Печать фараона
Шрифт:
– Нет, нет! Это не я! Не я!
– кричал Стас и просыпался в холодном поту.
С большим трудом ему удавалось уснуть вновь, но страшный сон продолжался. Теперь перед ним возникало лицо Марины, белое и бескровное, как тогда, летом.
– Зачем ты меня спасал?
– спрашивала она, протягивая к Стасу белые, тонкие руки.
– Чтобы убить? Смерть не любит, когда ей мешают… Тебе пришлось исправлять ошибку? Да? Скажи мне… скажи.
Ее пальцы с бледной синевой под ногтями тянулись к его горлу, обхватывали ледяной петлей и сдавливали… сильно, еще сильнее…
Он хрипел, просыпался от удушья, вскакивал с постели, кашлял, с шумом втягивая воздух, неумело бормотал слова молитвы, кое-как
– Ф-фу ты, черт… ну и скрутило. Может, у меня астма?
В детстве он страдал от приступов астматического кашля, но перерос, выздоровел полностью, и плавание сыграло в этом не последнюю роль. Потому отец и таскал его за собой в летние лагеря, заставлял закаляться, бегать по утрам босиком по холодной росе, купаться в любую погоду. Если бы не плавание, не работа спасателем на воде, не навыки неотложной помощи, не познакомился бы он в тот роковой день с приезжими девчонками, не подружился бы, не строил бы из себя московского ловеласа, романтического героя, любителя острых ощущений, не поперся бы с ними в «Молох»…
– Все! Хватит!
– вслух обрывал он запоздалые сожаления.
– Что было, то прошло! Я мог захотеть покрасоваться перед другой девушкой, и вышло бы то же самое. Почему я мучаюсь, в конце концов? Друид посоветовал побывать в «Молохе», привел нас туда, и ничего… не страдает, не вешает на себя вину. Ну, пропала Маринка! Так неизвестно же, по какой причине? При чем тут вообще оккультные ритуалы? Может, она решила плюнуть на всю эту московскую суету и вернуться в городок Шахты?
Но что-то в глубине души подсказывало Стасу: проклятие, да еще несмываемое, как заявил во всеуслышание Главный, было при чем. Оно коснулось смертоносным крылом всех троих новеньких, которых угораздило явиться в некий предсказанный час… и судьба Марины может постигнуть остальных. Суеверный ужас поднимался при этой мысли внутри господина Киселева, охватывал крепкими петлями грудь, останавливал дыхание. Наверное, так первобытные люди боялись непознанных и грозных явлений природы - грома, молнии, ураганного ветра, засухи, наводнения, колебаний тверди земной. И придумывали идолов, чтобы молить их о пощаде, задабривать щедрыми подношениями.
Если бы не этот глубинный, какой-то животный страх, Стас не обратился бы к сыщику. Его волновала не столько Марина, сколько он сам, его безопасность. Хотя… разве в состоянии обыкновенный человек соперничать с тайными силами? А что такие силы есть, у господина Киселева почти не осталось сомнений.
Вероника тоже была в шоке от происшедшего.
– Маринка меня не могла просто так бросить, - причитала девушка, заливаясь слезами.
– Она мне все рассказывала, с детства. Мы же росли вместе, как сестры, я на год старше! Она бы ни за что никогда ни с кем от меня не сбежала. Искать ее надо, Стасик, миленький! Беда случилась, сердце чует.
– Цыц! Не каркай, дуреха!
– срывался на грубость Киселев.
– Накликаешь несчастье!
– Она же ничегошеньки не взяла, кроме сумочки и паспорта, - испуганно бормотала Вероника.
– Деньги, вещи - все на месте.
– А паспорт, значит, взяла? Зачем, спрашивается?
– Ну… мы привыкли документы при себе носить. Москва же! Могут остановить, проверить регистрацию.
– Она сказала, куда идет?
– Насчет работы узнавать. Нам позвонили… из тепличного хозяйства. Им работницы в теплицы нужны. Надоело на рынке стоять, да и зарплата там повыше. Правда, ездить далеко, за город, аж в Зеленую Рощу.
