Пекарь-некромант 3
Шрифт:
— Ни в коем случае не берите муку из одного мешка, парни, — говорил я, подражая тону мастера Потуса. — Запомните: чтобы хлеб раз за разом получался одинаковым, используйте муку из разных помолов. Ту, что привезли десятком дней раньше, смешивайте со свежей. Мельник, гадина, может пшеничную и разбавить. Ничего вы, мужики, с этим не поделаете: все торгаши хитрые и жадные.
Сделал четыре шага.
Остановился, развернулся на сто восемьдесят градусов.
Зашагал в обратную сторону.
— Главное: не берите порченую муку, — продолжал вещать я. — Слышали меня? Никогда такую не используйте для выпечки! Добавлять в хлеб плохую муку — преступление! Узнаю, что бросаете
Остановился.
Развернулся.
Снова зашагал по примятой траве.
Двенадцать лже-Полуш синхронно поворачивали головы, наблюдая за моими перемещениями внутри рунного защитного круга Гедеса. И ещё семеро нурий неподвижно зависали над «семь-крипта» ловушками. Поворачивать голову эти нурии не могли. Но наверняка тоже слушали мои откровения. Ведь в первую очередь для них я и делился некогда полученными от мастера Потусами знаниями: прочим их сородичам не повезло — если и станут моими работниками, то не в ближайшее время.
— Нечего бросать в закваску мёд и прочую ерунду, — вещал я. — Помните, парни, что просто — это не плохо. Для хорошей закваски вам не понадобится ничего, кроме ржаной муки и речной воды. Пшеничная мука тоже сойдёт, но она похуже. Так что пшеничную не трогайте…
Дров для костра я заготовил мало. Под утро пришлось их экономить. Освещённый огнём участок сократился втрое. Свет теперь не дотягивался до леса, едва выхватывал из темноты тот клочок поляны, где лежали мои ловушки. Но лица дюжины лже-Полуш, искавших прорехи в защите круга Гедеса, я видел прекрасно. Иногда к защитному кругу ночью подплывали и другие призраки — пониже уровнем. Я не спрашивал у мэтра их названия — для моих целей они не годились. Да и свободных ловушек у меня не оставалось — только три бракованные.
— Не слушайте умников, что твердят, будто в белый хлеб ржаная закваска не идёт, — монотонным тоном твердил я. — Они говорят ерунду! Точно вам говорю. Они просто выпендриваются и хотят выглядеть умниками. Ржаная годится для любой выпечки! Из хорошей закваски на ржаной муке сможете выпекать хоть розетки с кремом!.. Эй, мужики! Вы куда? Я не закончил!
Вдруг обнаружил, что слушатели повернулись ко мне спиной и направились к лесу. Без предупреждения. Забыв поблагодарить за прекрасно проведённое в моей компании время. Оставили на поляне семерых неподвижных сородичей. Я смотрел на спины лже-Полуш и взаправду чувствовал себя обиженным. За полночи вжился в образ всезнающего лектора, которому заглядывали в рот восторженные слушатели. Теперь же на меня обрушился холод невнимания — резко, без предупреждения.
Запрокинул голову, взглянул на небо. Мне почудилось, что оно слегка посветлело. Стало меньше звёзд. Но явных признаков рассвета я не увидел.
Достал часы.
До утра оставалось поскучать на поляне не меньше часа.
Убеждал себя не торопиться: помнил, сколько постэнтических слепков личности девятого уровня остались непойманными. Мне их ловить теперь было нечем. А вот они всё ещё могли на меня поохотиться. За пределы защитного круга я решился выйти, когда рассвело. Реку к тому времени заволокло туманом. Похожий на облака туман нависал и над травой. Сбивая с травинок росу, я направился к ловушкам. Парализованные рунами нурии не обращали на меня внимания. И никак не реагировали на рассвет.
— Славная была охота, — пробормотал я. — Семь пекарей — это очень хорошо. Целая бригада. Старикан будет доволен.
