Пентагон должен быть разрушен!
Шрифт:
Ныне «Фенимор Купер» вместо помощи в стабилизации обстановки в метрополии добавил головной боли вкопанным в Кордильеры стратегическим командным пунктам. Им следовало напрячься, думая не просто о том, как перенести его в Атлантику, а вообще выручать из щекотливой ситуации.
А самоуверенность Фошки Джюрдже служила ему хорошую службу и ранее. Это ведь не лишнее качество для саперов, хотя обычно все подозревают главным достоинством людей такой профессии осторожность. Но ведь само собой разумеется, что чрезмерно осторожный вообще никогда не возьмется осваивать такую профессию, не вяжется такое дело со статичной направленностью вялого жизненного вектора. Так вот в этот раз самоуверенность серба оказалась чрезмерной. Дело не только в добавочном нуле в обещанной оплате. Его обязана была насторожить сама странность мины. Может, все же сказывался недостаток общего образования? Однако старшие «братья-освободители» столь искусно навешали ему лапши
Она была очень массивна, чрезмерно массивна для столь маленького объема. Фошка Джюрдже был согласен с мнением «экспертов» о том, что новая мина имеет радиус действия двести метров. Про себя он сравнивал, что она все ж таки не может быть сильнее той «красавицы», что его группа подорвала в Варшаве: все-таки ту пришлось транспортировать электромобилем. Насчет радиуса поражения он, разумеется, ошибался. Так же, впрочем, как и на счет встроенного детонатора. Однако ему было не суждено узнать об ошибочности своих суждений. Между прочим, так же как и тем, кто непосредственно задействовал систему запуска «адской машинки».
Их было несколько. Каждый работал независимо и, кстати, в свою очередь имел дублеров. В сумме их значилось восемь человек. Впоследствии из всей группы остался жив только один, да и тот благодаря случайности. Он наткнулся на чрезмерно рьяно относящийся к делу военный патруль на достаточно приличной дистанции от места предполагаемой акции. Всю последующую жизнь этот везунчик мучился сомнениями, имел ли он хоть какое-то отношение к произошедшему после его задержания светопреставлению.
Как известно, только один раз в истории и только одна страна в мире сумела надежно перекрыть свою сухопутную границу от иноземного проникновения. Так же все грамотные ведают, что как только она перестала это делать, она тут же и рухнула. Называлась эта давно и надежно оклеветанная и без почестей похороненная страна — Советский Союз. Ну да не о ней сейчас речь. Главное, что ни до, ни после такое не удавалось никому. Так вот, в две тысячи тридцатом самый мощный рубеж проникновения в имперскую метрополию по суше пролегал, как и ранее, по границе с Мексикой. Кроме того, ввиду его ненадежности и длинноты пятнадцатью годками ранее, по законной договоренности с этой же самой Мексикой, на ее южной границе организовался еще один рубеж. Теоретически он оградил всю Северную Америку от проникновения в нее южан, ибо сонмища новых и старых микростран смотрели на богатого северного соседа с еще большим вожделением, чем ранее. Ведь там, на когда-то заселенной европейцами южноамериканской земле, теперь воцарилась вакханалия: крупные страны развалились, а мелкие передрались между собой. Поскольку время от времени какие-то миротворческие контингенты делали неосторожные попытки ставить между враждующими коалициями вооруженные заслоны, экспансия во внешнее пространство удавалась не всегда. Однако голод, нищета и зависть — лучшая закваска для закипания ненависти. Последней же надо куда-то выплескиваться. Если вовне не пущают, то… В общем, одеяло Южной Америки покрылось оспинами войн гражданских. Теперь миротворческих сил просто не хватало на все очаги, тем более что самая демократическая метрополия мира не очень-то пускала в свою часть света представителей европейских вооруженных сил, а уж тем паче азиатов.
В этих условиях зона океанского капилляра могла рассматриваться как еще один рубеж — передовая позиция затаившейся пятнадцатью градусами севернее метрополии. Сам модернизированный Панамский канал уже в силу наличия воды представлял естественное препятствие, так что в некоторой мере мог считаться не вполне сухопутной границей. Кроме того, длина его всего-то восемь десятков километров, так что повторять подвиг Союза ССР не требовалось. Однако…
Там, выше по глобусу, громоздилось небольшое ожерелье опять же не слишком процветающих и тоже достаточно сильно раздираемых противоречиями стран. Но ведь маловероятно, что выходцы из сих успешных рассадников нищеты и злости сильно жаждут попадать в расстеленную южнее клоаку, правильно? Следовательно, наипередовейший погранично-таможенный рубеж может не перенапрягаться, работая в обе стороны, а использовать принцип триггера, то есть ставить блокировки только потоку, направленному на север. Извините, в данном случае, в силу необычайной искривленности Панамского перешейка, даже наоборот, с севера на юг. Но ведь это локальная неувязка географического свойства, общей подачи картины она совершенно не меняет.
