Пенелопа и Одиссей. «Жди меня…»

Было прохладно, но он решил искупаться. Антиной прекрасно помнил, что в холодную воду лучше бросаться с разбегу, потому, увидев, что на берегу никого, на ходу скинул тунику и выскочил из-за большого камня, отбрасывая ткань в сторону, но невольно замер. На берегу-то никого, но из воды выходила Женщина!

Это была именно Женщина, а не просто представительница противоположного пола. Стройная фигура, тонкая талия, высокая грудь, волосы разметались по плечам и спине… Пенелопа стояла в воде уже так, что волны едва доходили до колен стройных ног. Закатное солнце освещало ее сзади, словно нарочно подчеркивая все изгибы и выпуклости. Она подняла руки, собирая волосы, чтобы отжать воду, и тоже замерла, заметив подростка. Антиной, объятый жарким пламенем смущения, на мгновение замер, но тут же бросился в воду мимо царицы, которая тоже замерла от смущения.

Первой опомнилась Пенелопа:

— Антиной, вода холодная. Осторожней!

Он не обращал внимания, не оборачиваясь и торопливо гребя подальше от берега. Перед глазами так и стояла великолепная фигура царицы, освещенная вечерним солнцем.

Пенелопа подошла к большому камню, на котором разложила свою тунику, но вдруг что-то заставило ее обернуться к воде. Так и есть, мальчишка переоценил свои силы и теперь барахтался, стараясь держаться на плаву. Но это явно ненадолго…

Отшвырнув тунику, Пенелопа бросилась к Антиною.

Он видел берег, но добраться до того места, где можно было бы встать в полный рост, не получалось, волны упорно оттаскивали мальчика обратно. А сил оставалось все меньше… Вода действительно холодная. Антиной почувствовал, что от холода сводит ноги.

Подросток уже просто барахтался из последних сил, стараясь лишь держаться на плаву и не думая о том, чтобы выбраться на берег, когда почувствовал, как чья-то сильная рука подтолкнула его наверх и вперед:

— Дыши!

Несколько судорожных вдохов, потом мрак… Ногу все-таки свело…

Пенелопа еле вытащила мальчишку, чуть не погибли вместе. На берегу его пришлось перекинуть через колено и сильно надавить, чтобы вылилась вода, которой тот успел наглотаться. Поняв, что Антиной дышит, она бросила его на песке и принялась ловить свою тунику, которую едва не унесла волна прилива.

Пришлось и мальчишку оттащить подальше. Антиной очнулся, закашлялся, выплевывая остатки воды из легких и желудка, поднялся на четвереньки и только тогда сообразил, что спасен, что уже на берегу и волны больше не тащат его в открытое море. Болело все внутри, болела голова, но сейчас его заботило не это. В двух шагах на песке сидела мокрая царица, обхватив колени руками и опустив на них голову.

Пенелопа услышала, что Антиной очнулся, обернулась:

— Жив?

— Да, спасибо…

Он уже понял, кто именно толкал вверх и вперед, кто тащил из воды на берег.

— Идти сможешь?

— Да…

Но не смог, Антиноя шатало, кружилась голова. Пенелопа подхватила его под мышки:

— Пойдем, холодно сидеть…

Царица притащила подростка домой почти на себе, у того не было сил даже передвигаться. На расспросы коротко ответила:

— Оступился и упал с утеса. Хорошо, что я оказалась неподалеку…

Его растирали, чем-то поили, во что-то закутывали…

До утра Антиной провалялся в бреду. Утром первым, кого он увидел, была царица.

— Ожил? Никому не говори, что случилось. Оступился, упал в воду, свело ногу, потому мне пришлось помочь выбраться на берег.

Она еще что-то говорила, он слабо кивал, а перед глазами стояла другая картина — стройная женская фигура, освещенная закатным солнцем. А еще ощущение упругой груди и сильных рук… Антиной не мог вспомнить, привиделось ли ему это в бреду или царица и впрямь была вынуждена прижимать его к себе, чтобы хоть как-то согреть. При одном воспоминании об этом горячем сильном теле его кидало в жар, а голова начинала кружиться.

С того утра Антиной вынужден опускать глаза вниз, чтобы не встречаться с зеленым взглядом Пенелопы и не видеть поднятой упругой грудью туники, потому что знал, какова эта грудь при прикосновении. Подросток заболел женской красотой…

Нельзя сказать, что Пенелопа не заметила этого смущения, но приписывала все тому, что он видел ее обнаженной, а еще тому, что пришлось вытаскивать такого же нагого мальчишку из воды.

— Я никому не расскажу, что случилось. И ты молчи. С каждым может случиться, у всех хотя бы раз в жизни сводит ногу в воде, тем более холодной.

Его лицо полыхнуло краской смущения:

— Благодарю, царица.

— И благодарить меня не за что. Разве ты не бросился бы спасать того, кто тонет? Забудем об этом, Антиной.

Ее голос, произнесший его имя, показался лучшей музыкой на свете, а собственное имя в ее устах просто божественным… Антиной заболел Пенелопой навсегда…

Царицу, вернувшуюся из Акарнании, встречали так, словно она выиграла войну в Троаде. Конечно, Евпейт был не слишком доволен ее возвращением, но рад сыну, который, однако, показался ему несколько странным.

— Ты не болен?

— Нет.

— Что случилось, Антиной?

Ничего добиться не удалось, подросток твердил, что все в порядке. Но однажды Евпейт перехватил взгляд, которым Антиной проводил Пенелопу, и все понял:

— Э, да ты случайно не влюбился в царицу?

Краска, густо залившая лицо сына, подсказала отцу, что тот не ошибся. Вот чего ему вовсе не было нужно, так это влюбленность Антиноя в Пенелопу!

— Не ту выбрал!

Хитрый Евпейт принял свои меры, и через пару ночей в спальне Антиноя появилась одна из рабынь, щедро подарившая подростку свои ласки. На время он забыл стройную женскую фигуру, освещенную закатным солнцем Акарнании…

Евпейт мог успокоиться.

Жизнь на Итаке стала налаживаться.

Пенелопа словно очнулась от спячки, теперь всем было ясно, что война в далекой Троаде надолго, царя скоро ждать не стоит, остальных тоже, значит, нужно все делать самим. Икарий помог дочери нанять серьезную охрану, сунувшиеся было в воды Итаки пираты узрели три хорошо вооруженные петиконтеры-двухмачтовики с сотней гребцов каждая и больше не появлялись, никому не хотелось испробовать на себе умение этих гребцов владеть не только веслом, но и копьем.

Пенелопа тратила на содержание охраны свое приданое, прекрасно понимая, что запасов надолго не хватит, их нужно как-то восполнять.

Заработать… заработать… Одиссей гонял и гонял свои корабли по Великой Зелени, где-то меняя овец на другие товары, где-то попросту грабя, а чем может заработать она? Только ткачеством. Но для ткачества нужна шерсть и женские руки, много женских рук, ловких, хорошо обученных.

Шерсть обещал привезти отец, к тому же пока есть запасы на самой Итаке, и в этом году скоро будут стричь овец. Пастухи сказали, что и приплод хорош, и шерсти будет сострижено много.