Пепел на твоих губах

— Андрей Ветров обвиняется в вандализме, хулиганстве и нападении на сотрудника полиции при исполнении. Это серьезный повод?

— Возможно и так. Но повод ли задерживать при этом меня?

— Да не задержаны вы! Я же говорю, поговорить с вами хочу.

Вика вдруг задумалась и коротко улыбнулась одному небольшому открытию.

— Это он что ли фингал поставил этому вашему? — она кивнула на дверь, где недавно стоял молодой патрульный, — “церберу”.

— А это уже не ваше дело.

— Красиво вышло, — Вика не переставала улыбаться. Но не только от воспоминания об обиженном взгляде подбитого глаза, но и от мысли, что у Андрея хватило смелости залепить оплеуху служителю закона. Хотя, это наверное, всё же должно было заставить её беспокоиться, а не улыбаться.

Разумов задумчиво смотрел на её эмоции, которые не слишком получалось скрывать.

— По моим сведениям, все эти правонарушения были спровоцированы, в том числе, и вашими отношениями с вышеуказанным гражданином.

— Кончайте комедию ломать, — Вика подалась вперед, — вы что говорите мне, что гражданин Ветров поставил вашему патрульному фингал из-за наших с ним отношений? Звучит бредово для правоохранительных органов. Теперь так официальное расследование проводят?

— Это не совсем официально…

— Я в кабинете семейной психологии? — Вика картинно оглянулась по сторонам, — что-то не вижу диплома психолога на вашей стене. Впочем я и стен не вижу.

— Прекратите поясничать.

— Судя по тому, как вы задаете вопросы и тому, что это неофициально, я смею сделать предположение, что у вас с Андреем есть собственные отношения, благодаря которым он сегодня был возвращен домой на вашем такси с мигалками, а не заперт в клетке за нападение.

Ха! Скушал, товарищ следователь, хотелось крикнуть ему в лицо со всей наглостью, на которую она была способна. Вика не просто так получает зарплату, её аналитический мозг всё еще немного варит.

— Зрите в корень, — Разумов оживился, — только в вашем разоблачении учитывайте, что если следователь на стороне Андрея, то вы выходит на другой.

— Это что угроза?

— Это предостережение. Андрей мой друг и я очень многим ему обязан. Мне не очень приятно получать новости о его проблемах, поэтому я пытаюсь их минимизировать.

Вика сжала губы и молча уставилась на Разумова. Сколько бы в ней не было сил строить из себя невозмутимость, сердце билось как сумасшедшее от навалившихся мыслей. Сложно было притянуть даже к самой себе мысль о том, что Андрей ей безразличен. Нет, он не был, и после секса с ним не стал, скорей наоборот. Но вот эмоции при этом оказывались настолько полярными, что между их разной заряженностью скоро начнет искрить.

Сначала она хотела защитить себя, потом защитить Андрея, а теперь оказывается ей надо защищать снова себя, но уже от друга Андрея, который решил покозырять перед ней своей должностью и, похоже, даже надавить для того, чтобы как-то повлиять на их с Андреем отношения. Какие отношения? Этот беспорядочный хаос между: ненавижу, спаси меня, как ты прекрасен, уйди с глаз долой и трахни меня ещё раз?

Хуже всего в этой не радужной и абсурдной картине было то, что все те обвинения, которые Вика навешала ранее на себя — что портит жизнь всем её окружающим мужчинам — теперь подтверждались и этим следователем, и неприятностями в которые попал Андрей. Ей без труда вдруг представилось, как Андрей крушит что-то в гневе, как он разносил свою квартиру, и как полицейские прибывшие разбираться с вандалом отхватывают по лицу. После этого конечно же Андрея скорей всего скрутили и увезли в отделение, где его освобождением и отмазыванием занялся этот Разумов, оказавшийся его другом. А теперь он решил устроить разборки с Викой?

— Андрею предъявлены обвинения?

— Нет. В этот раз.

— У меня к нему нет претензий. Я не понимаю, о чём наш разговор.

— У меня есть претензии к вам, Виктория, — выдал Разумов, — и настоятельная просьба.

— Даже боюсь представить…

— Оставьте его в покое.

— Что?

— То, что вы услышали. Оставьте Ветрова в покое, — Разумов сложил руки на столе перед собой, — я не могу заставить вас переехать или что-то подобное. Но раз уж вы оказались его ближайшей соседкой, то уменьшите с ним контакты до минимума. Желательно до вежливых приветствий в подъезде или, в крайнем случае, при наступлении форс-мажорных обстоятельств. Пожара, например.

Вике ужасно захотелось встать и выйти. Или может быть поставить ещё одному полицейскому синяк под глазом.

— С чего вы вообще решили, что я как-то нарушаю его покой?

— С того, что с момента вашего заселения уже несколько происшествий оказались с вашим участием. Затем они по цепочке начинают вызывать новые, и снова вы мелькаете на горизонте.

— Да что вы несёте? — Вика вскипела внутри. Откуда он может знать хоть какие-то подробности из их с Андреем «контактов».

— Я очень, — Разумов придвинулся ближе, — очень хороший дознаватель. Я всегда докапываюсь до сути вещей. Даже, если эти вещи являются личными делами моего друга. Потому что только так я могу по-настоящему защищать его.

— От чего его нужно защищать? Он выглядит вполне способным не только защитить себя самого, но и других людей. Не он ли выбрал это своей профессиональной деятельностью?

— Вы о его профессиональной деятельности знаете чуть больше, чем ничего. Поэтому не делайте выводов. Если я прошу вас оставить Андрея, то на это есть веские причины. И я рекомендую вас прислушаться к этому доброму совету. К моей просьбе.

— Это больше похоже на угрозу.

— К угрозе я не переходил ещё и надеюсь, это не понадобится, — он снова сел в расслабленную позу, — надеюсь на ваше, Виктория, благоразумие.

Вика резко встала, стул громко скрипнул ножками по полу.

— Я не собираюсь выполнять ваши «просьбы», особенно высказанные таким образом. Мне с вами говорить не о чем, и если у меня с Андреем будут проблемы, то мы решим это между собой. Без посредников и так называемых «друзей».

Она развернулась и решительно направилась к выходу, Разумов тоже резко встал и в последний момент положил руку на дверь, блокируя её.

— Жизнь Андрея было очень сложно вернуть. На это ушло много месяцев и сил людей к нему неравнодушных. Вы же, Вика, сами того не понимая, разрушаете это хрупкое равновесие.

— Я ничего не разрушаю! — Вика дернула ручку двери, но следователь не дал ей и шелохнуться.

— Вместо того, чтобы готовиться к соревнованиям, от которых зависит его карьера, он оказывается в больнице с травмами. Вместо того, чтобы восстанавливаться дома, он полуголый среди ночи разносит строительную площадку, получает новые травмы и нападает на полицейского, вызванного сторожем. И всё это исключительно после контактов с вами, Виктория Скворцова.

Вика взметнула на него яростный взгляд. Лицо Разумова было так близко, что она могла разглядеть его во всех подробностях. Особенно неподдельные эмоции.