Павел I

Если вся тайна – в том, что перед нами новый царевич Димитрий, чудесно спасшийся от смерти, назначенной ему узурпатором престола, – то уже и нет никакой тайны, а есть только бесконечно воспроизводимая защитная реакция организма на новые акты насилия – неважно, действительные они или мерещутся: и те и другие для такого организма – самая что ни на есть подлинная реальность. На этом месте можно откладывать перо, ибо отравленное сознание коловратно: из него нет выхода, оно в самом себе, оно само себе высший суд.

И никто не виноват. И некому остановить цепную реакцию крутящихся, как колеса, защитных реакций. – Замкнутый круг. И не выбежать из него. И негде ставить точку. Стрела времени упирается в собственный хвост.

1794

Январь. Париж. Национальный Конвент располагает 14-ю армиями числом около 640 тыс. человек.

Март. Париж. У Конвента 850 тыс. под ружьем, и французские армии начинают теснить своих врагов, переходя от защиты республики к освобождению соседних стран от власти тиранов.

Апрель. «Восстание в Польше против наших войск». – «Поляки предались совершенно духу французской революции; многие знатные поляки были перевешаны <…>. Коллонтай играл роль Робеспьера; хотел было всех русских перерезать, но Костюшко <…> до злодейства сего не допустил. <…> Костюшко наименован был главным начальником с неограниченною властью. Наскоро формировал он войска, умножив регулярные полки вольницею <…>. Кавалерию паны снабдили хорошими лошадьми, отдали всех своих охотников, которые были искусные стрелки, войска усилили „посполитым рушением“, то есть все шляхтичи <…> должны были вооружиться». – «Графу Суворову повелено принять команду над нашими войсками, в Польше расположенными, и воевать» ( Грибовский. С. 83: Энгельгардт. С. 293).

Май – октябрь. Павловское – Гатчина. «Великий князь кругом видит отростки революции. Везде он обнаруживает якобинцев, и недавно четыре несчастных офицера из его баталионов попали под арест за слишком короткие косички, – важная причина заподозрить в них наклонность к мятежу <…>. – Голова его переполнена призраками, он пребывает в неизменно дурном настроении и окружен людьми, честнейшего из которых можно колесовать без суда и следствия» [124] ( Ростопчин. С. 93).

124

Среди гатчинских командиров – самое мифологически знаменитое лицо: Аракчеев, друг души наследника Александра Павловича. Сам Павел, видимо, не был к Аракчееву как-то более благоволителен, чем к другим старшим офицерам своей команды. Просто Аракчеев отличался сверхъестественной исполнительностью, и поэтому, естественно, ему поручались ответственные дела. Он попал в Гатчину осенью 1792 г. и скоро стал инспектором гатчинской артиллерии. «По наружности Аракчеев походил на большую обезьяну в мундире <…>, глаза были у него впалые, серые, и вся физиономия его представляла страшную смесь ума и злости <…>. Во всякое дело он вносил строгий метод и порядок <…>. Он был искренно предан Павлу» (Саблуков. С. 35). – «Однажды, – рассказывал сам Аракчеев, – когда мне крепко досталось за упущение по службе караульного офицера – я побежал с горя в церковь и стал молиться, класть земные поклоны и, чувствуя безвинность и думая, что лишился навсегда милости наследника престола, не мог удержать слез и даже зарыдал. В церкви не было никого, кроме пономаря, который тушил свечи. Вдруг послышались за мною шаги и звуки шпор. Я вскочил и утер слезы, оглянулся и вижу: наследник престола! – О чем плачешь? – спросил он меня ласково. – Мне больно лишиться милости вашего императорского высочества! – Да ты вовсе не лишился ее! – примолвил наследник, положив мне руку на плечо. – И никогда не лишишься, когда будешь вести себя и служить так, как до сих пор. Молись Богу и служи верно: а ты знаешь, что за Богом молитва, а за царем служба не пропадают! <…> – Я бросился на колени перед наследником и в избытке чувств воскликнул: – У меня только и есть, что Бог да Вы!» (Булгарин. С. 217–218). – «Его требования к подчиненным были неограниченны и безмерны: все семейные связи следовало приносить в жертву службе <…>. Все у него делалось по часам, он любил порядок и чистоту, особенно же пыли нигде терпеть не мог» ( Из мемуаров Е. Ф. Фон-Брадке и И. И. Европеуса// Аракчеев. С. 5). Во время царствования Павла он занимал высокие командные должности, получил один за другим два титула – сначала баронский, потом графский. Но дважды он допустил упущения по службе и дважды был от службы отставлен. – Сначала в феврале 1798 г., после того, как довел бранными словами до самоубийства полковника Лена. «Отлично зная людей, он <…> мастерски умел отыскивать и затрагивать чувствительнейшие струны человеческого сердца» ( Из записок Фон-Брадке// Аракчеев. С. 5). Впрочем, в августе 1798 г. он был возвращен в службу, но в октябре 1799-го уволен вторично за ложное донесение: в Арсенале во время дежурства караула под командой младшего брата Аракчеева случилась покража; Аракчеев, докладывая о происшествии Павлу, свалил вину за недосмотр на генерала Вильде; тот оправдался, и Аракчеев был отставлен. В третий раз он вступил в службу уже после смерти Павла – в 1803 г. по личному вызову Александра I. До самой смерти Александра он оставался при нем верным гатчинским дядькой, стерегущим вечно юного царя от опасных влияний и соблазнов молодости. – Говорят, в новгородском имении Аракчеева Грузино был скульптурный бюст императора Павла, и во время обеда Аракчеев распоряжался ставить перед бюстом отдельный прибор.

24 октября. Прага, предместье Варшавы. «Граф Суворов <…>, выступив с своим отрядом на подвиг ему предназначенный, <…> имел в следовании своем почти ежедневные с поляками стычки, в которых, при храбром сопротивлении сих последних, имел всегда поверхность, и через 40 дней достиг Вислы. 24-го октября взял штурмом Прагу <…>, и самая Варшава безусловно ему покорилась». – «Ночь была холодная и небольшой мороз <…>. Поляки, усмотря нас, всю ночь стреляли светлыми ядрами, чтобы не быть врасплох атакованными <…>. Чтобы вообразить картину ужаса штурма по окончании оного, надобно быть очевидным свидетелем. До самой Вислы на всяком шагу видны были всякого звания умерщвленные, а на берегу оной навалены были груды тел, убитых и умирающих: воинов, жителей, жидов, монахов, женщин, ребят. При виде всего того сердце человека замирает, а взоры мерзятся таковым позорищем». – «Между тем генерал Ферзен разбил польские войска под командою Костюшки и его самого в плен взял; после чего польские войска сами собою рассеялись». – «За взятие Варшавы граф Суворов пожалован фельдмаршалом, и прислан был ему повелительный жезл» ( Грибовский. С. 61–62; Энгельгардт. С. 294–296).

1795

1 января. Петербург. «Манифест об окончании усмирения Польши <…>. После сего учинен окончательный раздел Польши, по коему России досталось великое княжество Литовское с Самогицией, Волынией и частью воеводств Хельмского и Бржетского до Буга. Пруссия приобрела Варшаву, а Австрия Краков с областями» ( Грибовский. С. 84, 62).

Февраль. Петербург. «Прибытие герцога Курляндского с депутатами и с просьбой о подвержении Курляндии под державу Российскую. В герцогстве Курляндском по переписи оказалось 404.266 человек; из оного составлена губерния» ( Грибовский. С. 84).

11 (22) августа. Париж. Новая конституция: «Правами человека в обществе являются свобода, равенство, безопасность, собственность. Свобода состоит в возможности действовать не во вред другому <…>. Никто не может совершить того, что не предписано законом» ( Документы революции. С. 314–315).

1796

В команде великого князя Павла состоят:

2 января. Из Петербурга в Гатчину: «По получении сего имеете вы, г. подполковник Баратынской, арестовать подполковника Пузыревского за его неисправности. – Павел».

3 января. Оттуда же – туда же: «По получении сего имеете вы, г. подполковник Баратынской, отдать опять палаш подполковнику Пузыревскому. – Павел».

23 января. Оттуда же – туда же: «Получа следующее при сем подполковника Пузыревского об отпуске его сюда письмо, и так как чрез то видно, что он забыл, что есть старший в гарнизоне, то возвратить ему оное письмо при пароле, и его арестовать. – Павел» ( РА. 1870. Т. 8. Ст. 1440).

Апрель. «После окончания польских дел и по добровольном присоединении Курляндии к Российской Империи, прибыл в С.-Петербург персидский хан Муртаза Кулихан, лишенный своих владений Агою Магмет Ханом, захватившим Персидское государство по истреблении несчастной династии Софиев. Хотя сей жестокий эвнух давно уже оказывал неприязнь свою к России <…>, но поданные от Муртазы Кулихана объяснения еще вяще убедили императрицу в том, что без военных мер невозможно было исторгнуть Персию из рук ее хищника, водворить там спокойствие, восстановить нашу торговлю и оградить от оскорблений производящих оную российских подданных <…>, вследствие чего дано повеление генералу графу Валериану Зубову с вверенною ему армиею вступить в Персидские пределы» ( Грибовский. С. 63–64).

17 апреля. «Город Дербент сдался на капитуляцию, и войска наши двинулись во внутренность земли, не встречая нигде почти сопротивления» ( Грибовский. С. 64).

21 апреля. Петербург. День рождения императрицы Екатерины. Исполнилось 67 полных лет.

29 июля. Петербург. Императрице Екатерине осталось жить 100 дней. – И она предлагает Марии Федоровне подписать акт об отстранении Павла от престола и назначении наследником Александра. – Мария Федоровна в ужасе и отказывается. – Не знает, как о таком можно сказать мужу. – И ничего ему не говорит. – Но умоляет сына: «Дитя мое, держись, ради Бога <…>. Будь мужествен и тверд. Бог не оставляет невинных и добродетельных» ( Шумигорский 1898. С. 60).

20 сентября. Гатчина. Великому князю Павлу – 42 года. «Родившийся между 15 дня сентября до 13 октября, <…> если благополучно проживет 42-й год, то будет жить до 99-ти лет» ( Астрологический календарь. С. 37).

Октябрь. Петербург. «Втихомолку, однако, говорили, что 1-го января 1797 года должен быть обнародован весьма важный манифест» ( Саблуков. С. 19). – «Носившаяся до того молва, якобы не намерена она была оставить престол свой своему сыну, а в наследники по себе назначала своего внука, подавала повод многим опасаться, чтоб чего-нибудь тому подобного при кончине государыни не последовало» ( Болотов. С. 169).