Пепел кровавой войны

— Весьма опрометчиво... — прозвучал нечеловеческий голос из остатков лишенного челюсти лица.

Но, произнося эти слова, колдун инстинктивно проглотил комок, и София ухмыльнулась, словно сытый демон, несмотря на отвращение и боль, прекрасно понимая, что сейчас он сломает ей запястье, а затем и все остальное...

Но не сломал. Вообще ничего не сделал, только издал шипящий звук, и мутно-оранжевая пена запузырилась вокруг жуткой красной дыры, в которую превратился его рот. Возможно, пирог, в котором цеписты спрятали «начинку», замедлил ее действие или Мордолиз долго смаковал лакомство, прежде чем проглотить, но, так или иначе, осколок заговоренной кости, который демону Софии подсунули в Диадеме, подействовал на этого гада гораздо быстрей. Отпихнув от себя застывшее тело, София поднялась на колени в зловонно дымящейся луже и в приступе ярости принялась вырывать тараканов из волос, а затем зажала ноздрю и высморкала из другой маленького засранца вместе с кровавыми соплями. Оставшись без хозяина, насекомые прекратили жалить ее, но этого было недостаточно, чтобы их пощадить.

— Дда-а-адь!

София почувствовала, что один забытый мерзавец все еще ползает по нёбу, и ее снова стошнило, но, по крайней мере, она избавилась от последнего вредителя. Стоя на коленях в теплой и жирной мясной похлебке, с горящими от тараканьего яда кожей и пазухами носа, со сломанной правой рукой, София посмотрела на поверженного злодея, уткнувшегося рожей в грязь. В какой-то ужасный момент ей почудилось, что он пошевелился, но это был только покров из тараканов, копошившихся по всему телу, — они перебирались на спину, чтобы не утонуть. В то же время София допускала, что противник обездвижен лишь на время и может прийти в себя, как случилось с Мордолизом. Если кто-нибудь из дружков вытащит заговоренную кость из глотки...

— Драть! — повторила она, оглядывая слишком ярко освещенный тронный зал.

Кто тут поможет ей избавиться от этого одержимого демоном надежней, чем получилось у цепистов с Мордолизом?

Мордолиз! Стерев с лица жучиное дерьмо и кровь, она осмотрелась в поисках жрицы, которая пыталась съесть живьем ее демона. Поначалу София решила, что это игра пульсирующего желтого света, исходившего из Врат, но нет. Ее и без того раздраженный желудок снова свело мучительным спазмом. Женщина в платье из пауков развалилась на одном из тронов. Еще недавно тощая как скелет, теперь она была похожа на беременную, которая должна вот-вот разродиться восьмерней. Нити слюны и клочки собачьей шерсти прилипли к ее подбородку и груди. Словно почувствовав взгляд, она посмотрела на Софию, с довольной ухмылкой поглаживая неприлично вздувшийся живот. Затем поднялась на ноги, причмокнула и посмотрела на Холодный Кобальт так, словно подумывала о десерте из смертной после демонского обеда. Узор из паучьих яиц на платье паутинного шелка сверкал, словно был выложен бриллиантами, диадема из сцепившихся лапами насекомых выглядела столь же изящной, как Сердоликовая корона. Жрица приближалась к Софии с величественной грацией... и вдруг торопливо заковыляла, когда в ярких вспышках, освещавших наполовину растаявший тронный зал, задвигались другие фигуры.

— София!

Голос прозвучал знакомо, но этого седого однорукого непорочного, что поднял из кровавой жижи черный молот и бросил ей, София не признала. Со сломанной рукой она не решилась ловить оружие, но, как только оно шлепнулось в пену рядом с ней, нащупала рукоять. Однако она двигалась слишком медленно, так что объевшаяся демоном жрица уже почти подобралась к ней...

— Бац-бац! — снова прокричала Пурна с другой стороны от Софии, и ее пистолет пробил в отвисшем животе тотанки дыру размером с кулак.

Уродливая женщина пошатнулась, но не упала, ее когтистые пальцы тянулись к Софии, а челюсть раскрывалась все шире и шире, до немыслимых размеров. Очевидно, жрица собиралась проделать с Софией то же, что и с ее демоном.

София подняла молот, но в этот миг еще одна похожая на скелет фигура вынырнула из мелкой слизистой лужи позади прожорливой тотанки, а чуть в стороне от главных событий появилось новое подкрепление, спеша поучаствовать в схватке. Задолго до того, как солдаты в черных панцирях добежали, жрица набросилась на Софию, та замахнулась молотом, а похожий на скелета урод, что всплыл из омерзительной жижи, тоже начал действовать. Он и впрямь оказался подкреплением, только не для противника... Хортрэп обхватил сзади ведьму в одежде из паутины, оба заскользили по грязи, и не успела тотанка прийти в себя, как София засадила ей прямо в челюсть.

