Печать тернового венца

Новый понтифик обратился ко мне:

– Фелиппе, сопроводи меня в капеллу слез!

Я опустился перед братом на колени, он же заявил:

– О Фелиппе, оставь эти церемонии для других!

Он облобызал меня, и мы прошли в капеллу слез. Папский портной приветствовал нового понтифика. Антонио показал пальцем на мертвого Иоанна XXIV и сказал:

– Мой несчастный предшественник облачен в наряд моего размера. Но тревожить его мы не будем!

Антонио (вернее, святейшему папе Льву XIV) пришлось довольствоваться одеянием, немного ему коротковатым. Но Антонио такая мелочь не смутила.

– Все равно я не буду долго носить эту робу. После того как я покажусь народу, вы, господин портной, изготовите мне более подходящее одеяние!

– Всенепременно, святой отец, – прошептал тот, и папа Лев величаво благословил его.

Сменить свою обувь на папские красные сапожки Антонио категорически отказался даже после того, как я перетряс их и запустил внутрь руку.

Я с поклоном протянул Антонио белую шапочку, и он водрузил ее себе на голову. В папском наряде мой брат выглядел чрезвычайно импозантно, и на глаза у меня навернулись слезы. Заметив их, папа Лев, отпустив мановением руки портного, сказал:

– Фелиппе, я сдержу свое обещание: с этой секунды ты – мой личный секретарь! Не пройдет и полугода, как ты станешь епископом. Ты требуешься мне в Ватикане, брат, вместе мы перетрясем ватиканский курятник. И в первую очередь ты займешься расследованием трех убийств на конклаве. Я хочу, чтобы безумец, который их совершил, был обезврежен, и как можно скорее!

– Твоя воля, святой отец, для меня закон, – смиренно произнес я.

Когда Антонио показался в облачении верховного пастыря, по Сикстинской капелле прокатился вздох облегчения. Папа Лев подошел к алтарю, где стоял трон, внимательно осмотрел сиденье, но опуститься на него так и не решился. К моему брату по очереди подходили кардиналы, поздравляли его с избранием и клялись в вечной верности. Я не мог отделаться от ощущения, что один из тех, кого обнимает мой брат, предатель похуже Иуды.

И вот настало время покинуть Сикстинскую капеллу. Конклав, названный позднее «смертоносным» и «кровавым», наконец-то, к всеобщей радости, завершился. В двадцать часов семнадцать минут на балконе собора Святого Петра, выходящем на площадь, возник протодьякон кардинальской коллегии, чилийский кардинал Хуан-Теренцио Чурро Дуартес. Узрев его, те двести пятьдесят тысяч, что заполняли площадь, взревели от радости.

Кардинал произнес в микрофон:

– Annuntio vobis gaudium magnum – habemus Papam! Eminentissimum ac Reverendissimum Dominum, Dominum Antonio... [10]

10

Объявляю вам радостную весть – у нас есть папа! Им стал преосвященнейший и достопочтеннейший господин, господин Антонио... (лат.)

Заслышав имя, народ заволновался – кардиналов по имени Антонио имелось четыре.

– Sanctae Romanae Ecclesiae Cardinalem... [11] – Выдержал драматическую паузу и добавил: – Della Cianza! [12]

Толпа загудела пуще прежнего: Антонио был популярен среди римлян, достаточно часто появлялся в ток-шоу на телевидении и давал интервью газетам.

– Qui sibi imposuit Nomen Leo XIV! [13]

11

Кардинал святой римской церкви... (лат.)

12

Делла Кьянца! (лат.)

13

Коий возжелал называться Львом Четырнадцатым! (лат.)

Крики (Leo! Leo! Leo!) усилились, когда на балконе возник мой брат. Он приветливо помахал собравшимся, произнес короткую речь, в которой поблагодарил кардиналов, избравших его папой, и вознес хвалы Святому Духу.

Я находился среди прочих кардиналов на подступах к балкону и наблюдал за происходящим по небольшому телевизору с выключенным звуком. Антонио с каждой секундой все больше вживался в новую роль, которую ему придется исполнять до последнего вздоха, – роль папы римского. И, надо признать, играл он ее как по наитию.

Папа Лев покинул балкон, сопровождаемый свитой. Все искали близости нового понтифика. Антонио, завидев меня, окликнул:

– Фелиппе, я желаю переговорить с тобой. С глазу на глаз! Сопровождай меня в папские покои! – И добавил для многочисленных свидетелей, как предупреждение: – Речь пойдет о расследовании убийств. Я верю, что ты найдешь виновного!

Старший комиссар Элька Шрепп

– Я к профессору Эдвардсу, – произнесла немецкая комиссарша и решительным шагом направилась мимо секретарши, сидевшей в приемной, к заветной двери.

Дама, мирно говорившая по телефону, подпрыгнула и, как львица, ринулась на защиту святая святых. На редкость неприятная особа, подумала комиссарша, – увядшая кожа, волосы цвета соли и перца, пестрый наряд из восьмидесятых годов и желтоватые зубы. Элька заметила на ее пальце обручальное кольцо и удивилась: не повезло же тому, с кем она состоит в браке, – она на такую лично ни за что бы не польстилась. Преградив Эльке путь, секретарша, расставив руки, безапелляционным тоном заявила:

– Профессора для вас нет! То есть его вообще нет!

Комиссарша усмехнулась:

– Так его нет вообще или только для меня?

...После ошеломительной ночи на квартире профессора Рональда Каррингтона и его сына и разоблачения тайн Туринской плащаницы под утро состоялось заседание «совета безопасности», в который входили оба Каррингтона, старший и младший, Виктория Сикорская, младший инспектор Луиджи Рацци и сама Элька.

Профессор упорно твердил, что знает, где искать сокровища тамплиеров, среди которых, как он был уверен, и находится Евангелие от Иисуса – ультимативное доказательство, которое, вкупе с признанием кардинала Морретти, вскроет козни Ватикана и донесет до людей правду об Иисусе, о том, что произошло две тысячи лет назад на Голгофе и позднее.

– Вы наивны, как дитя, профессор, – заявила Элька, чем рассмешила Джека и разъярила самого Рональда Каррингтона. – Предположим, вам удастся найти евангелие, написанное человеком по имени Иисус. И вы даже презентуете его на пресс-конференции. Но как вы докажете, что, во-первых, это не подделка, хотя бы и античная, и, во-вторых, что этот самозваный Иисус и Иисус исторический и библейский – одно и то же лицо?

Каррингтон, который (как и его сын) был импульсивен и не склонен к долгому планированию, заявил:

– Понимаю ваш скепсис, госпожа старший комиссар, но доказательства будут неопровержимые!

– К примеру? – поджала губы Элька.

– А что вы-то предлагаете? – сделала выпад в ее сторону Виктория. – У вас найдется предложение получше?

Это было произнесено таким заносчивым тоном, что Элька, не сдержавшись, заговорила ядовито:

– Милая моя, я служу в полиции больше двух десятков лет...

– И что из того? – хмыкнула девчонка. – Почтенный возраст – не аргумент!

Элька, которая в последние годы (после своего сорокового дня рождения) все чаще и чаще задумывалась о том, что, в сущности, большая часть жизни, во всяком случае, активной, полной радости движений, секса и вседозволенности, незаметно прошла, угрюмо заметила: