Пепел и золото Акелы

Ай, нэ-нэ-нэ-нэ-нэ-нэ! Нэ-нэ! Понял, что не миновать беды!

В соперники на сегодняшний вечер жребий выбрал Пеплу двоих цыган, по лицам которых сразу угадывалось, что их потолок удачной игры в преферанс — купе поезда или веранда дома отдыха. Последним за столом — вот прихоть жребия — сел Саша Володар, чуть не зарезанный давеча на корме.

За одним плечом Пепла встал Рокки, за другим — Верка. Пепел поманил пальцем баронова сынка с именем известного по кино боксера. Тот наклонился.

— Ты мне в карты не пялься. Я и без тебя справлюсь. Ты за окошком приглядывай.

К чести Рокки Бронко, тот отнесся к указанию Пепла серьезно:

— Пригляжу. А ты играй, не отвлекаясь.

— А ты, Верунчик, сходи, попляши, — приказал Сергей — ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из противников смог читать розданные масти по ее глазам.

Поплясать Верке не удалось. Скрипки и гитары, подчинившись приказу со сцены, стихли. И за всеми столами стартовала игра. Взяв в баре бутылку красного вина, Вероника отправилась на палубу.

Выиграть этот раунд Пеплу было так же просто, как дураку с горы скатиться. Пожалуй, лишь Саша Володар показывал кое-какой класс, и даже, похоже, не до конца выкладывался, четко ориентируясь на второе место и больше присматриваясь, чем играя. Остальные строили комбинации до зевоты посредственно. Этих, видимо, таборы прислали от полного безрыбья.

Сергей получал от игры такое же слабое удовольствие, какое ведомо гроссмейтеру с мировым именем, вынужденному проходить квалификацию. Пепел (бывают случаи, когда надо с одного слова начать два предложения подряд. Но это явно не тот случай.) больше занимался не игрой, а прихлебыванием текилы (коньяк — враг преферанса), разглядыванием цыганских женщин, которых немало прибыло на этот праздник, и обмозговыванием ситуации, что паутиной обволокла его в последние дни.

Играть (не шлепать картами по столу, а именно играть) Сергей обучился на зоне. Один из профессионалов старой одесской школы, скрюченный туберкулезом и уже не мечтавший увидеть волю, решил из Пепла сделать ученика, даже не спрашивая, желает ли того сам Сергей. Учеба длилась четыре года, пока сенсей не загнулся, а когда Пепел увидел волю, его искусство не очень-то и пригодилось. Уже наступило время казиношек, одиночке промышлять картами стало опасно, а работать на толстого дядю Пепел не пожелал.

По салону прохаживались парни в жилетках и лакированных штиблетах. Как показал случай на корме, служба безопасности «джелем-джелем» не страдает нерешительностью и медлительностью. Но вмешиваться во что-либо ей пока не приходилось — огонь под котлом страстей еще только разгорался, весь пожар впереди.

А за столом Пепла двое проигрывающих определились с первой раздачи. И не сказать, чтобы неудачники, которым теперь на первой пристани предстояло сойти с теплохода, прихватив с собой группы поддержки из родных таборов, очень уж расстраивались. Похоже, от них большего и не требовали. Друзья и родственники, наверное, давали напутствие типа: «На тебе денег, ром, пусть сообщество знает, что наша семья жива». Еще может быть, поручили с кем-то перевидеться, что-то обговорить. Многие цыгане за этим только и приезжают. «Нет, — заспорил сам с собой Пепел, — все-таки главное в другом. Главное — показать, что цыганское в цыганах никуда не подевалось, что они не дрожат над деньгами, что деньги для них, как и прежде, лишь материал для широкого жеста. Показать, что нет ничего важнее для цыгана, чем воля, удаль и веселье. Вот в чем истинный смысл „джелем-джелем“. На выигрыш всерьез могут надеяться очень и очень немногие. Я, например, могу».