Учитывая то, как старательно первый жрец избегал встречи с молотом, София ожидала какого-то чуда от контакта святой стали с демонской плотью — желательно эффектного фейерверка, — но она удовлетворилась бы и скромным взрывом, разметавшим куски плоти во все стороны. Но ощутила лишь боль в локте, словно шарахнула по железной балке. Молот отскочил и едва не угодил ей в глаз. От удара жрица вместе с Хортрэпом проскользила несколько футов по липкой гуще, и, как только София нашла в себе силы примериться для второй атаки, она увидела, что первая была не такой уж и провальной: выступающая челюсть раздутой ведьмы почти оторвалась от черепа, но вместо крови из отвратительной раны хлынул поток белесых пауков и струи дыма.

Насекомые накинулись на Хортрэпа, и он отпустил женщину, визжавшую и брыкавшуюся в его тонких как прутья руках. София собрала все силы для нового удара, но Хватальщик больше не удерживал раненую тотанку, которая оказалась даже проворней своего приятеля в костюме из тараканов. София промахнулась, и прежде, чем она успела защититься или увернуться, жуткая тварь, проглотившая демона, схватила ее за запястья и подняла в воздух.

Даже оторванная от пола, София удержала молот и так сильно пнула засранку, что сломала себе палец. Брызнули слезы, состояние «совсем хреново» сменилось состоянием «охренеть, как больно». София свирепо посмотрела на противницу и заметила, что челюсть, которую она едва не снесла, медленно возвращается на место, а струи дыма утончаются и пропадают. Пауки сшивали невероятно разинутый рот стежками из шелковой паутины, и по довольному виду чудовища с человеческим лицом София догадалась, что очутилась в полном дерьме. Очевидно, не стоило надеяться на легкую смерть, иначе одержимая демоном вслед за рукой давно бы сломала ей шею.

— Эх, была не была!

Пурна и однорукий непорочный подскочили с разных сторон и рубанули по животу жрицы короткими клинками. Будь на ее месте обычный человек, у него бы самым жутким образом вывалились кишки, но древний демон в теле смертной лишь на мгновение отвлекся на новых противников. Жрица продолжала сжимать ту руку, в которой София держала молот, а другую отпустила и отмахнулась сначала от Пурны, а потом от Гын Джу... А это, конечно же, был он — пройдя с мальчишкой через пол-Звезды, София где угодно узнала бы вопль, с которым он шлепнулся в затхлую лужу.

Убрав с пути других смертных, жрица посмотрела на Софию со злорадным удовлетворением, заново пришитая уродливая челюсть дрогнула и раздвинулась, чтобы отхватить первый кусок...

Жуткий рев, словно бритва, прорезал влажный воздух, и у любого смертного на Звезде от него похолодела бы кровь, но Софии он, наоборот, согрел душу, а ее искусанное тараканами лицо скривилось в злобной усмешке, когда из бреши в тяжелом животе тотанки высунулась голова Мордолиза. Одержимая жрица вцепилась когтями свободной руки в его покрытую слизью шкуру, но, прежде чем она смогла отбросить Софию и помочь себе другой рукой, он угрем выскользнул из живота ведьмы и вонзил клыки ей в горло. Хрустнули кости, и София упала. Но звук — ох, какой это был чудесный звук! Как та симфония, которой Канг Хо мучил их всех однажды вечером в Мелечеше, — сотни не в лад звучавших инструментов каким-то образом создали в темном зале атмосферу чистых эмоций. И каких эмоций!

К тому моменту, когда София выбралась из жидкой грязи, утирая с глаз теплую слизь, представление закончилось, выпотрошенная жрица исчезла из тронного зала, но прекрасная соната все еще звучала в ушах Софии. Мордолиз помог хозяйке, слизнув шершавым языком оставшуюся кровь с ее лица, и мгновенно забылись все прошлые обиды. София ухватилась за его липкую шкуру и задрожала от облегчения. Ведь ее пес выжил в передрягах, каких она не пожелала бы даже демону.

— Круто!

Пурна зашлепала к ней по грязи с одной стороны, Гын Джу — с другой. Теперь, получив возможность присмотреться, София обнаружила, что волосы угракарийки поседели точно так же, как шевелюра непорочного и шерсть подозрительно знакомой собачонки, которую Пурна держала под мышкой. Принц тявкнул на Мордолиза, Мордик залаял в ответ и завилял хвостом, а София задалась вопросом, что за хрень, во имя всех ложных богов, здесь происходит. Она же прекрасно помнила, как маленький демон растаял в воздухе, после того как спас жизнь Пурне, раненной в битве у Языка Жаворонка.

— Не беспокойтесь, София, я видела, куда она побежала!

— Что?

«Кажется, это и так понятно», — подумала София.

— Мы втроем победили гребаную живую богиню! — Из уст Пурны это прозвучало как самая очевидная в мире вещь. Она одновременно пыталась выговориться и отдышаться и поэтому пришепетывала своим демонским языком. — Так перепугали эту мразь, что она убежала без оглядки, можете не сомневаться.

— А я все-таки сомневаюсь, — заявил Гын Джу, выглядевший таким же разбитым, какой чувствовала себя и София. — Но у нас есть более важные проблемы. Мы все освободились, и теперь София с Хортрэпом могут... могут...