Павел и Авель
Шрифт:
Снабженный полезными сведениями, граф Г. отошел к своим спутникам и поделился с ними новостями. Лесистратова в глубоко декольтированном темно-красном платье, с розовой маской с узкими прорезями заставила Морозявкина в очередной раз пожалеть о своем обете безбрачия, а граф взглянул на нее новыми глазами.
– Пора пробираться во дворец! – тихо прошипела Лиза сквозь маску. – Вон видите – куда входит публика, прекрасно одетая?
– А нас туда пустят? – поинтересовался весьма скромно наряженный Морозявкин, выбравший к тому же маску с длинным носом, которую обычно носили врачи дабы не заразиться чумой, кладя в этот нос губку с уксусом. – От меня тут почему-то и так все шарахаются как от зачумленного…
– Это потому, сударь, что у вас дурной вкус! Длинноносая
Ведомые Лесистратовой, граф Г. и Вольдемар добрались до парадного входа во Дворец дожей, и как ни странно их пропустили внутрь, хотя здешние дворцовые стражи и поглядели на наряд Морозявкина довольно косо и свысока. Богатые венецианские вельможи часто давали балы во дворцах, а простолюдинам оставалось предаваться веселью на улицах. Palazzo Ducale, официальная резиденция правителей города, венецанских дожей, с фасадами выходившими на лагуну и на площадь, блистал, охваченный весельем, дамы и кавалеры, все в масках, толпились в огромной зале Маджор Консильо, жужжащей как улей.
– Посмотрите, граф, не правда ли, сколь удивительное помещение! Его потолок не поддерживается опорами! – сообщила Лиза графу Г.
– Не поддерживается? А нам на голову он не свалится? – бдительно поинтересовался Морозявкин, задирая маску огромным носом верху и пытаясь проверить прочность потолка на глаз.
– Ну что вы, сударь! Перестаньте дрожать… Лучше посмотрите вокруг – видите, сколь много окрест прекрасных дам?
Морозявкин посмотрел вокруг, и, увидев огромное количество цветущих как розы девиц, тут же пустился в пляс с одной из них, сожалея лишь, что лиц под масками было толком не разглядеть. Музыканты играли, а гости танцевали только появившийся тогда вальс, классический менуэт, устаревший гавот, а также всякую павану и гальярду. Именно в Италии появились первые учебники танца, и только в конце XVII века французские балетмейстеры начали систематизировать запись танцевальных па. Веселье воистину било ключом.
Лесистратова, танцуя по большей части с графом, все время с интересом разглядывала публику, гадая кто есть кто, однако под масками это было весьма нелегко узнать. Она все время нетерпеливо ждала, что барон начнет свою дьявольскую игру, и подкатит к ней с непристойными предложениями. С другой стороны, ей не давала покоя записка из Петербурга, полученная с голубиной почтой, к которой был приложен миниатюрный портрет. Из нее следовало, что Павел I был весьма озабочен судьбой своего французского коллеги, но не безвременно казненного Людовика XVI, которому было уже ничем не помочь, а его брата, Людовика XVIII, вошедшего в историю как граф Прованский. В отличие от неудачливого братца, которого узнал при бегстве почтовый служащий, что и привело в конце концов к гильотине, граф Прованский, более известный в годы эмиграции как граф де Лилль, скрывался то в Варшаве, то в Брюсселе, то в Вероне, словом где-то неподалеку, а Лесистратовой, как следовало из секретной депеши, надлежало склонить его укрыться от напастей судьбы в царской России, под крылом самодержца.
«Боже мой, неужели же я должна бросить все и начать гоняться за этим графом? Пусть уж их сиятельные сиятельства сами решают что им важнее – какой-то королек, или волшебные предсказания», – подумала она раздраженно. «И где мне его искать? Надеюсь, что все сливки общества соберутся здесь на карнавале, иначе Луи нипочем не найти…» – размышляя так, она передвигалась вместе с парами, кружась по зале. Граф находился в недоумении от излишне задумчивого вида и рассеянности партнерши и то начинал безотчетно ревновать, то вдруг вспоминал, что Лиза, наверняка вся в заботах о служебных делах и успокаивался. Спросить у Лизы о причинах ее задумчивости он так и не решился, да и музыка была довольно громкой, а граф не любил напрягать связки.
