Паутина

– Спасибо, – говорит она, чмокает его в щёку и берёт протянутый букет. – Проходи.

Пока она ставит цветы в вазу, Александр осматривается. У Светланы всего одна комната, но достаточно просторная. Сервант, два кресла, небольшой диванчик. В углу телевизор, над ним две книжные полки.

На одной из них стоит фотография в стеклянной рамке. Снимок сделан на пирсе – Александр сразу узнал это место. На Светлане голубое платье с коротким рукавом, волосы развеваются на ветру, подобно колосьям пшеницы.

Светлана замечает его интерес и говорит:

– Это мы в прошлом году фотографировались на набережной. Отмечали получение диплома моей подруги.

– Красивое фото.

– У меня есть ещё. Хочешь посмотреть?

– Конечно.

Светлана открывает сервант и вынимает оттуда три альбома с фотографиями.

– Здесь вся моя жизнь, – говорит она, устраиваясь на диване, и приглашая Александра сесть рядом. – Только некоторые снимки я показывать тебе не буду.

– Да ладно, – говорит Александр, протягивая руку за первым альбомом. – Я хочу посмотреть всё, без купюр. Или у тебя есть какие-то тайны?

– Так я тебе и сказала! – смеётся Светлана, но всё же отдаёт альбом.

Пока Александр листает страницы, она кладёт голову ему на плечо, обнимая при этом его правую руку. Он немного поворачивается к ней и целует её прямо в нежные, мягкие губы. Она прижимается к нему ещё сильнее, а он обнимает её за тело. Рука скользит чуть выше, но Светлана останавливает её.

– Позже. Нас ещё ждёт ужин.

9

Два часа спустя Александр с сигаретой в руках выходит на балкон. Как же приятно покурить на свежем вечернем воздухе, да ещё после сытного ужина! От выпитого вина у него в голове лёгкая тяжесть, хотя во всём теле ощущение расслабленности и умиротворения. Он с удовольствием затягивается и выпускает струйку дыма на маленькую паутину, сотканную у поручня балкона. Паучок беспокойно обегает свои владения, как бы проверяя их сохранность, и вновь замирает.

– Не пугай паука, – на балконе появляется Светлана и обнимает Александра со спины. Он чувствует, какое горячее у неё тело. – Ему ведь, наверно, страшно.

– Знаешь, о чём я подумал? – спрашивает он. – Наша жизнь, должно быть такая же хрупкая, как и эта паутина. И если есть кто-то, создавший этот мир, он может в любой момент разрушить его – достаточно всего лишь протянуть руку.

Он чуть дотрагивается кончиком пальца до паутины, и паук снова начинает суетиться.

– А мы будем так же слабы и бессильны предотвратить это.

– Эй, отчего такие печальные мысли? – Светлана отодвигается и разворачивает Александра лицом к себе. – Не слишком ли ты молод, чтобы думать о смерти?

– Да, ты права. Но всё же думаю иногда, – одной рукой он осторожно гладит её волосы. – Хотя сейчас, когда ты рядом, я хотел бы жить вечно.

– Я всегда буду рядом, – говорит она серьёзно. – Можешь не сомневаться.

В полумраке она кажется ему ещё прекрасней.

– И умрём мы с тобой в один день.

– Приятные новости, миссис Нострадамус, – говорит он. – Но нельзя ли это отложить на завтра, и дать мне сегодня в последний раз насладиться этой ночью, самой прекрасной ночью в моей жизни?

– Вы заблуждаетесь, сударь. Эта ночь не последняя, а первая. К тому же она гораздо прекрасней, чем та, которую вы можете себе представить.

Она увлекает его в комнату и через минуту шелест одежды сменяется тихим стоном.

Глава 6

1

В Зале Сновидений Сорок Седьмой по-новому рассматривает лицо своего человека. Его внешность он знает досконально, однако, сейчас оно выглядит для него совсем по-другому.

Если я понимаю правильно, размышляет он, то значит, мы с ним выглядим одинаково. По крайней мере, выглядели, когда человек был поменьше, такой как все дети в доме. Надо будет попросить Шестьдесят Вторую, чтобы она описала меня, тогда я смогу сравнить её слова с тем, что вижу.

Однако, больше всего в этот момент его интересует то, что рассказал вчера Девятнадцатый. Действительно ли его слова, правда? Кто знает, сейчас уже ничего не понятно, так много необычного свалилось за эти два дня. Он уверяет, что мужчина из сна слышал его. Если так оно и было, значит и он может поговорить со своим человеком. Однако, как это сделать? Кричать на весь зал, надеясь, что он услышит? Но что подумает наставник Лейен? Не заподозрит ли он чего-нибудь? Все уже привыкли, что Девятнадцатому снятся кошмары, а вот с Сорок Седьмым такого ни разу не было. Как он объяснит своё поведение, если наставник начнёт спрашивать его о том, что он видел?

Была и ещё одна мысль, которая не давала ему покоя. Если человек из сна Девятнадцатого услышал его крик, означает ли это, что они могут управлять своими снами? Или то, что они видят во сне, происходит на самом деле, прямо в этот момент, где-то в другом месте, и они не могут влиять на происходящее. Пока ясно одно – всё это покрыто тайной, и ему, как и всем остальным, не положено знать об этом.

Всё-таки я найду ответ на свои вопросы, думает он. Главное действовать осторожно, что бы наставник Лейен ничего не узнал.

Сорок Седьмой чуть приоткрывает глаза и, стараясь не поворачивать головы, осматривает сидящих в Зале. Все спят, а Шестьдесят Вторая в соседнем кресле чему-то улыбается, разумеется не отрывая глаз. Ей снится что-то приятное. Ну и хорошо.

В эту минуту дверь в Зал тихонько приоткрывается, в проёме показывается голова Каноса. Лицо у него хитрое.

– Наставник Лейен, – негромко говорит он. – Вас вызывает настоятельница.

Сорок Седьмой закрывает глаза – нельзя, чтобы его застали за нарушением правил. Он слышит торопливые шаги наставника, а потом и его голос.

– Побудь здесь за меня, – очевидно, он обращается к Каносу, – пока я не вернусь.

– Как скажете, босс, – отвечает голос смотрителя.

Дверь закрывается, и без того чуть слышные шаги затихают в коридоре.

Сорок Седьмой прислушивается. Судя по шаркающему звуку, Канос идёт прямо к нему. Шаги всё ближе и ближе, и вот, наконец, затихают.

– Не трогайте его, – отчетливо вдруг произносит голос Шестьдесят Вторая.

Сорок Седьмой вновь отрывает глаза и видит Каноса с поднятой вверх рукой, сжатой в кулак, прямо перед собой. Служитель делает шаг в сторону и прижимает указательный палец к губам девочки.

– Молчать! – говорит он. Шестьдесят Вторая отодвигается, но в эту же секунду палец оказывается у неё во рту. – А так тебе нравиться, крошка?

– Убери от неё руки, – негромко, но очень решительно говорит Сорок Седьмой.

– Не смейте разговаривать! Вы должны спать и молиться, – отвечает Канос, он всё же отступает на шаг. – Спать и молиться.

Здесь с ним не поспорить – рин закрывает глаза. Шаги Каноса удаляются, однако всё ещё слышно его бормотание.

– Спать и молиться, и очень скоро вы поймёте, почему это так важно.