Пенсия для морского дьявола 4

Этот старый мудень довольно чувствительно дёрнул мою сестру за волосы!

По правде говоря, я прям воочию увидел, как Энеле размахивается и отвешивает знатного леща офигевшему старикану. Старейшина или нет, но кто он такой, чтоб обижать чужую женщину?

Но — не увидел, хоть и готов был. Ибо Энеле как стоял в своей позе глупой напыщенности, так и продолжил стоять, а Хаэата лишь сильнее опустила глаза.

— Заботливая жена всегда встаёт до того, как встанет муж, чтоб у мужа всегда был завтрак! — шагнул к сестрёнке ещё один «старший», и раз! Тоже дёрнул за волосы!

— Мудрая жена всегда соглашается со своим мужем!.. Добрая жена никогда не перечит своему мужу!.. Умелая жена всегда… Верная жена всегда!.. Заботливая жена… жена… жена… жена…

Минут пять если не больше пятеро главнюков касты земли выкрикивали прописные истины «кодекса хорошей жены», как тут же окрестил это я, и подкрепляли выкрик чувствительным дёрганьем за волосы.

Наконец-то! Последний мужик прокричал что-то про помощь на участке, отметился попыткой выдрать клок волос и отшагнул назад, на своё место.

Всё?

Не всё! Ибо Хохепа, почти весь ритуал двигавший нижней челюстью и щеками так, словно набирал слюну как только поучения невесты закончились… харкнул в дочь!

Нифига себе! Это что вообще происходит?!

— Отец благословил дочь! Он желает ей счастья и удачи! — зашушукались по рядам[1].

А-а-а… Это так тут благословляют? Хм… Надо жениться на сироте. Не знаю, как сам отреагирую, если в мою невесту на глазах у толпы народа будут плевать? Могу и не сдержаться.

Наконец шаман, всё это время простоявший столбом, что-то невнятно пробубнил. Энеле протянул руку, Хаэата в свою очередь взяла жениха за руку. Энеле развернулся лицом к шаману, Хаэата пристроилась рядышком.

А шаман, сначала тихо, а потом всё увеличивая громкость, начал что-то читать речитативом. Вот к ритмичным словам добавились перебирания ногами. Секунда-другая — и шаман уже приплясывает, от чего многочисленные черепушки на его ожерельях постукивают в такт. Потрясая посохом, он заголосил какую-то тарабарщину.

Присутствующие, включая старших касты, тут же пустились в пляс, негромко, чтоб не заглушить главного в этом шоу бубня себе под нос. Я мгновенно почувствовал себя не в своей тарелке, и постарался просочиться назад, за спины гостей, где по прежнему скучал над поставленной на землю корзинкой Каналоа.

Далее в представлении было дымовое шоу — шаман наконец-то принялся нарезать круги вокруг «брачующихся», окуривая их из мисочки чем-то ядрёно-вонючим.

— Слушай, ты ведь не первый раз на… таких обрядах? — спросил я Каналоа. — Чего ещё ждать?

— Я не знаю, как в касте земли, — после недолгого молчания парень, будто неохотно разлепил губы, — но у нас, после обряда говорящего с духами, все шли к нашим жилищам, где молодые воины устраивали состязания, и жених должен был всех победить.

— Хм, — хмыкнул я, — а если бы не смог?

— Не знаю, — пожал плечами бывший воин, — на тех, на каких я был, всегда побеждал… А почему ты спрашиваешь? Ты ведь наверняка ходил на обряды твоей касты.

Я предпочёл не отвечать.

Наконец завывания шамана пошли на спад и вскоре совсем затихли.

И только я подумал — дескать, свадьба! Кормить-то будут? Как весь народ дружно снялся и куда-то так же дружно двинул.

— Эй, погодь! — успел схватить я за руку какого-то парня касты земли, выглядящего помоложе. — А куда все?

Паренёк испуганно дёрнулся, вырвал руку.

— Сейчас жених должен будет взрыхлить два шага земли, показывая всем, насколько он готов быть хозяином, а невеста будет ему в этом помогать.

Ага, хмыкнул мысленно я, руками землю в пыль перетирать.

— Потом жених посадит ростки батата, и если к концу сезона бурь батат не погибнет, а вызреет, то значит, боги благословили эту семью!

А если не взойдёт? Но спрашивать не стал, да и некого уже было — паренёк по-быстрому свинтил, затерявшись за спинами соплеменников.

* * *

Идти смотреть, как жених будет заниматься земляными работами — втыкать кол в землю, раскачивать и выворачивать комья наверх, мне не хотелось. Чего я там не видел?

Огляделся по сторонам, прикидывая что делать, и тут увидел шамана. Он тоже никуда не уходил, вернее — намылился нырнуть в свой шалашик. Кстати! Пойду, задам вопросик.

— Здравствуй, говорящий с духами!

Этот старый пень аж вздрогнул! Обернулся, оглядел меня с удивлением, дескать — с чего бы такое обращение?

— Что тебе?..

— Слушай, старик, вопросик у меня к тебе есть…

Мне показалось, или шаман, услышав «старик» чуть ли не выдохнул.

— Спрашивай, — шаман поморщился, взглянул в сторону ушедших «земляков».

Я непроизвольно оглянулся - у его жилища никого кроме нас с Каналоа не осталось.

— Скажи, шаман, а почему… — отчего-то появилось лёгкое волнение: пульс подскочил, и дыхание сбилось. Я облизнул внезапно пересохшие губы: — а почему тебе так прям надо, чтоб я стал отцом глубин?

Впрочем, судя по реакции, шаман тоже не ожидал такого вопроса. Его брови скакнули вверх… И он тоже, будто рефлекторно бросил взгляд по сторонам.

— С чего ты решил? — спросил с видом, мол: «я не я, и ничего такого не говорил».

— Ну, сам посуди, — я пожал плечами, — помню, как ты обрадовался, когда я прошёл то дурацкое Испытание.

Шаман криво ухмыльнулся.

— А потом, когда только возник намёк, что меня могут выгнать из Учеников, ты меня чуть с дерьмом не смешал…

Старик поморщился, словно у него зуб дёрнул.

— И я уж не говорю, как ты среагировал, когда я сам…

Я недоговорил, ибо на лице шамана возникло такое недовольство, что у меня, честно говоря, даже появилось ощущение тревожности.

Я выдохнул, опять облизал губы, и, невзирая на молнии в глазах собеседника, продолжил:

— Знаешь, у меня складывается впечатление, будто ты за меня переживаешь…

Шаман улыбнулся уголками губ, разглядывая меня долгим, внимательным взглядом.

— Скажи, старик, почему тебе так важно, чтоб я стал кем-то значимым?