Пепел и страховой бес

– Очень похожи на бойцов Мурзенко, – заскреб сырую рыжую бороду Хасан.

– А разве на этом свете еще остались бойцы Мурзенко?

– Ну, может, не Мурзенковские, а Шафаревича, решили отомстить за папу, да на засаду напоролись. – Перебрасывались версиями верные мачо Баева.

– Где твой разум, Хасан? – поморщился под стягивающим кожу пугалом ночного видения Баев, – Если бы это захаровские порешили незваных гостей, то сразу бы сгрузили в Финский залив на корм миногам. А здесь иная картинка, кто-то снял пост шурави, да так ловко, будто заслуженный моджахед с десятилетним стажем, только вот надежно замести следы у этого, кого-то, или силенок, или времени не хватало. Или занят больно был.

– Мудр ты, Равиль, – кивнул Хасан, – Только никого в живых уже не осталось из тех, кто по похожему на наше делу в гости к Караванцу намылился бы.

– Есть многое на свете, друг Хасан, что и не снилось нашим аксакалам, – Баев кивнул стволом в неближнюю сторону Финского залива, – Тише едешь, дольше будешь. Зайдем к седьмому павильону с другого боку, чтобы в случае чего встретить этого лихого дервиша лицом к лицу. Там и выясним, кому достанется голова Караванца.

Обходной маневр со всеми мерами предосторожности занял минут пятнадцать. И опять в темноте Хасан наступил на руку трупака и не удержал испуганного вздоха.

– С каких пор ты стал бояться мертвецов, Хасан? – заскрипел зубами Баев.

– Прости, Равиль, сон плохой прошлой ночью приснился, да письмо от матери получил тревожное.

– Когда видишь трупы двух своих врагов, надо не печалиться, а веселиться.

– Там за рекламным стендом третий, – смахнул дождевые капли с рыжей бороды Хасан, – А у этих помповухи не отняты, значит, неизвестный вооружен чем-то лучше.

– Вот оно кто… как же вы, голубушка Варвара Петровна, не убереглись? – разогнулся над вывалянной в грязи гражданкой с раскроеной прикладом башкой Баев, – Ладно, эти шакалы мне за все ответят, Караванец будет тину болотную вместо фальшивых таблеток жрать!

Хасан удивился, что главарь так близко принял к сердцу гибель наемного убийцы, тем более, не земляка:

– Это же всего-навсего русская баба, – шмыгнул он горбатым носом.

– Это не баба, а настоящий воин, перед таким не зазорно и папаху снять.

– Ты в этом простуженном городе не обрусел ли?

– Замыкающий цепочку воин робко подал голос:

– А она – курящая?

– Она и свинину ела, но разве это что-то меняет? – ударил кулаком об кулак Равиль Баев. – Ладно, джигиты, потом пустыми словами воздух сотрясать будем. Понимаю так, что Локтионова тоже вышла на след Захара. Один пост, тот, что мы прежде обнаружили, зачистила без проблем, а на следующем поскользнулась. Она положила их, они положили ее, больше таиться нет смысла. Врываемся в павильон, гасим без разбора, только Караванца кто встретит – не сметь трогать. Он – мой!

Уже не прячась, на ходу сбрасывая плащ-палатки и рассовывая по карманам приборы ночного видения, четверо лиц особой национальности решительно подступили к заклеенным рекламными плакатами дверям павильона номер семь. Хасан наклонился к замочной скважине. Хотя ремеслом отпирания чужих замков он владел лучше, чем стрелял, процесс отнял три минуты. И когда дети гор ввалились в этакий стеклянный предбанник, их уже ждали. Правда, подтянувшиеся на скрипы отмычки китайцы никак не предполагали, что в помещение рвется не вор-одиночка, а реальное маленькое бандформирование.

«Кто не рискует, тот не пьет валидол» – сказал кто-то глумливый внутри черепа Баева при виде группы встречающих. Три томительные секунды стороны просто стояли и растерянно пялились друг на друга. Потом Хасан машинально потянулся выжать дождевую воду из бороды, жест оказался истолкован превратно, и началось…

Собственно, не так уж китайцев было много, всего с пяток – ничтожный процент от того миллиарда, который угрожает в скором времени каждого жителя Земли сделать китайцем минимум на четверть. Но ведь и с Баевым вышло в ночной дозор всего три верных кунака, и у каждого из кунаков в обойме помещалось не больше восьми патронов.

У Баева – так и всего шесть, а нечего прикидываться ковбоем и таскаться с револьвером. На седьмой нажим спусковой скобы револьвер Баева ответил сухим щелчком. Еще сползали на пол простреленные навылет тела с той и с этой стороны, еще падало и рассыпалось на острые осколки стекло, еще клубился дым, а Равиль уже подсчитал, что их, боеспособных, осталось двое: он и низкорослый желтолицый противник с жиденькой седой бородкой, также остервенело клацающий пустым магазином девятимиллиметровой пушки.

Набивать барабан револьвера маслинами времени не было, Равиль вытряхнул револьвер из ладони под ноги и выхватил нож. Китаец, будто зеркальное отражение, поступил так же, правда, в желтой руке оказалось железо на добрый десяток сантиметров длиннее.

– Зарежу, как снежный барс горного барана! – отчеканил Равиль Баев.

Китаец промолчал, но не испугался, и пошел на приступ, тесаком рассекая воздух. Момент – и колющий удар вперед, с лишь небольшим посылом плеч и бедер. Баев отстранился, но связанный младшей сестрой свитер был попорчен. Ответил рубящим ударом по шее, сбоку, в результате не особо навредив китайцу. Все это напомнило ему пристрелку и только крепче разозлило.

Китаец сменил хват на обратный – для Равиля это не стало неожиданностью, и, резко взмахнув лезвием перед раскосыми глазенками, он с силой ткнул сверху вниз и вперед. Желтолицый ответил лихой примочкой в духе Шаолиньских акробатических этюдов – совершил прыжок с оборотом назад Но пока Дальний Восток извращался, Ближний Восток резким маховым движением, выгибая кисть вверх, нацелился не традиционно во внутреннюю часть бедра (китаец, все– таки, немного ниже ростом), а в живот – и цели достиг. Китаец пошатнулся, отступил на шаг уже без выкрутасов.

Живот кровил, но китаец сдаваться сразу не собирался. Возвращая равновесие и одновременно выбирая позицию, пытаясь раскоординировать Равиля, он тесаком описал в воздухе широкую четкую восьмерку. Еще и еще – завораживающее зрелище. Баев увернулся из-под нескольких петель подряд и рубанул с прицелом на запястье. Китаец среагировал, но не с хваленой быстротой: удар хоть и не совсем получился, но рука больше не могла представлять опасность. Быстрым движеньем китаец перекинул тесак во вторую руку – это была ошибка.

Используя заминку, Баев сделал обманчивое движенье в сторону побледневшего лица, китаец рефлекторно отшатнулся назад и поднял левую руку, защищая шею и глаза. Вложив в удар необходимую силу, Баев пробил узкую, но крепкую грудную клетку, острие скрылось на сотую долю секунды и тут же вернулось на свет.

– Грязный шакал! – облегченно выдохнул Равиль Баев и вдруг со стыдом догнал, что потрудился на радость скинхедам. Хуже и не придумываешь: два выходца с Востока убивали друг друга, вместо того, чтобы на пару резать неверных.