– Что за тепличное хозяйство? Почему мне не сказали?
– Так… мы объявления в газете нашли: из страховой компании и тепличного хозяйства. Позвонили. Нас пригласили на собеседование. В страховые
агенты мы не подошли, а в теплицы обещали взять. «Оставьте свой телефон и ждите», - сказали. Мы и ждали. Да это давно было, еще до «Молоха»! Мы уж забыли, вдруг - звонок: приходите, мол, поговорим об условиях. Маринка поехала, - она в тот день выходная была, - а я на работу пошла. Все… больше я ее не видела. Вечером, поздно уже было… начала по тому телефону звонить, но никто не отвечал.– Конечно, - сердился Стас.
– Ты бы еще среди ночи позвонила! Люди давно домой ушли.
– Я и с утра звонила, - оправдывалась Вероника.
– Про Маринку спрашивала. Только она там не появлялась. Не дошла, значит! По дороге что-то случилось…
Господин Киселев не раз перебирал в памяти разговор с Вероникой, но зацепиться было не за что. Он все пересказал сыщику, а тот захотел сам побеседовать с девушкой. Не доверяет? Или привык задавать вопросы непосредственно свидетелю? Свидетелем чего была Вероника Грушина? Их знакомства, их отношений, во-первых; во-вторых, посещения «Молоха»… ну и, в-третьих, именно она видела Марину последней.
«Сыщик прав, что подвергает сомнению мои слова, - думал молодой человек.
– Но и от Вероники он большего не узнает».
Старица - Москва
Хромов повторно прочитал обратный адрес на письме из Москвы, удивленно хмыкнул.
– Кто такой Шелестов, мама?
– спросил он у Зинаиды Васильевны.
Мать сидела у печки, грела больные ноги.
– Шелестов? Не припоминаю.
– Виктор Анатольевич, - добавил сын.
– У тебя не было такого ученика? Странно, что письмо адресовано мне.
– Раскрой и прочитай, чего гадать-то?
Валерий с некоторой опаской последовал ее совету. Он не любил сюрпризов. Мало ли что таится в аккуратно заклеенном белом конверте с изображением памятника Пушкину на лицевой стороне? Хорошее ли известие?
Он отрезал край ножницами, вытащил сложенный вдвое листок с напечатанным текстом. Господин Шелестов скупыми официальными фразами сообщал, что является доверенным лицом гражданки Хромовой Яны Арнольдовны, ныне покойной, и настоятельно просит Валерия Хромова как можно скорее приехать в Москву и посетить адвокатскую контору Шелестова, расположенную на улице Горбунова, для беседы. Речь пойдет о наследстве, оставшемся после смерти его супруги.
– Какое еще наследство?
– пробормотал Хромов.
– Ничего не понимаю.
Зинаида Васильевна водрузила на нос очки и попросила дать ей письмо. Она прочитала текст вслух, по привычке.
– Яночка умерла? Не может быть. Отчего? Такая молодая…
– Трудно поверить, - вздохнул Валерий.
– Мы так и не развелись, а близких родственников у нее не было. Значит, квартира мне достанется. Но… как же похороны? Ее надо похоронить! Завтра поеду. Нет… сегодня. У нас есть деньги?
– Посмотри в шкатулке.
– Боже мой… я ничего, ничего не знал! Как она жила все эти годы? С кем? Возможно, болела. Ах, Яна, Яна! Ни разу не позвонила, не написала! Что с ней случилось?
Он еще не до конца осознал, что Яны больше нет.
– Так ведь и ты молчал, - печально произнесла Зинаида Васильевна.
– Обидели вы друг друга и не хотели прощать. Грех это! Теперь ты вдовец.
– Вдовец, - растерянно повторил Хромов.
– Вдо-вец…
Он достал из комода шкатулку с облупившимся по уголкам лаком и пересчитал деньги - их хватало на билет до Москвы, но не на достойные похороны. Как же быть? Валерий опустился на диван, тяжело вздохнул: