Пегас, лев и кентавр

– Это теперь т-твое! Нырять тебе еще не с-скоро, но у нас так положено. К тому же к-куртка у тебя уже есть, – объяснил Макс с интонацией, предполагающей благодарность.

Благодарности он не дождался и, утешая себя, разгрыз еще один сухарь.

До этого момента собственной нерпи у Рины не было. Резервную у нее отобрали сразу, как только она прибыла в ШНыр. Разглядывая выданную, Рина увидела глубокую выбоину, рассекавшую с краю металл и кожу. Саперка была новее, чем у Ула, но не такая отточенная, с выжженными буквами «Д.М.» на рукояти.

– А что стало с тем, кто…? – начала она.

– Долгая и-и-история, – заикнулся Макс, и по тому, как он штурмовал слово «история», Рина поняла, что она была бы действительно долгой.

– Но он хотя бы жив?

– И-иногда это не п-показатель! – убежденно ответил Макс, помогая ей зашнуровать нерпь.

– Помнишь, как ею п-пользоваться? – спросил он, как если бы Рина могла забыть то, чему никогда не училась.

– Сирин – телепортация, – сказала Рина, вспомнив, каким образом оказалась в ШНыре.

– П-правильно. Русалка – всякая мелкая магия. Взять что-нибудь через стекло, н-например. Кентавр – связь. Лев – ратная магия. Хватает секунд на двадцать активного боя. Если же д-драка меньше двадцати секунд, то можно дробить, но не больше чем на д-две части.

Рина издала вежливо-вопросительное мычание.

– Пы-па… поясняю! Если ты использовала три секунды, а потом одну – лев все равно погаснет. И п-плевать, что три плюс один меньше, чем д-двадцать, – пояснил Макс.

– Что такое «активного боя»? Танковую броню зубами рвать? – уточнила Рина.

– Танковую бы… броню не пытался, но дверцу у мы-маршрутки однажды оторвал, – скромно сообщил Макс. – Кроме того, лев позволяет выдержать одно попадание из ш-шнеппера в любое место куртки. Голова, разумеется, не в счет. Опять же – если не из шнеппера ударят, а из т-тяжелого арбалета – унесет сы… сразу.

Рина слегка разочаровалась. Она ожидала большего. Макс почувствовал это и сказал:

– П-поверь моему нехилому опыту: не полагайся слишком на магию. Если где-нибудь на пустыре встретятся серьезный мужик с битой и ведьмарь из форта Белдо – я поставлю на мужика с б-битой!

– А если мужик с битой и берсерк? – изменила условия Рина.

– Тогда на б-берсерка, – неохотно признал Макс.

С широкой извиняющейся улыбкой он захватил с собой горсть сухарей и затопал к выходу.

– Не вздумай часто пользоваться р-русалкой! И не вздумай з-заряжать ее в Лабиринте, потому что этого никто н-не узнает! – сказал он уже из коридора, всунув голову в дверь.

Рина стояла, прижимая к животу коробку. Совет Макса она приняла к сведению.

Когда он окончательно ушел, она вывалила на кровать саперку и шнеппер. Из шнеппера ей немедленно захотелось выстрелить. Как его заряжать, она разобралась довольно быстро. Вложила свинцовый шарик, после некоторых колебаний прицелилась в спинку стула и осторожно потянула курок. Ничего не произошло. Рина перевернула арбалет и у спускового механизма увидела скошенную серебристую планку. Не отпуская курка, она потянула ее вниз. В следующую секунду что-то тренькнуло. Стальные «плечи» арбалета распрямились, и Рина услышала звон стекла.

В окно укоризненно смотрела простреленная луна. По желтому кругу разбегались зигзаги трещин. Рина представила себе ершистые брови Кузепыча, которые двигались, как щетки в аппарате для чистки ботинок, и ей стало тоскливо. Вспомнив о русалке, она попыталась исправить стекло с помощью мелкой магии.

«Что бы такое сделать, чтобы тут ничего не было!» – подумала она, нерешительно касаясь пальцем хвоста русалки. Русалка вспыхнула. Запястью стало горячо. Перестав размахивать рукой, Рина увидела, что окно заложено кирпичом. Между кирпичами лежали щедрые шлепки подсохшего раствора.

«Задание выполнено. Теперь тут действительно ничего нет!» – подумала Рина угрюмо. Она попыталась отдать нерпи новый приказ, на этот раз более точный, но русалка уже погасла.

Рина вздохнула. Теперь нужно было идти в Лабиринт, причем воспользоваться окном она уже не могла. Тащиться же пешком через весь ШНыр, рискуя наткнуться на Кавалерию или Кузепыча, ей не хотелось. Она коснулась сирина и четко представила фонтан Зеленого Лабиринта. По коже забегали знакомые жуки, похожие на овсяные хлопья. Еще спустя секунду Рина ощутила себя повисшим в воздухе облаком рисовой пудры. Пудра вытянулась струйкой, скользнула к щели между кирпичами и исчезла.

* * *

Рина лежала на земле, уткнувшись носом. Земля была рыхлая, пахла дождевыми червями. Рина отплевывала раскисшие осенние листья и пыталась понять, что произошло. Она помнила только сильный толчок, быстрое вращение, треск веток и… больше ничего.

Подтянув под себя руки, Рина перевернулась. Перед глазами что-то раскачивалось как маятник. Рина поняла, что это ее ботинок, запутавшийся шнурком и повисший на кустарнике. Некоторое время она опасалась к нему прикоснуться, потому что не исключала: в нем может оказаться ступня, на большом пальце которой маркером нарисован смайлик.

«Чем умнее девушка, тем проще у нее забавы! Высокий ум утешает себя глубокими провалами», – крутя пальцем у виска, говорила ей в таких случаях Мамася.

Но нет, нога все-таки на месте, и даже рожица никуда не исчезла, хотя носок куда-то запропастился. Не исключено, что лежит теперь в душистых зарослях самшита. Одинокий черный носочек с торчащей ниткой.

Рина приподнялась на локте. Справа ночь расчерчивалась белыми полосками берез. Вниз уходил пологий овражек, поросший травой. Там, где он заканчивался, начиналось картофельное поле.

«Это не Лабиринт. И даже не ШНыр, – поняла она. – Я попыталась телепортировать к фонтану, и он меня отбросил».

Рина так и не вспомнила, видела она камень или нет. Кажется, все-таки видела, потому что глаза болели так, будто обожгло чем-то очень ярким. Рина перевела взгляд на нерпь, понимая, что она должна была принять от камня часть сияния. Так и есть. Нерпь сияла ярче полуденного солнца, включая и сирина, хотя он должен был погаснуть после телепортации.

«Фонтан меня отфутболил, но при этом любезно зарядил нерпь. Манера Артурыча, который, выталкивая меня за дверь, всегда всовывал денег!» – подумала Рина.

Она встала, обулась и попыталась сориентироваться, как добраться до ШНыра. Повторно связываться с телепортацией ей не хотелось. Было сыро и холодно. Рина подняла воротник. Всунула ладони в рукава. Подмосковное лето существует исключительно для отчетности. Ночью, когда солнце выключают, оно замещается холодной весной.

Рина поднялась вверх по оврагу и между березками увидела знакомую ограду. Она напрягла воображение и поняла, что находится снаружи дальней части ШНыра, за тем большим лугом, что начинается сразу от пегасни. Это еще терпимо. Могло быть и хуже.