Пепел и сталь

Некоторые из них вскинули руки, и рой монет понесся к Кельсеру. Он воспламенил сталь и отшвырнул монеты. Уцелевшие стекла зазвенели, посыпались осколки и щепки — все помещение наполнилось взбесившимися летающими монетами. Кельсер почувствовал, как дернулся кармашек на поясе — это выскочил наружу последний оставшийся флакон с металлами, притянутый кем-то из кабинета. Кое-кто из мужчин покрепче выдвинулись вперед, пригибаясь, чтобы избежать столкновения с монетами. Это были убийцы, такие как Хэм, они умели поджигать свинец.

«Пора удирать», — подумал Кельсер, отмахиваясь от очередной волны монет и скрипя зубами от боли.

Он оглянулся: у него в запасе оставалось несколько секунд, но до балкона ему было не добраться. Когда в его поле зрения появились еще несколько туманщиков, Кельсер глубоко вздохнул и бросился к огромному, от пола до потолка, разбитому окну. Он прыгнул в туман, перевернулся в воздухе и решительно потянул на себя сейф, лежавший на полу оранжереи.

Кельсер дернулся в воздухе, его занесло, но он не отпускал сейф. И почувствовал, как тот поехал к нему. Кельсер ударился о стену, но продолжал тянуть, прилипнув снизу к подоконнику. Он едва не лопался от напряжения.

Сейф подполз к окну. Покачнувшись, он вывалился наружу и полетел на Кельсера. Кельсер усмехнулся и, раздув горящее железо, обеими ногами оттолкнулся от стены и нырнул в туман, как сумасшедший пловец. И исчез в темноте, краем глаза заметив чье-то взбешенное лицо в проеме разбитого окна.

Аккуратно отталкиваясь от сейфа, Кельсер плыл в воздухе. Вокруг клубился туман, мешая видеть и рождая ощущение, что он вовсе не падает, а висит в пустоте.

Он потянулся силой к сейфу, развернулся в воздухе и снова оттолкнулся от металла, направившись вверх.

Сейф наконец ударился о камни мостовой. Кельсер еще раз легонько оттолкнулся от него, замедляя падение, и завис в воздухе в нескольких футах над сейфом. Мгновение-другое он парил, и ленты его плаща полоскались на ветру. Потом он опустился на землю.

Железный ящик разбился от удара. Кельсер отбросил в сторону вырванную дверцу. Его слух, обострившийся благодаря олову, улавливал на верхнем этаже здания тревожные крики. В сейфе он нашел небольшой кошелек с драгоценными камнями и пару долговых расписок на сумму в десять тысяч мер; все это он сунул в карманы на поясе. Он еще раз обшарил сейф, внезапно встревожившись, что все его ночные труды окажутся напрасными. Но наконец пальцы нащупали то, что он искал, — маленький мешочек в самой глубине сейфа.

Кельсер распустил шнурки и увидел темные, похожие на бусинки кусочки металла. Атиум. Шрамы Кельсера заныли, он вспомнил время, проведенное в Ямах Хатсина.

Он завязал мешочек и встал. Весело глянул на неестественно выгнутое тело на мостовой — это были останки того туманного убийцы, которого он выкинул из окна. Рядом с трупом валялся кошелек. Кельсер силой железа подхватил монеты.

Нет, ночь прошла не напрасно. Даже если бы он не достал атиум, все равно любая ночь, увенчавшаяся разгромом Великого Дома, была просто великолепна. Так считал Кельсер.

Зажав в одной руке мешок с монетами, а в другой — атиум, Кельсер снова разжег свинец; без алломантической поддержки он бы, наверное, уже свалился от боли. А потом он устремился в ночь, спеша к лавке Клабса.

6

Я никогда этого не хотел, правда. Но кто-то должен остановить Бездну. И, судя по всему, Террис — единственное место, откуда это можно сделать.

Впрочем, здесь я полагаюсь не на слова философов. Я просто чувствую теперь нашу цель, я ее ощущаю, хотя другим это не удается. Она… пульсирует в моем уме, она где-то далеко в горах…

Вин проснулась в тихой комнате, красные лучи утреннего солнца пробивались сквозь щели в ставнях. Вин несколько мгновений лежала неподвижно, ощущая неуверенность. Что-то не так. И дело было не в том, что она проснулась в незнакомом месте, — путешествия с Рином приучили ее к кочевой жизни. А потом она поняла, в чем причина.

Здесь не было никого, кроме Вин.

В комнате оказалось совершенно пусто. То есть совершенно. И вдобавок… уютно. Вин лежала на настоящей кровати с пологом, простынями и мягким одеялом. Комнату украшал крепкий деревянный шкаф, здесь даже лежал на полу круглый коврик. Возможно, кому-то другому комната показалась бы слишком маленькой и бедной, но в глазах Вин она выглядела чудесной.

Она села, хмурясь. Это как-то неправильно — иметь отдельную комнату. Вин привыкла к битком набитым помещениям. Даже в путешествиях она ночевала в норах попрошаек или в пещерах мятежников, и всегда рядом был Рин. Ей постоянно приходилось прилагать огромные усилия, чтобы хоть немножко побыть одной. И вдруг одиночество досталось ей вот так запросто… Это как будто обесценивало те годы, когда Вин наслаждалась краткими моментами уединения.

Она выскользнула из постели, но ставни открывать не стала. Солнечный свет был слабым, то есть утро едва начиналось, однако Вин слышала, что по коридору уже ходят люди. Она подкралась к двери, чуть приотворила ее и выглянула наружу.

Накануне ночью, когда Кельсер ушел, Доксон отвел Вин в лавку Клабса. Час был поздний, и Клабс сразу же отправил их по спальням. Однако Вин не стала ложиться. Она дождалась, пока все заснут, и отправилась изучать новое место.

Лавка оказалась большой и походила скорее на гостиницу. На первом этаже находились торговое помещение и большая мастерская, а на втором этаже Вин обнаружила несколько длинных коридоров, куда выходили двери спален. Был еще и третий этаж, и там двери располагались на большем расстоянии друг от друга, что говорило об ином размере комнат. Вин не стала простукивать стены в поисках потайных люков или фальшивых перегородок — шум обязательно разбудил бы кого-нибудь, — но опыт подсказывал ей, что берлога не будет настоящей берлогой, если в ней нет хотя бы потайного подвала и нескольких смотровых ниш.

В целом она была, конечно, поражена. Плотницкие инструменты и наполовину законченные вещи внизу говорили о большом количестве заказов. Убежище выглядело надежным, хорошо оборудованным и содержалось в порядке. Глядя в приоткрытую дверь, Вин увидела группу тощих молодых людей, вышедших из коридора напротив и спустившихся по лестнице, к мастерской. Одеты они были очень просто.

«Подмастерья, плотники или столяры, — подумала Вин. — Этим Клабс и занимается… он же ремесленник».

Большинство скаа занимались тяжелым трудом на плантациях, и даже те, кто жил в городе, в основном выполняли самую грязную работу. Однако некоторым, наиболее талантливым, дозволялось осваивать ремесла. Но и тут они оставались всего лишь скаа; платили им мало, хотя заставляли выполнять все прихоти знати.

Но все же у них была некоторая свобода, которой завидовали другие скаа.

Клабс, судя по всему, был высококвалифицированным столяром. Как же такой человек — живший, по меркам скаа, просто фантастически хорошо — мог рискнуть и связаться с преступным миром?

«Он туманщик, — подумала Вин. — Кельсер и Доксон называли его курильщиком».

Наверное, ей придется самой разбираться во всем этом. Опыт подсказывал ей, что Кельсер, скорее всего, постарается скрывать от нее знания как можно дольше, скармливая ей лишь жалкие крохи. Он уже накрепко привязал к себе Вин, и с его стороны было бы не слишком умно сразу дать ей то, чего она так желала.