Печать фараона

–  Вот почему вы так свободно лгали про наши интимные отношения и кассеты, - поежился Стас.
– Настоящая Марина сразу раскусила бы ваш блеф, да и по голосу поняла бы, что звоню не я. А Хромова купилась! Ей было наплевать на то, что вы покажете компрометирующее видео Войтовскому - она испугалась другого: кассеты могли засвидетельствовать, что она не та, за кого себя выдает.

Сыщик улыбнулся.

–  Именно! Я понимал: прочитав мое послание, никаких денег в ячейку камеры хранения мнимая Марина не понесет, а предпримет отчаянную попытку убить Стаса, теперь уже наверняка. Она не могла позволить себе жить, словно на пороховой бочке - ставки в игре были слишком высоки. Вряд ли она до конца осознавала насколько. Времени у нее почти не оставалось, ведь кто-то же забрал у директорши письмо, следовательно, охота на реликвию и ее владельца началась.

–  Мы собирались уехать в глушь, в Сибирь, - добавил Войтовский.
– Нас задерживал заграничный паспорт, который еще не был готов. Когда все утихло бы, я надеялся уговорить… Яну… перебраться в Канаду, оттуда в какую-нибудь другую страну. В общем, запутать преследователей.

–  Паспорт… - задумчиво произнес сыщик.
– Ну, конечно! Она решила, что через этот канал и просочилась информация. Впрочем, для пущей убедительности я сослался и на вас, Леонард Казимирович, будто вы приложили руку к ее разоблачению. В любом случае у Хромовой не было выбора - она не могла оставить Стаса в живых. После его смерти… настала бы ваша очередь, господин Войтовский. Это уж непременно!

Леонард Казимирович побледнел как стена и схватился за сердце. Перспектива попасть на тот свет не входила в его планы.

–  А… где же Яна жила все это время… после того, как… стала Мариной?
– спросил Хромов.

–  Снимала квартиру, вероятно.

–  Иногда она оставалась у меня, - сказал Войтовский.
– На сутки, не больше. Ее постоянно влекло куда-то…

Киселев и Хромов задавали множество вопросов, Смирнов и Ева отвечали на них. Войтовский нервничал и беспокойно ерзал.

Когда любопытство присутствующих было удовлетворено, все обратили взоры на камень- печать. Он выглядел вполне мирно, буднично, тускло поблескивая шероховатыми гранями, - никакого сияющего ореола вокруг, никакой зловещей или колдовской ауры. Ничего, что выдавало бы приписываемое камню мифическое могущество.

–  Неужели ему три с половиной тысячи лет?
– благоговейно спросил Хромов, не решаясь прикоснуться к сей удивительной вещи.
– Подумать только, его держал в руках сам Тутмос Великий!

–  Возможно, камень значительно старше, - заявила Ева.
– Не исключено, что перед нами находится мистический кристалл атлантов. Те огненные круги, что появились над войском фараона, - не контакт ли с якобы исчезнувшей цивилизацией Атлантиды? Неизвестно, кто оказывал покровительство Тутмосу!

–  Жуть какая… - прошептал Стас.
– И что теперь с ним делать?

–  Полагаю, следует отдать печать господину Войтовскому, - не терпящим возражений тоном произнес Смирнов.
– Он его искал, пусть с ним и разбирается.

Никто не протестовал.

Заключение

–  Выходит, Молох ни при чем?
– воскликнул Стас, когда Хромов и Войтовский ушли.

–  Как сказать?
– повела плечами Ева.
– Молох таки собрал свою кровавую жатву: Марина, Вероника, сама Хромова, наконец… и даже вы, господин Киселев, едва не разделили их участь. Если вы вступаете на минное поле, нет гарантий, что мина не взорвется, сколько бы она ни пролежала в земле.

Стас надолго замолчал, думая о чем-то.

–  Неужели братство Розы и Креста до сих пор существует?
– спросил он после паузы.
– Верится с трудом.

–  Ну почему же? Тайные общества потому и тайные, что о них не подозревают. Становясь видимыми, они становятся уязвимыми. Таков парадокс этого мира, полного «белых пятен» и «черных дыр»!

Сыщику не удалось убедить Стаса.

–  Вы полагаете, что полчаса назад перед нами действительно лежала печать Тутмоса Великого?
– не мог успокоиться он.
– Что она удостоверяет и свидетельствует, по-вашему?

–  Наше неведение. И наше невежество!

Господин Киселев нахмурился.

–  Почему же члены братства до сих пор не искали тайник? Несколько веков прошло!

–  Всему свое время, - заметила Ева.

–  Вероятно, искали, - сказал Всеслав.
– Только не здесь. Посланник умер; тот, кто знал все обстоятельства дела, тоже мог уйти из жизни - вот человеческая цепочка и оборвалась. Зато легенда осталась!

–  Я не верю, что это подлинная вещь!
– упрямо заявил он.
– Ее бы не спрятали в какой-то заброшенной каменоломне, где любой мальчишка мог найти «склеп».

–  Ошибаетесь, - возразила Ева.
– Обнаружить тайник, наверное, было сложно. Старые каменоломни запутанны и перегорожены обвалами, вряд ли кто-нибудь без специального снаряжения мог рискнуть пробраться вглубь этих тесных подземных коридоров. Хромовой повезло, что она гостила в Рыбном и поверила в сказку Лукерьи. Наверняка та поведала ей некую тонкость, хитроумную деталь, без которой добраться до «склепа» невозможно. Кроме того, нашел же когда-то мальчик-пастух в пещере кучу древних свитков? А теперь они известны как «Свитки Мертвого моря» и являются величайшей ценностью. Всякое бывает.

–  Сотни людей читали книгу «Египетский крест», и никому не пришло в голову заняться поисками тайника!
– не сдавался Киселев.
– А какая-то Яна оказалась чуть ли не провидицей!

Всеслав развел руками.

–  Не стану оспаривать ваше мнение. Тем более члены братства слывут мастерами мистификаций. Дабы сохранить в неприкосновенности свои манускрипты и мистические символы, они могут устраивать ложные «склепы» и оставлять ложные следы. Тогда настоящие будут в безопасности. Не исключено, что мы стали жертвами одного из их розыгрышей. Мне, например, не обидно. А вам?

–  Не знаю, - пробурчал Стас.

–  Как же человек, который приходил в магазин «Азор» за письмом?
– удивленно подняла брови Ева.
– Он что, подставное лицо? Как же монах?

–  Мистификации необходимо поддерживать, иначе они потеряют силу. В них попросту перестанут верить. А возможно, кто-то выдумал сию историческую головоломку от начала и до конца. Шутники во все времена были не прочь поразвлечься, - усмехнулся Смирнов.

Леонард Казимирович вернулся домой, достал камень и уселся его рассматривать. Тот притягивал его своим таинственным мерцанием, невидимым, невыразимым полем, которое распространялось вокруг. Странно, ни восторга, ни безмерного счастья, ни ощущения неведомой силы, наполняющей его тело и душу, Войтовский не испытывал, только безотчетный, нарастающий страх.