Павильон на холме

При первом луче дня я оставил открытое место перед павильоном и направился к моему убежищу в высоком песчаном холме около бухты, чтобы поджидать приход Клары. Утро было серое и печальное, ветер усмирился перед восходом солнца, отлив был в полном ходу, но дождь продолжал немилосердно лить. На всей пустыне дюн не виднелось ни одного живого существа, однако я был уверен, что в окрестностях павильона уже собрались враги. Фонарь, разбудивший меня ночью, и шляпа, отнесенная ветром с Граденской топи на берег, служили достаточно красноречивыми сигналами опасности, грозившей Кларе и жителям павильона.

Было уже семь с половиной или около восьми часов, когда силуэт дорогой мне девушки, наконец, показался на пороге павильона. Несмотря на отчаянный дождь, Клара решительно направилась к берегу. Разумеется, я не стал ждать, пока она дойдет до обычного места встречи, и был около нее уже на первом же повороте, скрытом от павильона.

– Мне очень трудно было уйти! – воскликнула она, завидев меня. – Они не хотели, чтобы я шла гулять в такой дождь.

– И вы, Клара, не побоялись?

– Нет, – ответила она так просто, что душа моя наполнилась доверием и радостью.

Действительно, моя жена была и самая лучшая, и самая храбрая из женщин, каких я только встречал. Я знал прекрасных по своей доброте и другим душевным качествам женщин, знал и очень храбрых, но не встречал сочетания доброты и значительной степени смелости в одной и той же женщине, моя жена была, очевидно, исключением, ее решительность и бесстрашие соединились с самыми обстоятельными и прекрасными чертами женского характера.

Я рассказал все, что со мной случилось, Клара сильно бледнела, слушая рассказ, но сдерживала свои чувства.

– Вы видите, я цел и невредим, – сказал я в заключение, – очевидно, не меня искали, но если бы они того пожелали, уже ночью меня не было бы в живых.

Она положила мне руку на плечо.

– И я не имела предчувствия об этом! – воскликнула она.

Выражение ее голоса проникло в мою душу. Я обвил ее стан рукой и привлек ее к себе, и, прежде чем мы очнулись, ее руки были на моих плечах, ее губы прикоснулись к моим. Слов любви мы не произнесли. Я до сих пор помню прикосновение ее щеки, мокрой и холодной от дождя, часто впоследствии я целовал ее щеку, когда она умывалась, чтобы оживить в моей памяти первый наш поцелуй на морском берегу в то достопамятное утро.

Мы простояли таким образом несколько секунд, – а может быть и больше, потому что время для влюбленных быстро летит, как вдруг наш слух поразил раскат хохота, какого-то дикого, неестественного хохота, которым нередко маскируют досаду и гнев.

Мы обернулись, но талия Клары осталась в моей руке, а она и не подумала освободиться.

В нескольких шагах стоял Норсмаур с заложенными назад руками. Лицо его было страшное, сильно насупленные брови придавали ему свирепый вид, ноздри широко раздувались и побледнели от сдерживаемой злости. Он глядел на нас в упор.

– Ах, Кассилис! – произнес он самым язвительным тоном, как только я показал свое лицо.

– Он самый, Норсмаур! – ответил я совершенно спокойно, так как я нисколько не растерялся.

– Вот как, мисс Хедльстон, – продолжал он медленно, но изменившимся от гнева голосом, – вы храните свое слово вашему отцу и мне? Вот цена, которой отплачиваете за жизнь отца? Вот до какой степени вы увлеклись этим молодым джентльменом, что не останавливаетесь ни перед ливнем, ни перед приличиями, ни перед самыми обыкновенными предосторожностями…

– Мисс Хедльстон, – пытался я заговорить, но он грубо меня перебил:

– Эй, вы там! Придержите свой язык, – крикнул он, – я разговариваю с этой девушкой, а не с вами!

– Эта девушка, как вы ее называете, моя жена! – громко и твердо объявил я.

И Клара, еще ближе придвинувшись ко мне, подтвердила истину моих слов.

– Ваша что?! – крикнул он. – Вы лжете!

– Норсмаур, – ответил я, придавая голосу возможное спокойствие, – мы все знаем, что у вас прескверный характер, и я не буду, конечно, сердиться на ваши необдуманные слова. Но прежде всего не кричите, говорите возможно тише, мы здесь не одни.

Он оглянулся кругом, и я заметил, что мои слова значительно охладили его расходившиеся чувства.

– Что вы подразумеваете, однако?

– Итальянцы!

Это было единственное слово, которое я произнес, но оно произвело магическое действие. Норсмаур выговорил страшное проклятие, но тотчас затем замолк и переводил с изумлением свои глаза то на меня, то на Клару.

– Мистеру Кассилису известно все, что мне самой известно, – сказала Клара.

– А мне неизвестно, – выпалил он, – откуда этот дьявол Кассилис сюда явился и что этот дьявол Кассилис здесь делает! Вы говорите, что женаты. Этому я совершенно не верю. Если бы вы были действительно женаты, то быстро получили бы развод – здесь, в Граденской топи. Всего четыре с половиной минуты требуется, Кассилис! Я содержу это маленькое кладбище специально для друзей.

– Ну а для итальянца потребовалось больше, чем указанные вами четыре с половиной минуты, Норсмаур.

Он опять посмотрел на меня, точно ошеломленный моими словами, и затем попросил меня, почти совершенно вежливо, объяснить ему, в чем дело.

– Сейчас у вас слишком много шансов в сравнении со мной, – добавил он в заключение.

Я конечно, согласился сообщить все, что знаю, и он внимательно слушал, не удерживаясь, впрочем, от разных восклицаний и проклятий, пока я рассказывал, как случайно попал в его поместье, как он, Норсмаур, меня чуть не заколол кинжалом, как я выследил итальянцев.

– Так! – произнес он, когда я закончил. – Тут нет никаких сомнений. А что вы советуете делать?

– Я предлагаю остаться с вами и протянуть друг другу руку, – был мой ответ.

– Вы славный человек! – сказал он с какой-то особенной интонацией в голосе.

– Я не боюсь, – сказал я.

– Итак, – продолжал он, – предо мной муж и жена? И вы решитесь мне сказать это в глаза, мисс Хедльстон?

– Собственно, мы еще не женаты, но дали друг другу слово, – ответила Клара, – и сдержим его, мы обвенчаемся при первой же возможности.

– Браво! – воскликнул Норсмаур. – А мой уговор с вашим батюшкой? Будь я проклят, вы ведь не сумасшедшая женщина, вы понимаете, от чего зависит жизнь вашего отца, стоит мне лишь заложить руки в карманы и удалиться отсюда, и вашему отцу сегодня же перережут горло!

Но Клара не растерялась.

– Все это я знаю, – ответила она с удивительной находчивостью, – но знаю только, что вы этого не сделаете. Вы заключили с моим отцом сделку, недостойную джентльмена, но вы все же настоящий джентльмен, свое слово сдержите и никогда не покинете того, кому дали слово защитить.