Пекло

– Лови.

Несмотря на все сомнения, Шеф бросил тюбик Вильхару, запер сейф и, на всякий случай, достал нож.

Карин заметила перемену, стала внимательней следить, головой испуганно закачала: то ли знала состав этого средства, им совершенно неизвестного, то ли просто боялась любых возбуждающих средств; но никто даже внимания на нее обращать не стал. Как и ожидалось, Вильхар смог выдавить лишь пару голубоватых капель.

– Мало, – заключил он, но тут же размазал эти капли по бугорку под самым треугольником.

Глаза у Карин округлились. Она попыталась дернуться, но ее мучитель сжал ее свободное бедро и стал еще интенсивнее втирать холодную густую субстанцию. Она странно действовала на Карин, заставляя ее дергаться и с ужасом наблюдать за тем, как Шеф отрезает у тюбика край и просто выворачивает его наизнанку, а потом собирает остатки голубой жижи на палец. Если бы Карин могла заорать, она бы теперь снова это сделала, потому что внизу все уже жгло и при этом холодело, покрываясь мурашками предвкушения.

– Запихивай и по стенкам все хорошенько размажь, – весело скомандовал Вильхар, разводя ее складки руками.

– Да знаю я, блять, что делать, – огрызнулся Шеф, едва заметно краснея, но палец все равно засунул, мозолистый и шершавый, но очень ловко описал им внутри круг, заставляя Карин зажмуриться от реакции собственного тела.

Ей казалось, что это хуже насилия. Она смирилась с тем, что ей будет больно, а теперь сама понимала, что внутри все начинает зудеть, изнемогая от возбуждения. Ей хотелось самой насадиться на палец, потереться об него, чтобы все эти странные ощущения смешались с плотностью шершавых мозолей. Сжимая майку зубами изо всех сил, она запрещала себе так действовать, но на глаза наворачивались слезы, а безжалостный Шеф тут же запихнул в нее второй палец.

От смазки она почти мгновенно стала достаточно влажной, чтобы можно было легко войти, но почему-то дразнить ее рукой оказалось по-своему приятно. Это походило на азарт охотника. У нее дрожали колени, она невольно приподнимала попу, а пальцы становились мокрыми, как те, которыми в одном их порно себя дразнила шлюха.

Шеф посмотрел на нее с большим интересом. Дышала она неровно, от этого грудь вздрагивала. Розовые соски явно приподнялись еще больше, теперь их легко можно было зажать двумя пальцами, но, вместо томного взгляда, он видел зажмуренные глаза и слезу, катившуюся по щеке.

Эта дурацкая слеза Шефу испортила все настроение. Желание поиграть исчезло. Он тут же вынул пальцы, вытер их о ее бедро и отступил.

– Давай, Вильхар, ты первый, а я пока узнаю, разобрались ли парни со жребием.

Он встал, но Вильхар все же его задержал.

– Уверен, что не хочешь быть первым. Это не задница, которая может порваться от твоего напора, это кое-что очень вкусное.

– Я буду последним, – неохотно ответил Шеф и вышел, понимая, что ему сейчас не помешало бы покурить.

Он слышал, как засопел Вильхар, войдя в нее, даже слышал, как он что-то ей бормотал, а сам окинул ожидающих парней взглядом, жестом дал понять, что дело пошло и вернулся назад, хотя видеть ничего не хотел. Уселся на диван и закурил, глядя как темный член входит в беленькое тело женщины, а та задыхается, грызет свою майку и тихо плачет.

Чего она ревет, Шеф никак понять не мог, но бродил взглядом по ее груди, ногам, дрожащим ресницам и влажным складкам кожи, обнимающим член другого.

Вильхар, сделав пару медленных движений, два раза сильно в нее толкнулся и кончил, хотя обычно держался много дольше.

– Господи, как же я об этом мечтал, – сказал он, отпуская ее, и тут же добавлял: – Детка, ты не думай, я может и был женат, но мы тут все смертники с разорванными браками, мы мертвы для мира и готовы любить тебя хоть всем стадом, если…

– Не неси херни, – оборвал его Шеф, – лучше зови следующего.

Она посмотрела на него так зло и отчаянно, что он почти ощутил себя виноватым, хотя был уверен, что ни в чем не виновен. Если бы она вела себя хорошо, ее бы так никто не связывал. Да и вообще, связывая, он ее не бил, а другой бы непременно ударил, хотя бы раз, чтобы усвоила, кто здесь главный.

Почему-то не один Вильхар справился быстрее обычного. Все они старательно сдерживались сначала, а потом, стоило только набрать темп, кончали, даже Кирк уложился всего в одну сигарету.

– Да просто капец, – сказал он, застегивая штаны. – Еще и смазка эта ваша…

– Я вообще-то молчал, – пожимая плечами, отозвался Шеф, понимая, что товарищ оправдывается.

– Ой, короче, сам поймешь. Наслаждайся, – бросил Кирк и вышел, а Шеф даже не сразу понял, что здесь успели побывать все и остался только он один – слишком быстро все прошло, непривычно.

Вышвырнув сигарету в хрустальную вазу с отбитым краем, наполненную грязной водой и окурками, он встал, склонился над Карин и осторожно вытащил майку из ее рта.

– Ты же уже поняла расклад и вести себя будешь хорошо? – спросил он, развязывая ремень на ее ноге. – В патруль ведь дураков не берут.

Карин звучно выдохнула и всхлипнула. Глаза у нее были мокрые от слез. Белые бедра перепачканы сажей и песком. Темные следы от грязных пальцев виднелись на ее груди и боках, но Шефу это казалось даже красивым.

– Не надо, – шептала она, прижимая к себе ноги.

– Надо, так что не заставляй меня применять силу, – равнодушно сказал Шеф, расстегивая штаны.

Возбуждение, жившее все это время будто отдельно от него, почти мгновенно достигло предела. Он вдруг понял, что кончит, как только войдет в нее, потому просто провел несколько раз рукой по толстому члену и не стал сдерживаться, позволяя густой струе пролиться на ее голые ноги. Только возбуждение от этого не спало, а напротив, вдруг прорвалось к сознанию, и член мгновенно затвердел вновь.

– Я больше не могу, – прошептала она и все же попыталась уползти. – Пожалуйста.

– Что там мочь? – искренне возмутился Шеф, поворачивая ее на бок и укладываясь рядом на пол. – Лежи и не дергайся. Не может она.

Он зло фыркнул ей в самое ухо и прижал ее к своей груди раненой рукой. Боль очень запоздало напомнила о себе, но он решил не обращать на нее внимание, потому менять положение не стал.

– Пожалуйста, – снова пролепетала Карин.

– Будешь ныть, я обратно майку запихаю, – предупредил Шеф, не понимая, почему так раздражается.