Печать мастера

Ягоды ему сунула в пекарне мистрис, тайком, сразу в карман, чтобы не видела дочь. Небольшая горсточка. Теплая рука, пахнущая мукой и маслом мягко коснулась волос – и сразу – оддернулась, как будто вдова сама смутилась нежданной ласке и тут же прикрикнула на него: “Всё, уходи! Мешаешь работать!”

* * *

Наставник вернулся в обед. Без тубуса и уже пьяным. Отпихнул Косту в сторону, закрылся в спальне и – вырубился.

Вопросы – “Как все прошло, мастер Хо? И что с картиной?” – остались без ответов.

Пока Коста размышлял – распаковывать вещи сейчас или нет, подождать до вечера, или хотя бы достать краски, чтобы не тратить время зря – в дверь флигеля постучали. Слуга рода Блау, запнувшись о выставленные баулы, вручил ему два свитка, связанные лентами и черный мешочек со знаком скорпикса на боку – “Передать Мастеру”.

Тяжелый – Коста прикинул, не меньше десяти фениксов звенело внутри. Послания и мешочек светились силой – и трогать он не решился.

Вскрывать такие плетения незаметно наставник его ещё не учил.

* * *

Мастер проспал до вечера, точнее – большую часть ночи. Коста встал перед рассветом – хотелось пить, и внизу, наступив на что-то звонкое и маленькое зажег хилый светляк.

Черного мешочка на столе уже не было – валялся под стулом, а золотые фениксы просто рассыпаны по всему полу. Коста тщательно собрал каждый кругляш обратно и пересчитал – ровно шестнадцать.

Слишком, просто слишком много даже для такого заказа уровня Мастера. Не просто много, а… настораживающе.

Свитков на столе не было, но в очаге – Коста поворошил остывшие угли – виднелся недогоревший кусок черной ленты и маленький обрывок пергамента.

А утром, когда он проснулся, во флигеле уже не было ни Наставника Хо, ни мешочка с деньгами.

* * *

Вещи Коста сердито распаковал к утру третьего дня.

Потому что дни были похожи один на другой, как фасолины в стручке – наставник напивался и приходил пьяным, после обеда приносили мешочек с фениксами и пару свитков, утром исчезал и мастер и деньги, а в камине добавлялось пепла.

На третий день слуга принес сразу два черных мешочков с гербом клана Блау. Которые на утро снова исчезли.

Два мешочка. В каждом из которых было ровно шестнадцать монет.

А на четвертый день Наставник явился домой трезвым, разъяренным и очень-очень злым. Хлопнул дверью, но следом – запыхавшись, почти вбежал слуга рода Блау. Слуга, чьи портреты было уже некуда складывать на столе – настолько хорошо Коста изучил все варианты выражения лица за эти дни.

Сегодня… Коста прищурился, изучая скорбные складки у губ… слуга выбрал изображать скорбь и взывать к жалости.

– Господин мастер Хо, господин мастер Хо! Я прошу вас…

Коста притих за столом, наблюдая за противостоянием старика и представителя сира, и даже отложил кисть, изучая привычную посылку в руках нарочного – свитки, на этот раз три, и … никаких черных мешочков. Вместо этого слуга достал из внутреннего кармана несколько золотых.

– Господин мастер Хо! Четыре дня тройки гоняем, возьмите!

– Пшел вон, – Наставник был краток и сразу размял пальцы. – Закрой дверь с той стороны, или я снова вышибу тебя отсюда…

– Господин мастер Хо! Я не виноват! Мы не сможем уйти, не выполнив приказ сира – “доставить”, не позволит вассальная клятва. Мастер Хо… – слуга замолчал, подбирая слова. – …только не сегодня, ради Мары! Возьмите! Когда господа… ругаются, всегда страдают слуги… и подневольные. Позвольте…

Коста с интересом наблюдал, как слуга бочком сделал один осторожный шажок, второй… а потом наклонился, вывалил все на пол, прямо перед стариком Хо и попятился назад.

– Сир приказал добавить дословно – “выбор священен”! – выпалил слуга.

– Как ты смеешь… как… ты… смеешь… С-с-с-священен, – просвистел мастер, выругался, поднял монеты, свитки и со всей силы швырнул их в стену – золотые кругляши весело поскакали по полу и посыпались в камин.

Как только дверь оглушительно хлопнула – Мастер успокоился мгновенно. Коста со вздохом отложил кисть и полез выгребать из очага деньги.

На этот раз принесли ровно четыре феникса.

Коста покрутил в руках кругляши, проверил весь пол и выложил желтые кружочки на стол в ряд. Он не понимал решительно ничего.

Сначала слуга приносил шестнадцать монет – и это очень много за один заказ. Потом тридцать два, теперь – четыре. И каждый раз Мастер Хо пытался вернуть деньги обратно.

О том, что Наставника ни разу не пропустили и за первую линию поместья Блау, швыряя деньги в лицо, в старом городе уже не знал только глухой. Охрана любила трепать языками под горячительное.

Хотя зачем возвращать? Тридцать два феникса – это целое состояние, им не просто хватит – они смогут позволить себе и хорошие кисти, и ужин в таверне по пути, и заплатить за место в обозе до Хаджера, и…

Но единственный раз, когда Коста попытался молча припрятать деньги – получил плетениями так, что полдня было больно сидеть.

– Мастер… – Коста осторожно отодвинул кругляши по столу от себя подальше, – … разве фениксы это плохо?

– Это не фениксы, щенок. – Мастер пробежался пальцами по монетам – раз, два, три, четыре.

Нет? Он помнил вес мешочков в руке – привычная тяжесть, звон, и… даже достал вчера одну монетку и куснул – нормальные полновесные золотые. Что не так мастеру?

– Эти… – Коста тоскливо покосился на монетки. – Эти тоже вернете?

– Эти – оставим, – отрезал Мастер холодно. – Потому что это – не плата, это – вызов. Будь ты проклят, Блау.

Коста помолчал, подумал и на всякий случай отодвинулся на два шага в сторону, чтобы если что – подзатыльником не достать, и – спросил.

– Я не понимаю, мастер… сначала было шестнадцать фениксов, потом…

– Вот именно – шестнадцать! – старик сплюнул прямо на пол. – Шестнадцать! Как… как… как будто не мог сказать прямо! Как будто это я виноват, что его сын не контролирует дар и силу, и просто не пройдет Испытание! Я?! Нет! Но мне – шестнадцать! Шестнадцать монет! Как будто по монете за каждый луч! Как будто это я приношу наследника в жертву! Как будто это я просил нарисовать картину!