Свернул в трубочки все семь кож, разрисованных зелёной краской и покрывшихся к утру капельками влаги. Сунул их в сумку. Лже-Полуши исчезли. Как раньше исчезал призрак Полушиного предка. Я напомнил себе, что «семь-крипта» ловушки будут удерживать нурий двое суток. А потому мне стоило поспешить с их доставкой в лабораторию. Ведь до неё путь не близок. Но прежде… Я завертел головой в поисках подходящих кустиков: теперь мог спокойно проделать то, что мешало мне под утро
вздремнуть.Домой я вернулся вечером. Не рассчитывал, что доберусь до площади дождей так скоро. Но мне повезло: сумел нанять около постоялого двора извозчика, шальным ветром занесённого так далеко за пределы города. Прокатился с ветерком в скрипучем и пропахшем кислым пивом экипаже. Лишь благодаря заклинаниям не уснул по дороге, уютно устроившись на обтянутом кожей сидении и обняв вещмешок с ценным грузом.
Переступил порог — услышал звонкий голос Шиши и топот собачьих лап. Клифские волкодавы едва не повалили меня на пол, обслюнявили с ног до головы — особенно постаралась Надежда, мне пришлось от неё едва ли не отбиваться. Шиша нерешительно топталась позади собак, улыбалась во все тридцать два зуба. Да и у меня на лице сверкала улыбка: признаться, переживал, оставляя девчонку и собак без присмотра.
Поход в логово Мясника отложил на потом. Решил, что нурии подождут. Как подождёт новых работников и призрачный старый пекарь, чей голос вновь зазвучал у меня в голове. Старикан интересовался результатом моего похода, требовал, чтобы я не «ковырялся в носу», а «занимался делами» — немедленно бросился в лабораторию доводить до ума новых работников.
Я слышал его вполуха: ещё по дороге домой составил план дальнейших действий, первыми пунктами которого значились мытьё и сон. Сумка с нуриями и рунными ловушками отправилась в угол спальни. Я поспешил в помывочную приводить себя в порядок. Шиша пообещала накормить меня ужином: своей фирменной овсяной кашей, при упоминании о которой клифы по-прежнему пугливо прижимали уши.
Но не успел я войти в столовую, как внизу раздался громкий стук. Кто-то решительно ломился в дверь — не нагло, но уверенно, точно явившийся с обыском слуга закона. Волкодавы с радостью воспользовались возможностью убраться подальше от мисок с овсянкой — рванули встречать гостей. Я по привычке поинтересовался у мастера Потуса, кто к нам пришёл, запоздало вспомнив, что призрак остался в логове Мясника.
Пришлось идти вниз без предварительной разведки. Хотя я примерно представлял, встреча с кем меня там ждала. Интуиция подсказывала, что сейчас самое время для товарища Шляпы вновь напомнить наглому пекарю (то бишь мне) о себе и своих хотелках. Неясным оставалось лишь, что именно бандитский атаман придумал на этот раз, желая всё же сломить моё сопротивление.
Я распахнул дверь, подсознательно ожидая удара в челюсть или выстрела в упор из самострела. Гадал, сумеет ли профессор Рогов отклонить моё тело с траектории полёта «стрелки», если между мной и стрелком будет всего пара метров. Или мэтр воспользуется одним из своих заклинаний «щитов»? О том, чтобы изображать пугливого обывателя, не было и мысли — я встречал угрозу гордо и глупо подставленной под удар грудью.
При виде гостя сердце в моей груди притихло. Будто его действительно пронзили стрелой. Гладко выбритая голова мужчины блестела в свете фонаря точно отполированная; огонёк светильника отражался в разноцветных глазах — в зелёном и голубом. Гость тоже с интересом разглядывал меня. К впалой груди он прижимал знакомую мне книгу-папку с аккуратно завязанными тесёмками. И улыбался — открыто, по-приятельски.
— Здравствуйте, господин пекарь! — сказал служитель Хакин. — Рад видеть вас в столице Крельского царства. Вот, узнал, где вы обосновались в Норвиче — пришёл проведать вас и ваших собачек. А заодно решил напомнить о себе. Ведь я теперь тоже работаю в этом замечательном городе. Как вам такое, мастер Карп?
Глава 16
Я услышал рычание клифов, положил руки на холки Барбоса и Веры — призвал собак успокоиться. Служитель Хакин посматривал на волкодавов с опаской. Именно эти его опасения и обнадёжили меня в том, что здесь и сейчас очистительный костёр мне не грозил. Иначе между мной и жрецом у порога дома стояли бы воины с рогатинами — ведь без их помощи меня у клифов вряд ли смоги бы отбить. А с магами служители Чистой силы не сотрудничали (во всяком случае, официально). Так что я слегка расслабился.