Пепел на твоих гбах

— Ты заговорил про газовые баллоны и напомнил кое-что.

— Кое-что? — Андрей внимательно вгляделся в неё, будто ответы написаны на лице. Хотя, впрочем, могли бы. — Дай угадаю, когда ты была у Разумова, ты говорила ещё и с Серёжей.

— А Серёжа это кто?

— Молодой, в форме, без усов, но с фингалом.

— Было дело. Так значит он Серёжа?

— Лёха зовет его «Бабушкин пирожок», остальные пацаны «И Сережа тоже». Он без родителей рос, с бабушкой, и решил, что чтобы стать мужчиной, ему нужно выбрать самую мужскую профессию. Пошёл в полицию, хотя потом говорил, что надо было в пожарных идти после этого случая. Он забавный, но хороший малый. Хотя всем рассказывает одну и ту же историю по тридцать раз.

— Мне успел только один раз, и это было захватывающе. Он твой большой фанат.

— Он преувеличивает. Ты же знаешь, как некоторые события иногда выглядят чересчур ярко у очень впечатлительных людей в голове? Вот это тот случай.

Вика знала о преувеличении не понаслышке, а из собственных переживаний от всего и вся.

— Ну, для вас, пожарных, это наверное простой рабочий день. А для него блокбастер с героем в главной роли.

— С балбесом в главной роли, меня чуть не уволили за нарушение правил обращения с газовыми баллонами при тушении.

— Зато ты спас жизни. Это того, наверное, стоило.

— Наверное. Я не знаю. Об этом никогда не думаю в процессе, просто делаю своё дело. Иногда не правильно, — он отложил вилку и устремил задумчивый взгляд в окно на колышущиеся на ветру травы, — ошибки могут слишком дорого стоить. Никакими спасениями это потом не перекроешь.

Вика чувствовала себя немного неловко.

— Но я согласна с Серёжей. Не каждый бы на такое решился.

— И не каждый мог бы так влипнуть. Но, не будем о грустном. Тем более, что на тот раз мне повезло и я отделался выговором и ожогами обеих рук. Баллоны были очень горячими, перчатки не спасли.

— Так вот в чём был твой опыт с той мазью?

— Она у меня осталась от лечения, пригодилась и тебе, — Андрей взял руку Вики и снова рассмотрел пальцы, что когда-то были обожжены, — даже следов не осталось.

А ей было так приятно, что он держит её руку в своей, что не хотелось, чтобы это заканчивалось. Может она всё таки не права со своим к нему предложением? Может ещё не поздно передумать?

— А эти почему не зажили? — она провела своей рукой от его кисти к предплечью, где недавно заметила несколько мелких отметин.

— А эти глубже, — всё что сказал он и внезапно отнял руку.

Вика поняла, что, похоже, пересекла границу, за которую ей пока нет доступа. Или никогда не будет.

— Что от тебя хотел Разумов? — внезапно ушёл от темы Андрей, — только честно. Я ведь всё равно смогу выведать. У него, например, хоть для этого и придется подпортить ему лицо.

— Он сказал, чтобы я оставила тебя в покое, — призналась Вика, — чтобы не портила тебе карьеру и не срывала соревнования.

— Болван, — ругнулся Андрей и Вика понадеялась, что это он про навязчивого следователя.

— Он, похоже, хороший друг и очень сильно за тебя волнуется. Просто методы использует не самые добрые.

— Я всегда говорю, беги от дураков, желающих тебе помочь.

Андрей занялся своим «ужином» в банке, на время прервав разговор, а Вика всё так же медленно и задумчиво ковыряла свою порцию. В следующий раз надо обязательно взять с собой еды. Но тут же осеклась. Какой еще следующий раз? Она решила поставить точку в «отношениях» с Андреем и откуда возьмутся поводы еще раз приехать с ним вместе на дачу? Скорей всего это будет очередное одинокое бегство, неосознанное желание спрятаться под крылышко папе, который всегда был её защитником и ангелом-хранителем. И в такие дни ей совсем не до еды. Аппетит и сейчас медленно улетучивался.

— Мне надо пройтись, — произнес Андрей, отставляя свою опустевшую банку в сторону.

— Справа, за гаражом, — уточнила она место расположения маленькой пристройки: душа с уборной.

Когда он ушёл, Вика убрала со стола и вышла на улицу. Над лесом и соседскими разноцветными крышами наливался соками оранжевый летний закат, переходя в розовый у самой кромки деревьев. Как мимолетно пролетел этот день, утро словно осталось в далеком прошлом за незримой чертой. Дача что-то делала с её сознанием, успокаивая и перенося в другую временную шкалу. Или это делал Андрей своим присутствием.

— Ничего себе! — голос послышался совсем не из уборной, а из открытого мини гаража, который использовался исключительно для мотоцикла.

Вика поспешила туда, уже на половине дороги понимая, что вызвало такую реакцию у её гостя. Конечно же, папин почти прощальный подарок.

Андрей стоял в середине тесного помещения, увешанного полками с инструментами и деталями, и держал в руках большой брезентовый чехол. В тусклом свете старой лампочки в металлическом кожухе блестел яркой красной краской легкий Yamaha, стоящий на высокой подножке. Чисто вымытый, с угольно черными натёртыми шинами и ослепительным полированным хромом движка и стоек.

— Какая красотка, — он отбросил чехол и обошел мотоцикл со стороны, — сто двадцать пятая?

Вика кивнула, улыбнувшись. Мсье знает толк в японских мотоциклах?

— Твоя, — утвердительно сказал Андрей и встал рядом с Ямахой, ласково проводя рукой по полированному боку бензобака.

— Это потому что красная?

— И это тоже. А еще легкая и изящная, совсем как ты. У твоего папы зверь покрупней, я видел на фото. Ты водишь?

— Было дело, — Вика пожала плечами, пытаясь вспомнить, когда же в последний раз она седлала его, а не просто перебирала, меняла свечи и смазывала, чтобы отвлечься от реальной жизни. — В этом году еще не садилась, но уже расконсервировала с зимы.

— Вика, ты женщина моей мечты, — вдруг сказал Андрей, видимо сам не совсем понимая слов, — не говори, что ты сама за ним ухаживаешь. Так не бывает!

— Я сменила ему масло и свечи, зарядила аккумулятор, погоняла в холостую, чтобы масло по движку распределилось. Теоретически он на ходу.

Андрей в изумлении смотрела то на Вику, то на мотоцикл.

— Впрочем, чему я удивляюсь, ты же папина дочь! Но серьезно, — он снова ощупал мотоцикл и покачал головой, — это удивительно. Какого года?

— Двенадцатого.

— На вид в отличном состоянии. Ты просто чудо.

— Это просто странное хобби, — отмахнулась Вика, — кто-то пазлы собирает, а я мотоцикл кручу. Правда вечно в тайне, мама его ненавидела, а Ренат так вообще сдал бы на металлолом, если бы узнал.

Ветров распрямился и стоял, глядя на Вику с очень непонятным выражением лица, толи сочувствием, толи возмущением, а еще легким удивлением.

— Ренат твой… — начал он.

— Бывший! — резко закончила Вика, проклиная себя мысленно, что не просто вспомнила, так ещё и именем проболталась. Не хотела она о нём говорить.