Естественно, существует не слишком относящееся к делу обстоятельство. Оно в том, что только уж окончательно сумасшедший или страдающий крайней степенью водобоязни, с морской болезнью в придачу, может надеяться добраться до благостных аризон, нью-мексик и канзасов, используя только пешеходные тропы. Слишком много, пусть и плохо прикрытых, границ на пути его подошв. А значит, пограничники с шевронами самостоятельной страны Панама, но получающие заработную плату в новых североамериканских долларах, могут иногда перекуривать, снимая всегда
готовые пальцы с пусковой скобы.Тем не менее вопрос для «братьев-освободителей» стоял не в преодолении передового рубежа империализма, а в перекрытии океанского капилляра. Посему, само собой, подразумевался «подход» с севера, то есть в данном случае с юга. Нужная для плана вещица, та самая, которую нес в «рюкзачке» Фошка Джюрдже, поначалу переплыла Тихий океан и спокойно разгрузилась в коста-риканском порту Пунтаренас. Оттуда она следовала по отдельности, разобранная на части, и вовсе не на рискующих нарваться на дорожную инспекцию автомобилях, а на придавленных жизнью плечах профессиональных носильщиков-партизан из НФОЦА — Никарагуанского фронта освобождения Центральной Америки. Так что до того как взрывное устройство оседлало спину серба, оно уже достаточно привыкло к такому виду перемещения, оно ведь добросовестно пропутешествовало по джунглям, саваннам и горам. Правда, здесь, под прикрытием лопаток Фошка Джюрдже, оно оказалось собранным в купу. Ну что ж, наверное пришло время приступать к осуществлению своего предназначения и этому механизму.
Исходя из общей длины — восемьдесят км в целом — шестьдесят пять по суше, — выйти к берегу канала не представлялось сложным. Ведь не расставлена же охрана через каждый метр. Однако что толку было появиться, например, на аккуратном бережку озера Гатун? Довольно большая составляющая ландшафта; в некоторых местах противоположный берег не наблюдается из-за удаленности. А ведь по этому озеру проходит добрая половина всего океанского капилляра. К тому же весьма удобно — самое высокое место рельефа. Если бы здесь что-нибудь большое взорвать! Ну допустим, индонезийский вулкан Кракатау. Извергнутая сверху вода наверняка бы смыла все находящиеся ниже по склонам шлюзы. Однако «братья-освободители» не располагали такими возможностями. У них в наличии имелся относительно скромный заряд, а, по убеждению двуногого носителя данного заряда — Фошки Джюрдже, — так вообще слабый для серьезной акции. Бережок озера Гатун не подходил. Естественно, сбрасывался со счета и искусственно углубленный залив. И какие же места вообще оказывались подходящими для исполнения акции?
По мнению того же «носителя», сербского происхождения, вообще никакие. Однако ему внушили, что данная акция носит чисто демонстрационный характер, и поэтому убьет он хоть кого-нибудь или нет — особого значения не имеет. Он имел четкую задачу подобраться к Панамскому каналу в одном из умело подобранных мест: приоритетность наличествовала, как и в давней истории с самолетом «Энола Гей». Видимо, каким-то образом эта самая приоритетность целей соотносилась с чисто демонстрационной акцией. Наверное, не Фошки Джюрдже ума искать соответствие одного и другого. Его задача была донести и взорвать. Насчет первого — «донести» — он был прав, но вот насчет второго — «взорвать» — очень и очень ошибался. Оказывается, все переключатели, назначение коих ему объясняли с полными серьезности лицами, являлись чистой мишурой. Отвлекающим маневром, рассчитанным на его не доведенное до ума высшее образование, да ко всему тому еще и не техническое.
Он обязался бодренько и молодцевато подойти к парапету канала, причем по возможности ближе к одному из помеченных шлюзов. Это было сложно в оживленном месте, где-нибудь рядом со все еще шатко-валко функционирующей панамериканской автострадой. Там легче затеряться в толпе, но там же и местные полицейские силы, а также патрули морских пехотинцев США проявляли повышенную бдительность. Кого-нибудь, даже не особо рьяного, а просто любопытного, мог бы сильно заинтересовать его увесистый рюкзак. Если бы этот кто-то знал, насколько он действительно увесист! Фошку Джюрдже явно подобрали для акции не только за европейскую внешность, но еще за порядочную выносливость и изрядную силу. Уже после километра ношения рюкзака он чувствовал, что ноги превратились в плохо слушающиеся ходули, а трапециевидные и дельтовидные мышцы плеч вот-вот расползутся на волокна. При этом для возможных наблюдателей он должен был продолжать имитировать весельчака-туриста, любующегося чудной природой и окрестностями. В принципе, полицейских не мог насторожить катящийся с него пот. В Северном полушарии стояло лето, ну а здесь, на девятой широте, оно происходило всегда.
Естественно, и слишком безлюдная местность тоже не подходила. Военным патрулям скучно мигрировать с собаками в совершенном сенсорном голоде, они ищут впечатлений, и одинокий путник с большим увесистым рюкзаком представляет для них определенную ценность.
Кроме того, поскольку вокруг тропики и неленивые могут собрать до трех урожаев чего-нибудь съедобного за год, то окружающие земли особо не пустуют. И если в приближении к автострадам они заполняются лавками и рыночными лотками, то дальше, в захолустьях, цветастые огородные клочья подбираются чуть ли не вплотную к океанскому капилляру. Благо, в связи с использованием помещенного в высоте озера Гатун в качестве водохранилища вода для посевов недорога. Так вот, если идти напрямки через чужие посевы, местные крестьяне поднимут такой гвалт, что полицейской облавы просто-напросто не миновать. И значит, диапазон пригодных для акции точек очень и очень сильно сужается.