовищно оскандалились, - начал он.

–  Это зависит от точки зрения. Каково ваше мнение, мистер Хоторн?

–  По десятибалльной шкале вы заработали верные одиннадцать баллов. На днях мои сотрудники потребуют от вас подробного объяснения, но если вы можете изложить свою точку зрения прямо сейчас, я позабочусь, чтобы она была отражена в отчете.

–  И какая роль мне уготована? Героя или разбойника? Хоторн отбросил со лба непокорную светлую челку.

–   Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят, учитывая все обстоятельства.

Я не сомневался, что небрежность его манер искусно отработана.

–  Против меня выдвигаются какие-нибудь обвинения?

–  Вы по-прежнему временно отстранены от должности. И боюсь, вам предстоит дисциплинарное слушание.

–  Это если я вернусь в Англию.

–  Я хотел бы надеяться, что вернетесь. Уверен, это можно урегулировать, но, откровенно говоря, это не по моей части.

–  А что по вашей части?

–  Я пришел послушать, что вы можете сказать о себе.

–  И вы выслушаете меня без предубеждения?

–  Я выслушаю вас, как человек человека, - ответил Хоторн.
– Это все, что я могу обещать.

–  Налейте мне стакан воды, - попросил я.

Я рассказал ему, как Барри Дин убил Софи Бут руками своего тюремного приятеля Крэйга Стивенса и что они забрали из ее квартиры. Как в союзе с Дэмиеном Наццаро они пытались шантажировать Энтони Бута. Как Стивене убил подружку Наццаро и как Дин попытался провернуть сделку через Ибрагима Иснагу.

–  Главное, что меня волнует - как именно информация о бреши в «красной линии» просочилась в мир, - сказал Хоторн.
– Она гуляет по всей сети. Рушатся все системы наблюдения, где были использованы чипы «красной линии», ибо тьма-тьмущая хакеров и просто любопытных хулиганов пытается подчинить себе камеры. Теперь многие лица краснее самой линии.

–  Особенно лицо Энтони Бута.

–  Да, ему скоро придется ответить на непростые вопросы, и огласка отнюдь не обернулась благом для его компании. Между тем, как я понимаю, АРЭСН необходимо демонтировать, и каждый чип «красной линии» придется заменить во всех камерах слежения… Колоссальная работа.

–  Возможно, стоило бы оставить все как есть, - предложил я.
– Пусть бы детище Энтони Бута жило и росло. Пусть бы все наблюдали друг за другом.

–  Что ж, в идеальном мире это могло бы стать интересным экспериментом. Но вы не ответили на вопрос, каким же образом информация просочилась в сеть.

–  Должно быть, это случилось после того, как сделка Барри Дина сорвалась.
– Я пожал плечами.

–  Возможно. Хорошо, не буду вас утомлять, - поспешно произнес Хоторн, отряхнул колени и встал.
– Поговорим об этом позднее.

–  Я хочу, чтобы кое-что включили в отчет, - сказал я.
– Я получил признание Дина перед тем, как его убили. Он сказал мне, что заплатил за убийство Софи Бут. Он в ответе за все.

–  Толку от этого не будет, ведь у вас нет свидетелей, - сказал Хоторн.

–  Как вам угодно. Но я хотел бы, чтобы это все-таки включили в отчет. До свидания, мистер Хоторн, я очень устал.

Это было правдой.

Ночью я проснулся в тревожной полудреме и увидел в изножье кровати Софи. Она была в том самом белом платье с длинными рукавами. Софи улыбнулась и воздела руки. Я попытался что-то сказать, и тогда боль в горле окончательно разбудила меня. Софи исчезла.

Наяву меня окружала все та же ночь. Я услышал голоса за дверью. Джули обращалась к молодому полицейскому по-испански. Он ответил по-английски, что ей следует прийти позже, что я сплю.