Пепел и роса

— Это — унести, позвать Тюхтяева, пусть полюбуется. Остальных — всех сюда вместе, с коробки глаз не спускать и аккуратно унести на задний двор, в колодец.

Откуда-то появились два невзрачных молодца, которые тихо скользнули в эпицентр гомона, еще пара таких же небрежно поволокла тело моей жертвы.

Поцеловал меня в лоб, впервые обняв и подтолкнул к боковой двери.

— Графиню проводить в комнату, пусть отдохнет…

План был толковым, и наверняка бы сработал — взрыв в узком колодце можно было бы даже списать на аварию водопровода, как хотел губернатор, но все получилось иначе.

Я послушно следовала за слугой в парадной ливрее, когда в глубине дома раздался глухой хлопок, но за общей суетой это заметили не все и не сразу. Сюрреализм какой-то.

А граф-то силен — час невозмутимо улыбался, принимал поздравления, раздавал сувениры пришедшим гостям, пока наконец к полудню не спровадили последних гостей и не закрыли двери особняка.

Дом наводнился серыми мундирами, людьми с нехорошим взглядом, вспышками фотоаппаратов.

— Ксения Александровна, могу я войти? — он не дождался ответа и прошел в комнату, где я не отводила взгляд от люстры с дикими завитками ковки.

— Как ты? Держишься? — он помедлил и сел рядом на кушетку. — Там с тобой поговорить хотят. Не бойся, говори, как есть.

— Нет, Николай Владимирович, нельзя как есть. — прошептала я. — у него цепочка как у госпожи Чернышовой. Я по ней и догадалась. А если про цепочку расскажу, то и про Наталью Осиповну придется. У Вас проблемы начнутся.

— Ну раз не хочешь про госпожу Чернышову вспоминать, тогда про чутье скажи. Что интуиция у тебя хорошая. — вывернулся родственник.

— Хорошо. Только не уходите, ладно? — полагаю, что я впала в какой-то ступор, потому что чувств не было вовсе. Адреналиновый всплеск выжег все. И даже тех теней было жаль, но как-то без эмоционально…

— Конечно, девочка.

— Я тут вам всем подарки привезла. — столь же тускло продолжала я. — а меня не встретили. Так и пришлось на извозчике. А потом не пускали…

— Ты уже все сегодня подарила. И не только мне. — он отошел к окну и долго смотрел на снег.

— А как иначе-то? — я помолчала. — А те господа… Они оба…?

— Один. Понял, что донести не успеют и в сейф закинул, а дверь спиной прижал. Сейф покорежило, и краем Желторотова. — он и впрямь расстроен. Раньше я бы сказала, что до посторонних ему дела вовсе нет.

— Герой. — вяло произношу я.

— Да ты и сама… — он хотел что-то еще сказать, но на пороге нарисовался невысокого роста круглолицый толстячок лет сорока пяти, с аккуратной в палец длиной темно рыжей курчавой бородой, глубоко посаженными глазами под прямыми в черточку бровями, носом картошкой и огромными чуть оттопыренными сверху ушами. Уютный, плюшевый, пока глаза на меня не поднял. А я еще Фохта за это упрекала. Этот промораживает еще три метра вглубь, хотя и цвет-то у них теплый, темно-янтарный.

— Познакомите, Николай Владимирович? — он устроился в кресле, словно это его собственный дом, достал бумаги, крикнул, чтобы подали чаю, бутербродов, пододвинул стул. — Присаживайтесь, барышня.

— Ее сиятельство графиня Ксения Александровна Татищева. — чуть более чопорно, чем надо, произнес губернатор Москвы. — имею честь представить Вам, моя дорогая, статского советника Михаила Борисовича Тюхтяева.

— Да, сударыня, задали Вы нам сегодня хлопот. — уставился на меня вышеозначенный господин. И тон этот показушно-шутливый, и взгляд придирчивый, и беспардонность — решительно все меня раздражало.

— Я ли? — это он вообще к чему?

— Ну не Вы… Если б не Ваша реакция — хлопот было бы куда больше. — рассмеялся гость, но присоединяться к нему не хотелось. — Рассказывайте.

— Что рассказывать? — по вступительному слову графа я не поняла, насколько он доверяет этому человеку. Так что будем как с чужим. — Я потеряла своего супруга позапрошлой осенью и Его Сиятельство был столь добр и милостив ко мне, что позволил уединиться в его петербургском доме. В этом году приличия уже дозволяют отплатить за доброту, и я решила поздравить своих близких с праздниками. Вчера я выехала в Москву.

— Курьерским? — уточнил мой собеседник.

— Который приходит в 9 утра. — да не помню я, как он называется. — На перроне меня должны были встретить, но слуга что-то перепутал, так что пришлось взять извозчика и приехать самой. Прислуга здесь меня не знает, поэтому все засуетились, и почему-то привели в приемную господина губернатора. Там господин этот — забыла фамилию — уступил мне место. Все еще смеялись, что он один из всего департамента сумел из уборной выбраться. Простите, так и говорили, я еще удивилась, как это его угораздило. — Господи, что я несу! Но марку глупышки надо уметь держать. — Когда у нас дома горячка была, всех свалила без разбора. А потом коробка эта тикает. Часы же дарить — плохая примета. Мне и подумалось, что нечисто что-то с этим милым юношей.

— Графиня мудра не по годам — захихикал сыщик.

— У нас в семье дураков нет. — парировала я, а губернатор только переглянулся с гостем.

— И что дальше?

— В приемной было очень много людей. Если бы я оказалась права, то любая тревога могла привести к трагедии. Если бы я ошиблась — к неловкости.

— Ну да, дураков у вас в семье нет. — хихикнул Тюхтяев.

— Нет. — с металлом в голосе повторила я. — Поэтому я попросила этих милых господ пропустить меня к papa первой и предупредить его. Они все оказались так любезны, что пошли мне навстречу. А у меня от волнения закружилась голова и пришлось опереться на его руку. Он тоже был так любезен, что проводил меня к графу.

— И там?

— И там я случайно споткнулась о стол секретаря губернатора — не помню, как его зовут, а потом…

— Да-да, что потом? — с самым живейшим интересом спросил он.

— А потом господин младший коллежский секретарь поскользнулся и упал. — вот тут бы не очень конкретизировать.

— Прямо так сам и упал? — развеселился сыщик.

— Да. Меня немного покачивало от волнения, а он тоже раскачался и упал. — и ведь почти правда.

— На пресс-папье секретаря Закоржецкого?

— Да, так вот вышло. А пресс-папье упало со стола, когда я его задела. И этот господин неудачно упал.

— Оба раза? — прямо развлекается.

— У пресс-папье такая форма. Геометрически сложная. — с нажимом произнесла я. — При этом присутствовали губернатор и господин Закоржецкий, полагаю, они могут подтвердить мои слова.

— Ладно. Жаль, что раньше мы не были представлены — с Вами так интересно, графиня. — он отсмеялся и словно переключился в рабочий режим. — Встречались ли Вы раньше с господином Гершелевым?