В это время как черт из табакерки перед парой появился человек, одетый арлекином, в кроваво-красной маске, так внезапно, что
Лиза ахнула.– Разрешите ангажировать вашу даму на тур вальса? – поинтересовался арлекин, и не дожидаясь возражений опешившего от неожиданности графа, пустился с ней в пляс. Скрипки и трубы завыли еще звонче.
– Кто вы такой, сеньор? – вопросила Лиза взволнованно, опасаясь как бы бойкий кавалер не отдавил ей ногу. – Впрочем я кажется догадываюсь… Вы ведь Клаус, не так ли?
– К вашим услугам, юная леди! – осклабился шут Клаус, так как это был именно он, собственной персоной. – Я следовал за вами повсюду, через все страны, я плыл за вашим кораблем, извиваясь подобно угрю, я летел, подобно горному орлу, я…
– Ближе к делу, герр Клаус! Вы ведь неслучайно здесь оказались? – Лесистратова не любила долгих прелюдий, по крайней мере в делах.
– Вы поразительно догадливы, фрау Леси-стра-тофф! Позвольте мне кратко рассказать вам историю итальянского масонства, буквально в двух словах. Я не утверждаю, что они носят на древке своего знамени статуэтку Люцифера, однако же весьма близки к этому. И это великая сила, несмотря на то, что разумеется раздробленность страны отражена и тут, все местные ложи находятся под покровительством иностранцев – англичан, французов и прочих. Но они хотят утвердить единую ложу…
– Зачем вы мне все это рассказываете? – поинтересовалась Лесистратова, задорно блестя глазками из-под маски. – И кому вы служите? Мне кажется вовсе не этим беднягам – нидерландским аббатам!
– Если вы будете разумны, сеньора, мы будем служить на одной стороне и одному хозяину… Вы ведь любите золото, не так ли, иначе бы не рекламировали всюду этот шведский торговый дом? Впрочем я наболтал вам и так слишком много, и не вправе делать предложения… Добавлю лишь, что через три четверти часа здесь появится один очень знатный сеньор, который с нетерпением ожидает встречи с вами, так что никуда не исчезайте! – Докончил свою речь шут поспешил было откланяться, но Лиза вцепилась ему в руку.
– Скажите только одну вещь, я слышала что тут, в Вероне или где-то поблизости, скрывается несчастный изгнанник, граф Прованский… ну бывший Луи XVIII! – добавила она, видя разлившееся по лицу шута недоумение, заметное даже под маской.
– О, я понял о ком вы, но на что вам этот бедняга? Он здесь, здесь вся знать, даже эмигранты. Итальянская земля невелика, так что праздники у них почти семейные. Видите вон того толстяка, похожего на расшитого золотом жука, что сидит за перламутровым столиком и пьет из кофейной чашки? Это он… Позабавьтесь пока с ним, а я улетел! – и шут действительно упорхнул, словно майская бабочка.
Лесистратова, прищурившись, принялась рассматривать доставшегося ей короля. С детства она мечтала о принце, похожем на красавца-солдатика среди фарфоровых статуэток, иногда ей казалось что она танцует с ним на балу, но разумеется в фантазиях он был несколько моложе чем Людовик XVIII, бывший граф Прованский, которому к моменту их встречи насчитывался уже 41 год.
Лиза вспомнила о виденной ей ранее парсуне маленького Луи XVII, прелестного мальчишки с золотистыми волосами и лукавым взором, и вздохнула. Черты лица этого короля, его дядюшки, грузного мужчины, были весьма приятны, по крайней мере те, что можно было рассмотреть под узкой маской, и похожи на портретные. Полные губы и подбородок с ямочкой выдавали чувственность и сластолюбивость, однако королевское величие за годы бегства и эмиграции несколько подрастерялось.
– Бонжур, сир! – сказала Лесистратова весело, подкравшись сзади к графу Прованскому в тот момент когда он потянул ко рту новую чашку модного итальянского напитка кофе. Надобно отметить, что именно в Венеции появилась первая bogetta del caffè, а сам кофе завез из Персии папский нунций Делла-Валли.
– Боже мой! Кто вы такая, откуда вам известно мое имя? – граф Прованский подскочил, как будто его ужалили и расплескал добрую половину чашки на свой раззолоченный карнавальный костюм.
– О, не беспокойтесь, ваше величество, я знаю – вы здесь инкогнито! – радостно заявила взбудораженная Лизавета.