Печать пожирателя 2

— Как ты умудряешься выполнять домашку без доступа к библиотеке? — удивился тогда аспирант, — Жесть просто…

— Пока как-то удавалось, но сейчас я в ступоре. Если завалю это эссе — Вяземский в ответ завалит меня на зачёте, — вздохнул я.

— Хм… — Ветров взглянул на тему, которую я показал ему в блокноте, — Ренегаты, радикалы, декабристы? По идее, можно отыскать что-то в государственном архиве, или книгах любой публичной библиотеки. В чём сложность-то?

— В том, что Эрнест Петрович не ищет лёгких путей. Он заявил, что нам нужно подробно рассказать о становлении бунтовщиков, как личностей! Я глянул архивы центральной публички — для такой информации нужен допуск!

— А-а-а! — улыбнулся Макс, — Тогда ясно. Слушай, ну есть вариант. Попробуй покопаться в старых церковных книгах.

— В каком смысле?

— Ну, многие храмы ведут записи о своих прихожанах. Кто-сколько пожертвовал, когда-кого крестили, где-кто жил. Не Ватиканские Архивы, конечно, но в каждом храме есть такие записи. Тем более — в крупных монастырях.

— Которыми заведует инквизиция.

— М-да… В монастыри тебе не попасть, и правда… Но попробуй поискать в столичных храмах всё-равно! В те годы каждый офицер был верующим, это я тебе точно говорю. И каждый бунтовщик, как и сторонников императора, ходил в церковь каждую неделю. Так что… Просто поищи в открытой информации, где они бывали — особенно, после военных кампаний. А потом начинай изучать эти места.

Я поблагодарил Макса, но на успех особо не рассчитывал.

Это был титанический объём работы — изучить десятки, сотни газет того времени, прочесать учебники истории, и так далее…

Впрочем, деваться было некуда, и я принялся за работу. И мне улыбнулась удача!

Я отыскал упоминание, что один из лидеров бунтовщиков — полковник Павел Пестель, был одним из меценатов храма Ефросиньи Московской.

Так что, недолго думая, сегодня я направился туда.

Толкнув створку кованой калитки, я вошёл во двор храма и пошёл прямиком ко входу. Невысокое белокаменное здание с огромной иконой над дверьми и золотым куполом, венчающим башню, казалось ещё одним новогодним украшением города.

До сих пор я не бывал в местных храмах, и не отдавал должное изучению земных религий — так, просмотрел свободную информацию в самом начале.

Но сегодня я пришёл сюда из-за дела, не связанного с богами.

Внутри было красиво и пусто — в середине для прихожан почти не было, лишь пара человек сидела на скамьях и молилась.

Я отыскал в правой части помещения отца-настоятеля и объяснил ему, в чём дело. Высокий и тучный мужчина с длинной, нестриженной бородой, внимательно осмотрел мой браслет и родовой перстень, после чего позвонил в «Арканум», и лишь тогда выдал разрешение изучить некоторые архивы.

Ими оказалась пара небольших комнат на втором этаже. Меня пустили только в одну — узкую и длинную, заставленную тремя рядами стеллажей.

— Здесь ты найдёшь записи о прихожанах и наших меценатах за последние двести лет, сын мой. Прошу, будь аккуратен с книгами, и ставь их на место. Когда закончишь — просто спускайся вниз и предупреди одного из братьев, что уходишь.

— Разумеется, святой отец. Спасибо.

— Тебе спасибо, сын мой, — скупо улыбнулся протоиерей, — Быть может, те бунтовщики и пошли против императора, но было в них и хорошее. И пусть люди, особенно молодое поколение, тоже об этом знает. Ты делаешь благое дело.

Я поблагодарил отца-настоятеля, и он покинул комнату.

Книг здесь было много, и хранились они как попало. Но уже через част я обнаружил искомое, и принялся делать заметки о Пестеле, который нахватался радикальных взглядов после военной кампании против Священной Римской Империи, и решил провернуть революцию в родном государстве.

И каково же было моё удивление, когда рядом с заметками о его богослужении появилась фамилия Вальтера!

Имя, фамилия, отчество — всё совпадало!

— Проклятье! — удивился я, читая короткую запись, — Так в том доме его осаждал Пестель!

В записи была метка о самом Вальтере — точнее, о том, что где-то тут же есть книга с записью о нём!

Потратив ещё пару часов, я отыскал толстенный талмуд под кожаной зелёной застёжкой. Полистав его, обнаружил списки за нужный год.

— Карл-фон-Вальтер… — я провёл пальцем по записи на старорусском языке, который через линзы заботливо корректировала Лиза, — Родился в 1884 году, усадьба Катаринен, Якиманская часть…

В тот же миг, как я прочёл надпись, она вдруг налилась синим светом. Я оторвал руку от книги и…

Не успел ничего сделать.

Мягкое сияние оторвалось от старых букв, и резко рвануло вверх!

— Стоять!

Мои энергожгуты метнулись вслед внезапно появившемуся заклинанию, но не успели его достать — тусклый отблеск мелькнул рядом с высоким окном, просочился сквозь него, и был таков.

— И что это такое было? — пробормотал я, закрывая книгу, — Ох, чувствую, не простое это заклинание…

Случившееся заставило меня задуматься. Неизвестное колдовство, по быстрому слинявшее, могло быть чем угодно — хоть усилителем чернил, хоть сигналкой, которая предупредит…

Кого?

Размышляя над этим, я покинул архив, поблагодарил отца-настоятеля и вышел из храма.

На душе было неспокойно.

Я расслабился, потерял бдительность. Окунулся в рутину жизни Марка, и слегка… Забыл о том, что следует соблюдать осторожность.

Да и вообще — забыл о том, кто я на самом деле такой. Слишком… Забытыми оказались ощущения простой жизни. Начало пути, восхождение к силе, неподдельные эмоции, радость побед — и прочее-прочее-прочее…

Всё это доставляло мне удовольствие и поглотило, распылив внимание.

— Нужно быть более собранным…

Дойдя до метро, я отправился в район Якиманки. По пути отыскал карты столицы полуторавековой давности, посмотрел планы застройки — и узнал, что усадьба Вальтеров вот уже больше века как перестроена в Музей меценатов.

Что занятно — фамилия пожирателя нигде не упоминалась, а вот старое название усадьбы — пожалуйста.

К сожалению, попасть внутрь мне не удалось — музей оказался закрыт, и сторож посоветовал прийти завтра.

Поблагодарив его, я отправился домой.

Интересно, есть ли шанс отыскать что-то в этом учреждении?

Прикинув, что завтра мы с Илоной собирались на каток недалеко отсюда, я решил не терзать себя напрасными мыслями, а действовать по обстоятельствам. А сейчас следовало вернуться домой и заняться текущими делами.

В квартире, как обычно, отца не обнаружилось. Мне иногда казалось, что он пропадает на своей работе днями и ночами. Не то чтобы это меня сильно волновало — особенно в свете того, что теперь время от времени мне была нужна пустая квартира. Отперев замок, я вошёл в прихожую — и тут же понял, что что-то не так.