Печать Медичи

Глава 72

Вскоре после моего возвращения в Феррару состоялся пир в честь недавних успехов нового французского главнокомандующего, Гастона де Фуа.

Лукреция Борджа, поправив здоровье после выкидыша, вернулась в свой замок, Кастелло, и затеяла грандиозный пир из ста блюд. Пиршество должно было длиться от заката до рассвета и задумывалось как вызов новому папскому союзу — так называемой Священной лиге. Кроме того, как проницательно заметил Шарль, оно должно было показать французам, насколько важно их присутствие и в городе, и в герцогстве.

Под празднество было отведено несколько залов, причем для того, чтобы обслужить такое множество гостей, соорудили особые многоярусные столы. Их покрыли белыми, вышитыми золотом скатертями и украсили зеленью и красными лентами в ознаменование нового года. Между кухнями и столами беспрестанно сновали слуги, приносившие то новые блюда, то тазики с водой и маленькие полотенца для того, чтобы гости могли помыть руки. Между каждой сменой блюд дамы вставали из-за стола, чтобы поправить наряд или прогуляться по саду или по террасе. Кавалеры сопровождали дам или же, собравшись небольшими компаниями, обсуждали войну и политику. Несмотря на прохладную погоду, гулявших по саду развлекали музыканты, которые играли прямо на открытом воздухе, под особыми навесами. Во время перерывов я бродил из зала в зал и из здания в сад и обратно, пытаясь разыскать одну даму.

Было уже за полночь, когда, подойдя к одному из окон, я увидел наконец Элеонору д'Альчиато. Она гуляла в сопровождении двух дам. Дав сигнал Шарлю, я увлек его с собой в сад.

Мы пошли навстречу дамам, чтобы столкнуться с ними как будто невзначай.

Когда произошла «случайная встреча», мы изобразили радостное удивление. После обмена любезностями Шарль элегантно подхватил под ручки двух других дам и пошел с ними впереди нас.

И вот наконец я наедине с Элеонорой!

Я предложил ей локоть, и она взяла меня под руку.

Теперь, организовав нашу встречу, я не знал, что делать. Должен ли я заговорить первым? И что в таком случае лучше сказать? Бросив взгляд на Шарля, я позавидовал тому, как легко и непринужденно болтает он со своими спутницами. Может, заговорить о погоде? Я прокашлялся.

— Итак, мессер Маттео, — сказала Элеонора, опередив меня, — объясните же мне, как получилось, что вам пришлось прятаться под юбками монахини в монастырском саду?

Когда я впервые увидел Элеонору в Ферраре, я сразу подумал, что когда-нибудь она задаст мне этот вопрос, поэтому заранее приготовил историю.

— Я навещал друзей в деревне, — сказал я, — и, когда возвращался от них, на меня напали разбойники.

— Просто удивительно! — воскликнула она. — Хотя про Якопо де Медичи и известно, что он страшный грубиян, вряд ли он стал бы устраивать засады на дорогах и нападать на одиноких путников.

— Я тоже так думаю, — спокойно ответил я. — Возможно, он увидел, как я бегу, и мои преследователи попросили его помочь им поймать меня. Должно быть, они придумали какую-нибудь ложь, ну, например, что я их ограбил.

— А вы их ограбили?

— Конечно нет!

Она задумчиво посмотрела на меня.

— Вы видели, что у меня не было с собой ничего, — сказал я и добавил, чтобы поддразнить ее: — Даже оружия.

Она улыбнулась.

— Что правда, то правда. И все же я чувствую, что вы далеко не все мне рассказали.

— Но и вы не все рассказали мне о себе, — возразил я. — Как получилось, что вы, состоя при дворе Феррары, знаете такого человека, как Якопо де Медичи?

— Однажды он приезжал к моему отцу, когда мы жили во Флоренции. Я была тогда гораздо младше, чем сейчас, совсем маленькой девочкой. Поэтому он и не узнал меня.

Мы подошли к развилке. Шарль повернул к Кастелло. После некоторых колебаний я слегка прижал ее руку к себе и увлек в противоположном направлении.

Она бросила взгляд назад, но позволила увести себя.

— Мне нельзя уходить надолго, а то мое отсутствие заметят!

Пройдя немного вперед, мы оказались у фонтана. Подача воды была отключена на зиму, и на дне бассейна лежал тонкий слой льда. Элеонора села на край, коснулась льда пальцами и вздрогнула. Мне тут же захотелось крепко обнять ее, прижать к себе и согреть.

Она спросила меня о Леонардо да Винчи.

— Отец водил меня в церковь Благовещения во Флоренции, когда там выставлялся леонардовский картон с изображением Святой Девы и святой Анны. — Она склонила голову набок. — Вы знали его. Это правда, что в этой картине он символически изобразил Троицу?

— Он никогда не говорит о том, что изображает на картинах, — ответил я. — Мы можем только догадываться.

— Круг любви, который он создает между фигурами, — уникален, — сказала Элеонора. — Многие художники приходили посмотреть на эту картину и поучиться. Он гений.

— Да, — сказал я. — Он гений.

— А вы хотите стать художником?

— О нет! Когда-то я думал, что мог бы стать врачом.

— Говорят, Леонардо да Винчи по ночам расчленял трупы, чтобы узнать, где скрывается душа?

— Он вскрывал трупы для того, чтобы понять, как работает человеческое тело.

— И вы при этом присутствовали!

Она была весьма сообразительна. Я понял, что с ней надо держать ухо востро.

— Так вот почему вы хотите стать врачом, Маттео? — продолжала она. — Потому что вы смогли постичь, как работает тело?

Обдумывая ответ, я понял, что благодаря этой беседе постигаю ее способ мышления. Начинаю понимать, какая она, Элеонора д'Альчиато, и каков ход ее мыслей.

— Когда маэстро — Леонардо да Винчи — исследовал внутренние органы, он всегда обсуждал со мной их функции и то, как они нарушаются вследствие несчастного случая или болезни. А потом мы решали, каким образом эти функции могут быть восстановлены. Некоторое время я учился под руководством его друга, ныне покойного Марка Антонио делла Toppe, который читал лекции в медицинской школе при университете в Павии.

— Павия знаменита своей библиотекой, — сказала Элеонора. — Она и в самом деле столь же хороша, как ее репутация?

— Да. Я читал некоторые книги из этой библиотеки.

— О, как бы я хотела ее увидеть! — У нее загорелись глаза. — Мой отец сам учил меня, и у него была богатая библиотека. Я изучала Аристотеля и Петрарку, да и Данте читала.

— Но после кончины отца все его книги были проданы в уплату долгов. — Она вздохнула. — Двойная потеря для меня. Я так любила отца и так любила его книги.