Пена дней
Шрифт:
А по улице, распевая псалом, шли одиннадцать слепых девочек из приюта Юлиана Заступника{69}.
Мемфис, 8 марта 1946 г.
Давенпорт, 10 марта 1946 г.{70}
И.
Комментарий
Написанный за два месяца — с марта по май 1946 года — роман вышел впервые в издательстве «Галлимар» в апреле 1947 года. Однако слава главного и лучшего произведения Виана пришла к нему позже: в те годы газетная и журнальная критика была поглощена скандалом, разразившимся вокруг якобы переведенного «с американского» романа «Я приду плюнуть на ваши могилы». Редкие отклики, появившиеся в печати, касались прежде всего выдвижения «Пены дней» на соискание литературной премии «Плеяды» и, как писал журнал «Спектатёр», «победы аббата над трубачом» (премия была присуждена аббату Грожану, автору сборника поэм на библейские темы «Земля во Времени»).
Настоящее признание роман получил в начале 60-х годов; тогда же началось серьезное изучение и осмысление своеобразной «языковой фантастики», являющейся ключом к «Пене дней» и к «феномену Виана» в целом. «Язык-универсум» — так назвал свое ставшее классическим послесловие к изданию романа 1963 года (в серии «10/18») Жак Бенс. Стихия языковой игры, комически трансформирующая реалии «культурного
быта» послевоенной Франции с ее модой на экзистенциализм, начавшимся увлечением Америкой, с ее кафе и джаз-оркестрами, сплавляющая их в веселый, пародийно-идиллический мирок первых страниц «Пены дней», предстала как главная действующая сила романа, которая определяет и его глубинный конфликт. Дело в том, что всевластие языка, делая мир романа подчеркнуто нереальным и сказочно-условным, не оставляет в нем места и для подлинного героя, личности, способной реализовать себя в значимых поступках. Колен и Хлоя безбедно существуют в нем лишь в качестве марионеток, жизненные проблемы которых лишены минимальной значительности — вскочит ли назавтра прыщик на носу? Когда же деньги в сундуке Колена истощаются и он делает попытку спасти любимую, то есть противопоставить себя распадающемуся миру, фантастическая реальность обнаруживает свою изначальную враждебность персонажам. Фантастика утрачивает свою органичность ( ср. эпизод с взбесившимся кроликом-автоматом ), приобретая отчетливую мрачно-«сюрреалистическую» окраску; мягкий юмор Виана уступает место сатире и гротеску. Беспомощный, обреченный, но не прекращающийся до последнего вздоха бунт Колена против безликой действительности в защиту своей индивидуальности — именно он придает роману подлинно трагическое звучание, наполняя драматизмом даже его финальную горько-ироническую сценку.