Рокки надежно нес вахту за спиной, попыток читать карты с той стороны стекла и условными сигналами — «маячками» — засылать подсказки игрокам не предпринималось. Также никто не норовил углядеть отражение Сергеевых козырей в самом оконном стекле. Впрочем, и Пепел держал карты, как обучен, по особому — или все в кулаке, так что масть самым краешком из-под большого пальца выглядывает, и сам ее скорее не видишь, а угадываешь. Либо — аккуратной стопкой на столе, демонстративно не глядя, вынимая для очередного хода из стопки именно нужную карту.

И, кстати, все едино в честную игру Сергей не верил. Если один из игроков фигово закрывается, другой станет подглядывать. Стопудово. Это честная игра? Вот и на зоне Пепла учили, что среди профиков честной игры не бывает, бывают игры, в которых катал не могут поймать за руку.

Оставалось три минуты, пуля Пепла приближалась к «колесу» [9] при десятке в горе, у Володара всего к тридцати, зато гора оставалась чистой. Два других игрока при одиннадцати и двенадцати в горках в пулях имели смешные результаты. Пеплу сдали две малки в пике, туза и короля треф, туза, даму и семерку бубей, и туза, даму, десятку, восьмерку и семерку в червах. Пепел объявил «раз», и остальные пропасовали.

9

Сто.

Сергей мог бы спокойно отыграть шестерную, но язык сам повернулся заявить семь червей — при любом исходе выигрыш этой партии за ним. Снеся пиковых валета и семерку, Пепел зашел с трефы — забрать отходы.

Володар вистанул, третий игрок паснул, и по решению Володара они «легли» [10]

У Володара оказались король и девятка в пиках, валет, девять по трефе, Король, валет, десять в бубнах и король, валет, девять в червях.

— Разыграв трефу, выйду с десятки червей. Вы ответите с пик. Дальше я играю с козырных туза и дамы. Последнюю пику бью оставшимся козырем и выхожу с восьмерки бубен, — равнодушно объяснил Сергей. [11]

10

Игра в открытую.

11

Эта задача взята из книги О. Скуратова «Преферанс. История, стратегия, тактика». В дальнейшем будут приводиться задачи из этой книги и из книги Барсуковой С., Левина Е. «Преферанс». Решения задач взяты на сайте www.review.pref.ru

— Финита, — промычал Саша Володар, будто всерьез переживая, скрипнул зубами и бросил карты рубашкой вверх.

— Финита, — без улыбки согласился Пепел.

Третий игрок и игрок на прикупе согласно закивали, будто спешили с помпой отметить проигрыш.

Первый день «джелем-джелем» закончился. Надвигалась первая ночь «джелем-джелем». Игроков ждала ночная игра, а новобрачных — свадьба.

* * *

В тесном кабинете бывшего руководителя службы безопасности царил дурдом. Пыль стояла столбом в просвечивающем шторы в солнечном неистовстве. Присутствие Станислава Анатольевича только усугубляло бардак. Отцу безгрешному в голову ударила кровь, и подчиненные старались не смотреть на азартно побагровевшие щеки и выпученные глаза.

— Ищите! Переройте все! — подгонял двоих бойцов генеральный магистр, размахивая зажатой в руке видеокассетой с телеверсией осмотра трупа Акелы.

Боец у окна изо всех сил стремился выслужиться, он лихорадочно листал найденную в столе записную книжку:

— Шеф, здесь только четырехзначные числа! Как в «Семнадцать мгновений весны». Шифровался, гад!

— Мне нужна любая запись, начинающаяся на «А» и «З»!

Второй воин угодливо распихивал по полкам стеллажа рассыпанные видеокассеты:

— «Зыкин»?

— Это из другой оперы.

— «Айдар Павлов»?

— Холодно.

— «Черный ворон»?

— Отложи, просмотрим.

Боец послушно положил кассету в стопку на краешек стола, туда, где прежде пылился молитвенник. Физиономию рекрута украшал наливающийся синькой фингал. Передняя правая ножка во время стычки с беглым хозяином кабинета сломалась, и стол подперли стопкой журналов «Бди» за 98-й год.

— А оружия-то, на арсенал: «глок», «астра», «люгер»… — от жадности задрожали руки у второго пехотинца.